Это был хороший план. Ей просто нужно было, чтобы Деклан понял это.

Она налила кипяток в заварочный чайник, оставила чай завариваться и отправилась на его поиски.

Она нашла его за домом, у дровяного сарая. Он сидел на скамье, положив на колени свой большой меч, медленно, и методично проводя мягкой тканью по лезвию.

Роза села на пень, покрытый шрамами от ударов бесчисленных деревянных топоров, и стала ждать. Он не обращал на нее внимания.

— Деклан, я на причале — это хороший вариант. Ты же понимаешь, что это так. Мой контроль лучше, чем твой. Я более точна.

Он поднял голову. Его глаза были совершенно белыми. Отлично, фары включены, но за рулем никого нет. Она должна была заставить его понять.

— Это какие-то рыцарские штучки голубой крови? Вот только у меня есть для тебя новости, Деклан, ты не можешь позволить себе быть рыцарем. Прямо сейчас ты армия и к тебе примкнуло добровольческое подразделение Национальной гвардии в лице меня. Ты должен позволить мне помочь, и это правильный выбор.

Он ничего не ответил.

— По крайней мере, поговори со мной, черт бы тебя побрал!

Он отложил меч в сторону и подошел к ней. Решимость, отразившаяся на его лице, заставила ее встревожиться. Она попятилась. Он поймал ее и легонько толкнул назад. Она прижалась спиной к стене дома. Она осознала, что они впервые по-настоящему оказались одни, без риска быть прерванными. Ну, если он думает, что сможет заставить ее отступить, то он наивен.

— Роза.

Роза дернулась в сторону, но он преградил ей путь рукой.

— Ты сильный, я знаю, — выдавила она. Она попыталась оттолкнуть его в сторону, но с таким же успехом она могла бы попытаться столкнуть поезд. Он не сдвинулся ни на дюйм.

— Роза, — тихо произнес он. — Посмотри на меня.

Она сердито посмотрела на него. Их взгляды встретились, и в его травянисто-зеленых глазах было что-то такое притягательное и собственническое, что слова замерли у нее на губах. Он смотрел на нее так, словно она была каким-то неземным сокровищем. Как будто все остальное не имело значения.

Он смотрел на нее так, словно любил ее.

Тепло коснулось ее щек, и она поняла, что покраснела. Он медленно, не торопясь, рассматривал ее, изучая, лицо, глаза, шею. Она была заключена в ловушку его рук. Тепло его тела просачивалось сквозь тонкую ткань ее футболки. Она почувствовала его запах… очень знакомый запах сандалового дерева, гвоздичного масла, которым он чистил свой меч, и пота. Его грудь давила на нее, мускулы были твердыми и упругими, и ее соски напряглись. Ее поймали.

— Я пойду на этот причал вместо тебя, — сказала она.

— Нет.

— Ты не понимаешь.

— Я все прекрасно понимаю.

Его большое тело подперло ее. Его бедра прижали ее. Он поднял руку и провел пальцами вверх по ее шее в долгой, мучительное ласке, вверх по подбородку, к губам. Она вздрогнула. Он коснулся мозолистым пальцем ее нижней губы.

— Поцелуи не сделают меня более сговорчивой, — прошептала она.

— Я вовсе не пытаюсь сделать тебя более сговорчивой. — Его голос был грубым и низким. — Я просто ничего не могу с собой поделать.

Мускулы на его руках напряглись, и она поняла, что Деклан борется за контроль.

Он сглотнул, его глаза потемнели.

Миллион причин сбежать пронеслись у нее в голове. Он был голубой кровью, а она — беспородной дворняжкой. Он лгал ей. Он хотел обладать ею. У них не будет общего будущего. Он… Если бы кто-то сказал ей, что прямо сейчас, в этот самый момент, будучи зажатой между стеной собственного дома и неподвижным телом Деклана, она может иметь только одно, и только одно, прежде чем умрет, она бы предпочла быть с ним.

Ничего хорошего никогда не случалось с людьми, которые не рисковали.

Она поцеловала его, прижимаясь всем телом к его большому телу, податливой мягкостью к его твердости.

Его самообладание лопнуло. Он наклонился к ней, прижимая ее к стене, и яростно и страстно поцеловал в ответ, упиваясь ею. Эхо поцелуя прокатилось по ее телу, вызвав низкий стон. Она скользнула к нему, проводя руками по твердым мышцам его спины.

