– Подожди я на полчаса дольше, – спокойно ответил представитель банка «Хамбро», – было бы уже поздно договариваться о кредите в Амстердаме. Судовладелец потерял бы за выходные двести тысяч фунтов, а мы лишились бы хорошего клиента. Он обращается к нам, потому что мы оказываем ему быстрые персональные услуги. Я не могу сказать ему: «Я вам перезвоню». Так наверняка поступили бы в большом акционерном (клиринговом или коммерческом. – Авт.) банке. На обработку его запроса по соответствующим каналам, на согласие всех членов правления у них ушла бы неделя. Если бы мы действовали так же, то через пару лет обанкротились.

– Да, но… – начал немец.

– Я знаю этого норвежского судовладельца много лет, – продолжал молодой норвежец. – Я ему доверяю. И немедленно прикидываю, что означает для нас его запрос. Простое математическое уравнение с одной неизвестной величиной: получится ли? Обычный риск банка. Я принимаю решение на месте и либо говорю, что мы даем ему кредит, либо – что нет. В нашем банке нет большой бюрократии, зато мы располагаем собственной информационной сетью. Мы многое знаем о многих людях. И полагаемся на престиж нашего имени. Нам доверяют. Такое происходит все время. Грузовой корабль ударяется о причал и причиняет ущерб. Портовым властям, прежде чем они выпустят корабль, нужно пообещать компенсацию. А бывает и такое, что сталкиваются два корабля. В соответствии с обычной процедурой оба корабля задерживаются до тех пор, пока не проведут дознание. Дело может занять несколько недель или даже месяцев. Судовладелец просит нас дать гарантию властям, что, если виновным признают его, мы оплатим ремонт. Мы, конечно, знаем, что он застрахован у Ллойда. Поэтому делаем пару телефонных звонков и высылаем гарантийное письмо. Власти довольны. Возможно, они не доверяют судовладельцу, зато верят «Хамбро». Мы много лет имеем с ними дело. Ремонт произведен, и корабли снова выходят в море. Никто не волнуется. Банк «Хамбро» пообещал заплатить, что бы ни случилось. Мы предотвратили затор и оказали содействие международной торговле. Это и есть основная функция торгового банка.

Его ответ, однако, не удовлетворил дотошного немца.

– Почему норвежский судовладелец не позвонил напрямую в амстердамский филиал? – не сдавался он. – Ведь там его наверняка должны знать!

– Его-то, может быть, и знают, но они не дадут ему двести тысяч фунтов под честное слово по телефону, – сухо ответил норвежец. – Зато нашему слову они поверят. Более того, риск не настолько ужасен, как вам кажется. Я знаю эту компанию, я знаю корабль, о котором идет речь, знаю даже, какой груз на нем перевозят. Мое дело – знать такие вещи. Конечно, осторожность необходима. Другие банки сильно обжигаются на таких делах. Нужно держать в голове массу полезных сведений. И еще… знать, где можно сразу же получить деньги.

«Хамбро» ведет дела со Скандинавией свыше ста пятидесяти лет; банку известно все о финансировании судов и грузоперевозок. В наши дни строительство нового судна может обойтись в 5 млн фунтов. Судовладелец редко собирает больше 25 процентов этой суммы; остальное он занимает. Таких денег в Скандинавии ему не найти. Поэтому судовладелец едет в Лондон, как до него поступали его отец и дед. «Хамбро» не дадут ему всех денег – такие займы даются на 10 или 20 лет, а торговые банки почти не занимаются долгосрочными кредитами, но они договариваются о долгосрочном займе в других местах. В 1965 г. управляющий норвежским отделом с гордостью сказал, что скандинавская судоходная компания попросила «Хамбро» договориться о кредите на новые заказы с британскими судоверфями, которые могут потянуть на контракт общей суммой в 30 млн фунтов.

И все же финансирование судоходства бывает делом рискованным.

– Во время Суэцкого кризиса корабль типа «Либерти», построенный в Америке в 1944 году, приносил миллион фунтов, – сказал представитель «Хамбро». – Через два года цена упала до шестидесяти тысяч фунтов. В прошлом году, когда Канада и Америка начали поставлять пшеницу в Россию, цена взлетела до ста двадцати тысяч фунтов. Если бы мы до Суэцкого кризиса договорились о займе в восемьсот тысяч фунтов под судно типа «Либерти», сейчас нам бы крупно повезло, если бы удалось вернуть триста тысяч. – Он улыбнулся. – Но мы этого не сделали.

