Отличное местечко.

От шлепка по спине пиво выплеснулось ему на ладонь. Широко ухмыляющийся Майк Бевинс опустился на соседний стул.

– Вот придурок… – Трумэн схватил салфетку и вытер руку.

– Извини, не заметил пиво. – Майк извиняющимся жестом приподнял козырек кепки «Орегон Дакс»[13].

– Да все ты заметил.

Майк окликнул Диану, указал на опустевший стакан Трумэна и поднял вверх палец. Та кивнула и быстро подставила стакан под кран с соответствующей маркой пива.

Майк был одним из парней, с которыми Дейли общался в течение трех проведенных в Иглс-Нест школьных каникул. Каждое лето дружеские отношения возобновлялись, словно Трумэн никогда и не уезжал из города. Когда он стал начальником полиции, Майк поздравил его одним из первых и относился к нему как к своим, местным. Их дружба всегда была простой и искренней, и это облегчило Трумэну переезд в маленький городишко. Майк всегда охотно знакомил друга с новыми людьми и поддерживал его на заседаниях городского совета. Дейли было приятно иметь такую поддержку.

– Как работа?

– День новый, а дерьмо все то же, – Майк кивнул Диа-не в знак благодарности за пиво. – Старик опять на меня давит.

Трумэн знал, что отец Бевинса хочет, чтобы сын активнее трудился на их семейном ранчо. Оно было большим и требовало десятков рабочих рук. Он также знал, что Майк желал убраться из этой чертовой дыры, мечтая жить в Портленде и преподавать курс выживания горожанам среднего класса с излишком денег в карманах. Больше всего на свете Бивенс обожал уходить в глушь с рюкзаком и пропадать там на пару недель. В восемнадцать лет Трумэн считал такое времяпровождение классным, однако теперь предпочитал комфорт: кровать, горячий душ и свежий кофе.

Отец Майка не поддерживал его мечту: хотел, чтобы сын продолжил его дело.

Учитывая, что Бевинсу-младшему скоро стукнет сорок, Трумэн невольно задавался вопросом, бросит ли Майк все и сбежит – или уже нет.

– Что делать собираешься? – Полицейский понимал, что другу нужна отдушина, чтобы выговориться.

– Не знаю… – Майк сосредоточился на опустошении своего стакана и преуспел на треть. – Пойму, что делать, когда настанет нужный момент… Я слышал, ФБР прислало каких-то агентов из Портленда расследовать убийства.

Трумэн не возражал против смены темы.

– Верно, и я этому рад. Для раскрытия убийств выживальщиков нам пригодится любая помощь.

– Тебе не кажется, что они отпихивают тебя в сторону и берут дело в свои руки?

– Нет, черт побери. Ты представляешь, насколько ограничены мои возможности в Иглс-Нест? Мне приходится почти во всем полагаться на власти округа Дешутс и полицию штата. Пришлось научиться любезничать со всеми.

Майк уставился в свой стакан.

– Мои соболезнования насчет Джефферсона. Знаю, я это уже говорил, но не могу и представить, как тебе паршиво.

– Спасибо.

На несколько секунд воцарилось дружеское молчание. С Майком Трумэну никогда не приходилось заниматься пустой болтовней.

– Сколько этих агентов?

– Двое.

– И всё? – друг приподнял брови. – Эти двое что-то изменят?

Дейли вспомнилась Мерси Килпатрик и ее сосредоточенность, проявляющаяся и в выражении лица, и в задаваемых ею вопросах.

– Думаю, да. Это их единственная задача здесь. Меня постоянно дергают то в одном, то в другом, то в десятом направлении, как и шерифа округа, и отделение ФБР Бенда. А у этих двоих основная цель – отыскать убийц.

– Убийц было несколько? – Майк, подавшись поближе, прищурился. От него пахло свежесрубленным деревом. Трумэн заметил несколько опилок на его толстой темной куртке.

– Не знаю. И не повторяй эти мои слова.

Бевинс медленно кивнул, оценивая сказанное другом.

– Серьезно. Мы понятия не имеем, сколько там преступников.

– Я слышал, из дома Неда Фейхи пропала целая гора оружия. Как по мне, преступник не один. Был там сегодня утром?

