Аркадий Гаврилович нахмурился и строго сказал:

– Вынуждены признать, что у пациента диагноз психической неустойчивости, некоммуникабельности, неадекватного отношения к миру и обществу. Угроза социальной неадаптации. Нужны самые строгие меры!

На плечах врачей запрыгали тролли и гномы, они пищали в уши своих жертв:

– Совершенно правильно! Именно так! Мальчика нужно срочно в лечебницу! Изолировать! Не выпускать! Режим строгого контроля!

Врачи наперебой заговорили, повторяя то, что им вложили в уши нечисти:

– Верно! Именно так! Пациента нужно срочно в лечебницу! Изолировать! Не выпускать! Режим строгого контроля!

Мама и папа переглянулись.

Мама сказала шёпотом папе:

– Кажется, мы зря сюда прилетели.

– Да. Нужно отсюда поскорее уходить.

– А вдруг нас не выпустят?

– Надо пойти на хитрость.

Врачи поднялись. Аркадий Гаврилович сказал:

– Родители могут идти. Ребёнок должен остаться. Мы для него вызовем бригаду медицинской полиции для сопровождения в медицинскую тюрьму.

– Мы согласны, – сказал папа. – Но мальчику нужно собрать вещи. Через пять минут он вернётся в эту комнату.

Как только Костя с родителями вышли из больничного здания, папа тихо сказал:

– Не оглядываемся, идём спокойно. Главное, сесть в машину. Остальное – дело техники.

– Игорь, а если…

– Никаких «если», – не дал маме договорить папа. – Всё будет так, как надо. Главное, выдержка, хладнокровие, спокойствие.

Они шли через широкий больничный двор. Вокруг было тихо. На скамейках сидели люди в очках-компьютерах. Некоторые из них смеялись, увлечённые просмотром комедийных фильмов, некоторые ахали и вскрикивали от увиденного в фильмах ужасов.

Костя с родителями прошли мимо сторожевой будки. Оттуда доносился хохот. Через открытую дверь Костя увидел охранника. Он удобно лежал на диване, подложив под ноги и под голову большие подушки, и смотрел кино в очках-компьютерах.

«Макси» ждал их.

Костя увидел, что его и родителей настигает рой чёрных ос. Ближе, ближе… Козло-хрюки! Они стали носиться, как воронки смерча, вокруг беглецов.

– Вы почему родителей не настроили нужным образом? – злобно орал на подчинённых Царь зла.

– Не получается пробиться сквозь броню родительской любви, – оправдывались тролли.

– Уничтожить броню! – приказал Царь зла.

– Не можем! – отвечали тролли.

– Срочно тащите сюда врачей, санитаров! Задержать, схватить! – орал вне себя Царь зла.

Когда врачи и санитары по внушению козло-хрюков выбежали на взлётную площадку, улыбающийся Костя помахал им с высоты птичьего полёта.

«Макси» благополучно набирал высоту, а родители вновь смотрели кино в очках-компьютерах.

– Больше к врачам никогда не пойдём, правильно, Игорь? – сказала дома мама, когда семья собралась за обеденным столом.

Папа взглянул на маму, скушал бутерброд с ветчиной и ответил:

– А борщ сегодня будет?

– Борщ подогревается. Но ты мне не ответил: я права, Игорь? Никаких врачей, да?

– Пока определённого ответа дать не могу, Наташа.

– Почему? – мама встревожилась и на мгновение перестала разливать борщ по тарелкам.

– Потому что всё будет зависеть от поведения нашего сына. Правильно, Костя?

Костя кивнул и стал кушать борщ со сметаной.

– Вот видишь, – сказала мама. – Всё будет хорошо.

– Поживём – увидим, – ответил папа.

– Но ты ведь не хочешь, чтобы нашего сына упекли в медицинскую тюрьму, Игорь? – сказала мама и подлила Косте добавку в тарелку.

– Не хочу, Наташа, – мягко сказал папа. – Но…

– Что «но»? – мама положила папе в тарелку с борщом ещё одну ложку сметаны и посыпала зеленью.

– Ты слышала, какой опасный диагноз поставили Косте врачи? А что, если эта болезнь начнёт прогрессировать? Что мы будем делать? Не лучше ли пресечь на ранней стадии, чем тянуть до необратимого процесса? – сказал папа.