Для кораблей всегда есть рынок, пояснил представитель «Хамбро». Большинство людей скорее выдадут закладную под завод, чем под корабль, но корабль безопаснее, при условии, что компания надежная, корабль крепкий и «это нужный корабль в нужное время». Сотрудникам «Хамбро» известно, для чего предназначен тот или иной корабль, когда и где его собираются использовать. Большинство их клиентов-судовладельцев – скандинавы, а «Хамбро» многое известно о Скандинавии, где банкирская фамилия Хамбро так же знаменита, как фамилия Ротшильд – в Лондоне.

– Импорт Норвегии окупается судоходством, – продолжал норвежец. – В норвежском торговом флоте задействовано свыше двух тысяч девятисот грузовых судов, их грузовместимость больше, чем у Соединенных Штатов. Неплохо для страны, чье население составляет чуть более трех с половиной миллиона человек! У них есть традиции и технология. А вот Швеция славится своим судостроением. Шведы – выдающиеся инженеры. Поэтому «Хамбро» старается свести хороших норвежских судовладельцев с хорошими шведскими кораблестроителями. Я вечно на телефоне; говорю с Нью-Йорком, Гонконгом, Осло, Брюсселем, Стокгольмом, Торонто. Я подписываю письма, составленные на пяти языках, а банк ведет корреспонденцию на пятнадцати. Мы мыслим в международном масштабе.

Обед в старинных торговых банках – странный ритуал со многими индивидуальными особенностями. Гость как будто переносится в начало XIX в., «прекрасную эпоху» торговых банковских операций, которая наступила после 1815 г., когда самыми влиятельными на свете считались банкирские дома Бэрингов, Ротшильдов, Шродеров, Хамбро, Лазардов. Приглашение на обед к кому-то из них было равнозначно королевской аудиенции. Крупным коммерческим банкам не требовалась помощь королей, но многим королям требовалась помощь банкиров. Так, в 1797 г. португальский двор обратился к Бэрингам за займом, предложив в качестве залога «бразильские алмазы, богатое королевство и остров Мозамбик вкупе с другими островами к северу от мыса Доброй Надежды». Надо сказать, что залог не произвел на банк особого впечатления.

У Ротшильдов до сих пор ровно в час дня подают херес, а спустя четверть часа – обед. У Хамбро церемония начинается в четверть первого, на третьем этаже. К обеду обычно приглашают важного клиента или друга дома. На обеде присутствуют все партнеры, которые в тот день оказываются в Лондоне. Иногда за напитками говорят о делах, но довольно поверхностно. До самого последнего времени правилами предписывалось никогда не говорить за обедом о таком низменном предмете, как деньги. Сходного принципа до сих пор придерживаются в старинных клубах – «Уайтс», «Брукс», «Праттс». Впрочем, в большинстве торговых банков сейчас можно говорить о делах за столом, – как правило, так и поступают.

В банке «Хамбро» столовая находится на шестом этаже; окна выходят на крыши Сити и на купола собора Святого Павла. Стены увешаны старинными гравюрами с изображением Парижа; можно полюбоваться историческими зданиями на берегах Сены. Обед очень прост – так же, как «просто» дорогое платье Диора. Копченый шотландский лосось, куропатка, старый стилтон, хороший рейнвейн и кларет – все безукоризненно сервировано. На стене висит картина кисти Эдварда И. Холлидея под названием «Обед на Бишопсгейт, 41». На картине изображены пятеро братьев Хамбро за столом, на котором стоят красивые кубки и старинные серебряные чаши. Братья выглядят немного отчужденно, словно показывая, что они занимаются хоть и приятным, но не слишком важным делом.

Некоторые гости не способны поддерживать уклончивую беседу за обеденным столом в старинном торговом банке. Там говорят обо всем, кроме того, о чем в самом деле хочется поговорить, – например, как получить миллионный кредит. Разговор вращается вокруг сельского хозяйства, роз, лошадей, политики, семьи. Председатель правления выращивает розы, а заместитель председателя разводит скаковых лошадей. Гость, не знакомый со странными обычаями Сити, не знает, что на всем протяжении застольной беседы его придирчиво изучают – его манеры, его одежду, его речь, его чувство юмора (или отсутствие такового), его взгляды и характер. От произведенного им общего впечатления в конечном итоге зависит, получит ли он миллион фунтов или ему откажут и потребуют ли от него залог. Так принято в торговом банке; банкирами руководит сочетание опыта и чутья, аналитического мышления и инстинкта, унаследованного у нескольких поколений проницательных и привыкших все оценивать предков. В «Хамбро» любят говорить: торговое банковское дело – не точная наука, а абстрактное искусство. Судя по всему, за обедом адепты такого искусства работают, не жалея сил. К тому времени, как дворецкий подает традиционный фруктовый кекс и выдержанный старый портвейн, обычно у всех партнеров складывается единодушное мнение относительно риска и относительно клиента.