Представь, ты поселилась в пустом доме. Тебе так казалось. Он был крепкий, построенный на века, прибран, украшен, на столе стояла еда, в нем было тепло и уютно. Ты ходила по дому, где-то прибирала, но больше гадила. И вдруг приходит хозяин и выставляет счет, и говорит, что прежде ты должна была спросить, что можно, а что нельзя, что сквернословила о нем, по всему дому расставила истуканов, которых он ненавидит более всего, убила детей его, и приговаривает тебя выставить вон. Ты не гость, ты – враг. Не дому говорит – тебе. А вне дома холодно, пусто, и нет ни малейшей возможности выжить.
Так и вы. Ваша земля – дом, который я построил. Разве вы думаете о том, как клетки тела нарастить, чтобы рана затянулась, или дышать, чтобы не задохнуться?
Люди очень остро чувствуют свою ненужность, особенно, если им есть с кем себя сравнивать, если есть кто-то, кто может остаться в этом доме.
А теперь представь, что есть люди, которые недостаточно знают Закон, но мне нечего им предъявить, и земля пылает к ним любовью. Если мерзость не оставляет свои знаки, человек живет по Закону, даже если он не мой ученик. Закон высечен на скрижалях, которые и есть земля. Разве можно назвать животных жестокими? Они живут так, как я им предначертал. Поэтому многие люди имеют и сострадание, и любовь, и тянутся ко всему, что видят вокруг, и берегут, и преумножают, не задумываясь, что получат взамен. Но есть животные, которых изменил человек. Так и вы – есть те, которых переиначили, или они сами решили изменить себя.
Вы все немного телепаты, и становитесь мертвыми, когда встречаете вампира и верите ему. Йеся сказал: он будет судить вас по любви и вере в него – а я сужу по делам. Если человек приветил вампира, значит, пил кровь его ближнего вместе с ним. Вампир – ловец живых, а не мертвых, он – рыбак, а человек – рыба, которая становится мертвой, когда ее вытащили на берег, и она уже ни на что не годна, разве съесть ее или бросить на съедение, как падаль. И падают вместе с вампиром, не понимая той информации, которую считывает земля, показывая сознанию в чувственном восприятии, потому что грамоте не обучены и знать не знают, как правильно ее расшифровать. Без знания Закона рано или поздно человек умрет, даже если он не имеет в себе мерзости передо мной.
Каждый человек нуждается в Боге, потому что мысль обо мне тоже высечена на скрижалях. Поэтому в мире так много людей, которые хотят подняться к Богу, но подняться хотят легкими путями, не копаясь в себе. В чем труд, дойти до церкви и помолиться, откупившись подаянием или свечкой? Ведь и ты думала о Боге… Не о вечной жизни, просто… о Боге… Всегда думала. И верила. Не по вере, к которой призывает вампир, просто… верила и надеялась. Но что была твоя вера, пока не открыла железо? Голос мой летел к тебе, но мерзость не спит и не изнемогает, и следующий день был не лучше предыдущего. Ты слепо стучала в одну дверь, в другую, и отказывали, или открывали, чтобы заманить в сеть. И снова молилась Богу, который не мог ответить и рассказать, как велико войско вампира, которое убивает тебя день за днем. И что сделала ты, чтобы стать Храмом Бога?!
– У меня другая нужда в Боге… – ответила Манька. – Люди мечтают, придумывают, помнят, а у меня такая тьма, что мысли проваливаются, как будто проказа внутри меня, а ужас идет рядом. Люди ложатся спать и утром встают бодрыми, а я… избитая и тугая веревка на шее, которой нет, а внутри кто-то плачет. А если слушаю, сознание меркнет. Не будь этого, я бы тоже не стала в себе копаться.