– Нет. Убийство Неда под юрисдикцией округа, но рано или поздно я осмотрю место преступления, раз они считают, что оно связано со смертью Джефферсона.

Голос Трумэна дрогнул, произнося дядино имя. Это так тяжело…

– Наверное, это бесит, – заметил Майк. – Ведь раньше ты работал в большом городе и, держу пари, не привык сталкиваться со столькими юридическими ограничениями.

– В некотором роде – да, – признал Дейли. – Тут у меня куда меньше полномочий, зато проще иметь дело с людьми. Нет ощущения, что я постоянно окружен новыми лицами; за несколько месяцев все становятся знакомыми.

– Если проработаешь тут еще какое-то время, то научишься вычислять всех преступников за считаные минуты. Местные не отличаются особой изощренностью.

– Не скажу, что ценю изощренные преступления, – признался Трумэн. Тут же в мозгу вспыхнуло воспоминание, которое он отогнал мысленным усилием и вытер с верхней губы капельки пота.

Или это пена от пива?

– Держу пари, тебе доводилось видеть престранное дерьмо.

Подмышки полицейского вспотели.

– Вообще-то нет.

Трумэн сделал очередной большой глоток и стал искать другую тему для разговора. Спорт. Машины. Женщины.

– Что самое необычное из всего, что ты повидал? – спросил Майк, прежде чем Дейли успел подобрать подходящие слова. – Я как-то читал про копа, который нашел в рюкзаке подозреваемого руку. Целую руку, черт побери. С кольцами и все такое.

– Ничего подобного. Извини, мне нужно выйти.

Трумэн направился к туалету: ему требовалась передышка от Майка и от ворвавшегося в сознание мучительного воспоминания. Ударом ладони он открыл дверь в мужской туалет и зашел внутрь как раз в тот момент, когда воспоминание вырвалось на свободу.

Плотные клубы бледно-серого дыма валили из-под капота горящей брошенной машины, когда Трумэн обнаружил ее в тупике. Следом подоспела женщина-полицейский Селена Мадеро. Вокруг толпилось с десяток зевак: смотрели, как горит машина, некоторые снимали на видео, некоторые болтали по телефону.

– Отойдите подальше! – крикнул Трумэн толпе. – Все прочь от машины. Что здесь произошло? – спросил он у ближайшей женщины, которая одной рукой прижимала к бедру младенца, а другой стискивала амулет на шее.

Та ответила что-то по-испански – слишком быстро, чтобы он разобрал. Ее глаза были широко распахнуты.

– Она не знает, – пояснила Мадеро. – Говорит, услышала крики людей, а затем почуяла запах дыма.

– Внутри кто-нибудь есть? – спросил Трумэн.

Никто не ответил. Некоторые развели руками.

– Черт, – пробормотал полицейский и бросил взгляд на Мадеро. Она была юной, одной из новичков, и сосредоточила внимание на нем, ожидая указаний. Тихо спросила:

– Что нам делать?

– Уведи их подальше от машины. Наша главная задача – уберечь всех.

Душераздирающий вопль заставил Трумэна повернуться. Седовласая женщина рванулась прямо к машине, крича что-то на испанском. Какой-то мужчина схватил ее, удерживая за талию, когда она пробегала мимо. Старушка стала колотить его, но он не отпускал.

– Она говорит, что там ее дочь! – женщина-полицейский бросилась к горящему автомобилю.

– Мадеро! – воскликнул Трумэн. Он сделал два шага в ее сторону и приостановился, не в состоянии мыслить рационально. Что я могу сделать?

Языков пламени вокруг капота стало больше. Объемы густого черного дыма пугали. Огнетушитель. Трумэн рванулся к своему багажнику, надеясь, что принял верное решение.

Толпа завопила. Полицейский оглянулся, и кровь застыла в его жилах.

Молодая женщина на заднем сиденье прижалась лицом к стеклу. Ее рот был широко открыт, в глазах застыл ужас. Судя по ее позе, она не могла сохранять равновесие, и полицейский сразу понял, что ее руки связаны за спиной. Крики матери стали еще громче. Удерживающий ее мужчина поглядел на Трумэна, вопрошая взглядом, следует ли отпустить. Полицейский покачал головой.