Он притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее шею. Его зубы и язык играли с ее кожей, задевая чувствительное место на жилке пульса, опаляя жаром ее плоть. Тепло разлилось по ее телу. Деклан целовал ее снова и снова. Ее тело сжалось. Он навалился на нее, и она скользила по его телу, оказывая мягкое сопротивление твердому толчку его эрекции.

Его голос горячим дыханием опалил ее ухо.

— Боже, я хочу тебя.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она. Она так сильно хотела его, что каждый раз, когда он прикасался к ней, ей хотелось удержать его, чтобы никуда не отпускать. Мысль о том, что он стоит на том причале, рухнув в воду под тяжестью сотен гончих, почти заставила ее закричать от отчаяния. Он не умрет там. — Я все равно пойду на тот причал.

Его голос был низким и настолько наполненным желанием, что это было почти рычание.

— Я все понимаю. Я буду там с тобой.

— Что?

— Мы сделаем это вместе.

Он просунул руку под ее руку, сдвинул лифчик вниз, освобождая ноющую грудь, и погладил сосок. Волна удовольствия, сильного и неожиданного, пронзила ее насквозь.

— Я могу справиться с гончими. Тебе и не нужно… — прошептала она.

— Нужно.

Он снова поцеловал ее, заставив затаить дыхание, и прикусил губу зубами. Она потянула его за рубашку. Она хотела, чтобы он был обнажен, хотела почувствовать его кожу своей.

Он отстранился от нее и подхватил ее на руки

— В кровать.

Она обвилась вокруг него, целуя его шею и уголок подбородка.

— Отличная идея.

Они пронеслись через весь дом и ворвались в спальню. Он бросил ее на кровать, схватил ткань ее футболки, потянул вверх, и старый изношенный хлопок порвался в его руках.

— Прости.

— У меня есть еще. — Она стянула с него рубашку и провела руками вниз по его телу, от груди по твердым выпуклостям живота, а затем вытащила его из джинсов и провела рукой вниз по твердому стволу его эрекции. Он издал горлом грубый животный звук и сорвал с нее последние клочья одежды. На мгновение она увидела его, возвышающегося над кроватью, высокого, золотистого, созданного из резных мускулов.

Она была слишком разгоряченной, слишком мокрой и слишком нетерпеливой.

Он бросился к ней, и она встретила его на полпути, целуя, гладя, разжигая огонь внутри них обоих. Его язык играл на ее коже. Он обхватил ее левую грудь, поглаживая пальцами сосок, пока тот не заныл. Она застонала. Его бедра скользнули между ее ног. Он наклонил голову и поймал ее сосок своим горячим ртом, посылая волну чистого удовольствия через нее. Она впилась пальцами в твердые мускулы его спины и выгнулась, приветствуя его.

— Давай, — прошептала она. — Ну же, Деклан, не тяни.

Он воспринял ее призыв. Его губы нашли ее рот. Он толкнулся в нее, и она ахнула. Ее тело резонировало от удовольствия, желая, требуя большего. Она прижалась к нему всем телом.

Он толкался снова и снова, глубоко, жестко, выстраивая быстрый пылкий ритм, его вес был устойчивым сладким давлением на ней. Она была полна, так чудесно полна им, и ей хотелось большего.

Она поцеловала его в подбородок и шею, и он толкнулся сильнее. Она вцепилась ему в спину, напрягшись от давления, и болезненная потребность внутри нее расцвела каскадом блаженства. Она чувствовала, что поднимается все выше и выше, подталкиваемая его толчками и теряясь в горячем скольжении их тел, пока что-то внутри нее не лопнуло. Наслаждение захлестнуло ее, заглушив все мысли. Она выкрикнула его имя. Ее тело кричало вместе с ней, сжимая его, качая. Он сжал кулаки и с хриплым рычанием опустошился в нее. Какое-то время они лежали вместе в горячем, потном клубке, потерянные в толчках, и она не могла понять, какие конечности принадлежали ей, а какие ему.

— Все должно было пойти совсем не так, — сказал он, и в его голосе все еще слышались хриплые нотки похоти.

— А как все должно было пройти?