Правильно Давид сказал о проклятых…
«Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы, между мертвыми брошенный, – как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты. Ты положил меня в ров преисподней, во мрак, в бездну. Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил [меня]. Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, и не могу выйти…»
Но я рада, что мы встретились. Хоть ты и Бог Нечисти, с тобой вся жизнь вверх тормашками. И ужасы кругом, а не страшно. Я удивляюсь, как смогла зайти так далеко, как смогла находить радость, замерзая и умирая от железа, как смогла вытаскивать трупы, освобождать из плена чертей, залезть в огонь, побить целую армию оборотней… Это невозможно сделать человеку, – Манька в сомнении покачала головой. – Каждый раз ты находишь слова, чтобы я думала, о чем угодно, кроме боли. В Ад позвал – мужества нет совсем, а когда ты рядом, думаю: надо посмотреть… Не знаю, как это тебе удается… Если я умру… – она покраснела, – спасибо, что ты был рядом. Здесь твои наставления не слишком пригодились для жизни, но, надеюсь, в Аду от них будет хоть какой-то толк.
– Ну, Ад – это не так страшно… Некоторым бы там понравилось, – рассмеялся Дьявол. – Вампиры, по крайне мере, попадают в плен своих нарисованных иллюзий, встретившись со всеми, кого беззаветно любили. Я не мучаю их перед Страшным Судом. Сон их сладок и безмятежен, а если проснутся, камни придавят и заставят уснуть снова. А ты идешь в Ад живая, и будешь, как Город Крови…
– Да поймы ты, Закон Законом, а жизнь – это жизнь! – всплеснула Манька руками. – Встреться мне вампир, который предложил бы стать как он, я бы, наверное, стала. Я не хуже и не лучше других. Просто из меня сделали козла отпущения. Сколько нас? Сотые доли процента? Вампиров ведь тоже не много, а нас еще меньше, потому что умираем. Остальные люди, хоть и оборотней среди них много. Обычные люди. И без Закона живут так, как прописал.
– Думаешь, если человек живет своим умом и не ищет Закон, закон его не сделает нечестью? – рассмеялся Дьявол. – Каждый уверен, если признать Его негодным, я начну от Него убавлять или прибавлять. Но Закон не бывает удобным, на нем стоит вселенная, и, если хоть одна черта перейдет, все мироздание рухнет. Люди долго помнили об этом, и пока помнили, вампиры не имели над ними власти. А потом выбрали ближним заезжего купчишку, милостью божьей по доброте духа двумя динариями купившего человека в уме его, и поклонились плотнику, который не имел дохода от ремесла, решив попробовать себя в другом деле. Спроси любого из них, скажут, плотником был Иосиф – приемный отец Йеси, и кто видит то, что ему не по сердцу?
«Не ПЛОТНИК ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры?»
А это уже нарушение Закона: только дух мертвеца смотрит помышлениями сердца, а не разумом. Сознание на то и сознание, чтобы осознавать то, что читает. Как человек отличит добро от зла, если обычное слово мимо глаз пролетает?
И мне не жаль, когда я снимаю с человека кожу. Посмотри, что стало с землей, у которой была одна радость – кормить-поить живую плоть. Кому она нужна живая? Животные, красоты необыкновенной, умирают друг за другом, и чем меньше их осталось, тем ценнее голова чучела, прибитая на стену. А если о звездах грезит, то завоевать, выкачать, чтобы в роды родов вселенная оставалась пустыней. Каждое свое изобретение люди ставят выше изобретений природы. Ах, мы придумали пилу! И лес, который насыщает атмосферу кислородом, поит реки водой, укрывает тысячи видов животных, связанных со всем, что существует на планете, лежит у ног человека. Человек горд, Царь природы смог уничтожить то, что росло до него тысячелетиями. Ах, мы научились сеять пшеницу и выращивать корову! И сорок миллионов бизонов освободили человеку пространство. Ах, мы придумали корабль! И сотни тысяч китов стали добычей человека! Древний океан, который родил жизнь, умирает, задыхаясь отходами цивилизации, у которой нет будущего. Ах, мы научились бурить землю и добывать черное золото!
И нет человека, который бы сказал: в этом не было необходимости.
А я-то как рад! Земную кору остужает океан, а что спасет человека, когда последняя масляная подушка, на которой держатся миллионы тонн земли, уйдет в Небытие?! Такое уже было. Я не раз и не два проверял, как это работает.
Разве я, создавший вселенную, не смогу задавить людей интеллектом?