Костя перестал есть. Он приглядывался к папе. Что-то настораживало в его изменившемся голосе. Это был не такой папа, как раньше. «Боже, помоги, Боже, помилуй», – сказал про себя Костя. Через секунду он увидел. Вот оно что! За ухом папы злобный тролль бубнил подсказки. Ещё через секунду Косте было дано знание: тролль-прилипала, особо опасный. Его прислал Царь Зла. Чтобы пробить броню родительской любви.

Костя про себя начал молиться словами псалма: «Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю; спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня».

Тролль насторожился. Теперь он не сводил злых глаз-булавок с Кости и бубнить в ухо папе перестал. Взгляд тролля стал острым, длинным, теперь это было стальное копьё, оно выползало из глаз-булавок, росло, приближалось. Всё ближе, ближе. Ещё чуть-чуть, и проткнёт сердце Кости.

Костя не переставал молиться: «Восстань, Господи, во гневе Твоем; подвигнись против неистовства врагов моих… Да прекратится злоба нечестивых, а праведника подкрепи, ибо Ты испытуешь сердца и утробы, праведный Боже! Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем».

Сияющий золотом щит запылал огненным светом посреди комнаты и закрыл родителей и Костю от злобного тролля.

Тролль скатился на пол, забился в угол. Он трясся от страха.

– Игорь, я обеспокоена твоими словами, – сказала мама папе. – Нельзя так рассуждать. Иначе Костю упекут в медицинскую тюрьму. А уж там он точно никогда не выздоровеет. Дома – внимание, любовь, уют. А что там? От одной тюремной атмосферы заболеть можно.

– Ты права, Наташа. Я был не прав. Теперь я это вижу. Я просто наговорил чепухи. Видно, переутомился, – сказал папа, освобождённый от мысленного гнёта тролля-прилипалы.

Папа обнял Костю и поцеловал.

– А не пойти ли нам всей семьёй в кино, а?

– Можно, – согласился Костя.

– Вот здорово! – обрадовались родители. – Решено: завтра у нас поход в кино.

Родители радовались тому обстоятельству, что их сын, обычно равнодушный к кино, согласился посмотреть фильм. Это они восприняли как шаг к выздоровлению.

Костя тоже был рад. Он не помнил, когда они в последний раз ходили по-семейному куда-то просто отдохнуть. И какая разница, кино это, цирк или вылазка на природу. Главное, у папы с мамой нашлось время!

Вечером Костя прикатил в бабушкину комнату столик с ужином: сырники со сметаной, йогурт и фрукты. Мама и папа тоже заглянули к бабушке в спальню, крикнули «привет!» и вернулись в свои очки-компьютеры.

Бабушка же никого не слышала и не видела. Она проводила в очках-компьютерах время с утра до ночи.

Изо дня в день, из месяца в месяц птицы за окном чирикали свои песни. Шелестели зелёные листья деревьев. Косые лучи солнца щекотали бабушке щёки. Лёгкий ветерок приносил из открытого окна приятную свежесть. Но бабушка давно разучилась замечать всё вокруг.

Костя с сожалением смотрел на бабушку и не знал, чем ей можно помочь. Да и как помогать человеку, когда он сам того не желает? Бабушка так и сказала: мне ничего не надо, кроме фильмов, концертов, шоу-программ.

Таких, как бабушка Оля, вокруг очень много. Родители говорили, что таков современный мир. Увлечённые виртуальной жизнью в очках-компьютерах, пожилые люди срослись со своими диванами и разучились ходить. И жить иначе просто не желают. А если бы и пожелали, то надо заново учиться ходить. Но на это надо время, а его нет.

Костя подложил под бабушкины пальцы чайную ложку. Её пальцы откликнулись. Костя видел, как шевельнулись бабушкины ноздри. Она учуяла запах еды. Не отрываясь от кино, зачавкала сырниками.

Костя наклонился и увидел, что её седая голова кишит микро-троллями.

Нечисти поняли, что они рассекречены, и принялись корчить Косте рожи.

Костя перекрестился, возвёл глаза к невидимому небу и стал громко декламировать:

– Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться?

Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?

Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут.