– Вышла, – подтвердил я.

– Шварц хоть был?

– Теперь он шьет шторы.

– И кто б меня обратно в ту тихую могилу в лесу засунул, – вздохнул Виталик. – "Звездные войны", случайно, не продолжали?

– Продолжали. И "Чужого".

– Только не говори мне, что "Титаник" к хренам всплыл.

– Вот чего нет, того нет.

– Странно, чего это они.

За этими разговорами мы подошли к бару.

Никакой вывески над питейным заведением не было, никто никого никуда не зазывал, пьяные у входа не валялись. Внутри оказалось чистое, светлое и просторное помещение, в котором едва ли насчитывался десяток столиков с расставленными вокруг них стульями. И никакой тебе барной стойки, официанток, выставки бутылок и бывалого бармена, протирающего стаканы грязной тряпкой.

– Это чего, сюда со своим приходить надо? – спросил Виталик.

– Не совсем.

Мы сели за столик, Соломон высыпал горстку золота в открывшийся сбоку лоток, и на столешнице отобразилась карта вин. Соломон ткнул в одну и ту же строчку три раза, в центре стола открылся люк, из которого появились три бокала пива.

– И правда, что-то вроде того, – вынес свой вердикт Виталик, оставляя ополовиненный бокал. – Оно ж практически безалкогольное. Я, конечно, с тех пор, как, сука, помер, практически не пьянею, но такие вещи все равно чувствую. Неудивительно, что тут кроме нас никого нет.

Пиво и правда было так себе. Но зато тут было светло, тепло, безопасно, и стул оказался вполне удобным. По сравнению с теми местами, в которых мы побывали за последние несколько часов, это был настоящий оазис спокойствия.

Впрочем, мне следовало помнить, что такие люди, как я, надолго в оазисах спокойствия не задерживаются.

– А вот этот компьютер, – продолжил Виталик. – Он сам себя главным назначил, или как?

– Нет, это решили альвы, – сказал Соломон. Похоже, это было последнее, что они сами решили. – Они рассудили, что так будет безопаснее, провели голосование и делегировали компьютеры всю власть. И, в принципе, они оказались правы. Так действительно безопаснее.

– Ну, не мне осуждать их выбор, – сказал Виталик. – Хотя я бы и не хотел, чтобы мою жизнь определяла какая-то машина.

– А какая, по большому счету, разница? – спросил Соломон. – Машина, другие люди... Если ты живешь в обществе, все равно существует кто-то, кто навязывает тебе свои правила.

– Ты мне еще Ленина начни цитировать, к хренам, – сказал Виталик. – Кстати, как он там?

– Нормально, – вполне серьезно сказал Соломон. – Распространяет свою идеологию в великих дорнавурских подземельях, снискал себе много последователей, думаю, что через пару лет царя гномов будет ожидать неприятный сюрприз.

– Не шути при мне с такими вещами, – сказал Виталик. – Старик что, выжил?

– Конечно, – сказал Соломон. – В то заклинание класса "армагеддон", которое я ему передал, был встроен телепорт, переносящий активирующего в безопасное место.

– А зачем он тебе?

– Он не просто рейд-босс, – сказал Соломон. – Он – рейд-босс с убеждениями. Таким материалом разбрасываться не стоит.

– И он тебе, типа, должен?

– Нет, – сказал Соломон. – У меня нет на его счет далекоидущих планов. Просто я увидел возможность и использовал ее.

– Ты шатаешь Систему, – сказал Виталик. – Делаешь интересные времена еще более интересными. Зачем?

– У меня свои мотивы.

– Например?

– Слишком многие хотят поиграть, – сказал Соломон. – Я лишь делаю их игру чуть более сложной. Интересной. Захватывающей. Порой я хочу, чтобы эта игра у них поперек глотки встала и из ушей начала вылезать.

– Так ты борец ради всего хорошего и против всего плохого, – сказал Виталик. – Понимаю.

– Что ты знаешь о противостоянии Хаоса и Порядка?

– Э… ты, наверное, больше себе ничего не заказывай, к хренам, – сказал Виталик. – Если тебя с одного бокала пива на такое понесло, то я даже не хочу думать, что там дальше, сука, может быть. Хаос, порядок, свет, тьма… Я от таких разговоров героем дешевого фэнтези себя начинаю ощущать. И запомни сразу, никакое кольцо в никакой вулкан я не понесу.

– Не понимаю, о чем ты.

– Снова фольклор, – сказал я. – Не обращай внимания.

– Система, – сказал Соломон. – Это воплощение порядка.

– А ты, значит, доблестный воин хаоса?

– Ты сам спрашивал о моих мотивах.

– Я полагал их чуть более, сука, рациональными. И уже почти жалею, что спросил.

– Подожди, – сказал я. – То, что творится в системных мирах, сложно назвать порядком. Собственно, если бы меня попросили дать определение хаосу, то вот он, практически везде. Все против всех и Вычислители где-то сбоку. Ну, исключая это милое, но очень дорогое место.

– Посмотри на это с другой стороны, – сказал Соломон. – Есть четкие правила игры. есть уровни. Есть неизменная система прокачки. У всех предметов есть численные показатели. У магических заклинаний – множители. Ты выполняешь определенные условия и получаешь обещанные достижения. Все просчитано и упорядочено, каждый на своем месте, с которого и дернуться не может. Где тут хаос?

– А чего плохого в порядке? – спросил я.

– В порядке нет ничего плохого, когда он уравновешен хаосом, – сказал Соломон. – Они должны находиться в равновесии, в вечной борьбе, в которой никто из них не может победить. Но в нашей ситуации, когда порядок распространяется от всей вселенной, неуклонно и неумолимо, это равновесие уже нарушено, и последствия этого могут быть… эм… неприятными.

– Например?

– Что будет, когда Система поглотит все миры во вселенной?

– Вселенная же бесконечна.

– Кто тебе такую глупость сказал?

– Хорошо, вселенная так огромна, что мы считаем ее бесконечной, – сказал я. – И будем считать таковой, пока не найдем ее пределы, что вряд ли случится очень скоро.

– У Системы тоже нет границ, – сказал Соломон. – Она постоянно расширяется, постоянно поглощает новые миры. Рано или поздно, она сравнится своими размерами со вселенной.

– Ну и? – спросил я. – Как ты полагаешь, что же тогда будет? Ради чего весь этот сыр-бор?

– У меня есть теория…

– Самое время и место, чтобы ее огласить, – сказал я.

Но огласить эту теорию Соломону, разумеется, не дали. Не бывает же такого, чтобы Чапай взял и вот так просто получил ответы хотя бы на часть своих вопросов. Вечно какая-то фигня вмешивается.

Вот и на этот раз…

– Не знаю, что вы пьете, но следующий круг за мной, – донесся от дверей неприятно знакомый голос.

Я повернул голову и увидел, как Пятый Меч Дома Красных Ветвей, обманчиво безобидный на вид без своего носимого арсенала и одетый чуть ли не в спортивный костюм, перешагивает через порог питейного заведения.

– Привет, Гвейн, – сказал Соломон. – Тебя-то мы и ждали.

Явление Гвейна народу не явилось большим сюрпризом, но все же легкость, с которой нас находили головорезы из Дома Красных Ветвей, была неприятной.

Пятый Меч придвинул себе стул от соседнего столика, уселся, и, как и обещал, высыпал в приемный лоток пару пригоршень золота.

Мы заказали себе по пиву, и он тоже.

Сделал глоток, скривился.

— Синтезированное пойло всегда отвратительно, – сказал он.

– Ты должен знать, сколько здесь стоят натуральные продукты, — сказал Соломон. – И то, что в таких заведениях их никогда не бывает.

— Впрочем, Альвион ценят не за изысканность здешней кухни, — согласился Гвейн. — Что ж, начну с комплиментов. Это была красивая игра.

Соломон сдержанно кивнул. Возможно, это и был комплимент, но он себя в этой игре победившей стороной явно не чувствовал.

– Передай мое восхищение своему портальному специалисту.

— Обязательно передам, – сказал Гвейн. — Ему удалось пережить твою ловушку.

– Премного за него рад.

— А теперь к делу. Ты выступил против нас, и заплатил за это одной жизнью, – сказал Гвейн. — На данный момент у нас нет к тебе претензий, и это последний момент, когда ты можешь уйти без потерь.