– Я, браток, я, не дергайся пока, приходи в себя, я осмотрю остальных.
Луговой подобрал лежащий неподалёку вещевой мешок и аккуратно положил его под голову раненого друга. Звон в ушах почти прошел, но рана на лбу продолжала ныть, пограничник подобрал с земли винтовку и повесил ее за спину. Свой пулемет отыскать он так и не смог. Луговой подошёл к первому телу, погибший лежал на боку, земля под ним пропиталась кровью, а на голове зияла страшная рана. От увиденного пограничника, который все ещё пребывал в состоянии шока, чуть не стошнило, в глазах все помутнело, но Юра быстро взял себя в руки. Когда Луговой осматривал третьего бойца, который тоже оказался мертвым, неподалёку из кустов послышался стон, Луговой, услышав его, двинулся на звук, ломая ветки вокруг. Пробравшись сквозь заросли, он увидел Суханова, солдата, служившего в другом отделении. При взрыве его отбросило от машины дальше всех, и приземлился парень прямо в заросли, поэтому серьёзных повреждений почти не получил, если не считать удар головой об рядом стоящее дерево. Иван сидел на коленях и держался рукой за ушибленную голову, а в другой руке была винтовка, которую он не выпустил из рук даже в полёте.
– Суханов, ты что ли?! Ну, слава богу, ещё один живой! – воскликнул Юра, вломившись через заросли.
– Тьфу ты, Луговой, напугал до чертиков, – пробурчал Иван, опуская винтовку.
– Да я это, – успокоил товарища Юра, – что тут у тебя?
– Да вот, головой приложился, а так цел вроде бы.
– Ну, ничего, голова пройдет, биться там в ней все равно нечему.
– Нашёл ты время шутки шутить, – зло ответил Суханов.
– Ладно, вставай, там Сокол ждет, – Луговой помог товарищу подняться.
– Что с нашими?
– Нет больше наших. Только мы трое и остались.
– Господи, что же это происходит?
– Война тут происходит, Ваня, война – выводя товарища на дорогу, ответил Юрий.
Выйдя на дорогу, Суханов осмотрел место взрыва, зрелище было ужасным, ничего подобного Ивану видеть никогда не доводилось. Луговой взглянул на него.
– Значит, говоришь, санитарный самолёт…
Иван не ответил, увиденное шокировало его, неподалёку дымилась машина, в которой они выехали из комендатуры совсем недавно, а его товарищи лежали мёртвые с оторванными руками и ногами в лужах крови. К раненому Соколову доковыляли, молча, Юра усадил Суханова рядом с другом, а сам принялся обыскивать мешки в поисках бинтов для Александра. Не найдя таковых, но вспомнив, что один из его погибших сослуживцев всегда тайком носил с собой маленькую фляжку со спиртом, пограничник принялся искать его и, наконец, проверив каждого, Юре все же удалось найти то, что он искал. Вернувшись к остальным, Луговой отправил Ивана собирать все оружие и боеприпасы, разбросанные на месте взрыва, а сам, достав штык-нож, принялся разрезать правый сапог на ноге раненого Сокола. Срезав изорванную осколками часть сапога, он увидел, что в ноге застряли несколько крупных осколков.
– Ну, чего там? – взволнованно спросил Соколов.
– Успокойся, нормально тут все, всего лишь маленький осколочек застрял, сейчас вытащим.
Раненый попытался приподняться и взглянуть на свои увечья, но Юра быстро уложил его обратно.
– На вот, – Луговой, достал фляжку, – глотни для обезболивающего действия.
– И Дима тоже? – покосившись на знакомую фляжку, спросил Соколов.
– Да, – кивнул Луговой, – половина туловища и левая рука от него осталась.
– Боже мой, – отхлебнув из горлышка, ужаснулся раненый, – быть того не может, Юра! Ну не может этого быть!
– Как видишь, это есть, – ответил Луговой, расстегивая гимнастерку, – а ну, ложись.
– Ты чего это задумал?
– Ногу тебе хочу сохранить.
Сняв гимнастерку, Юра начал разрезать нательное бельё на тонкие лоскуты, за неимением чистых бинтов придётся обходиться этим.
Нарезав несколько лоскутов и отложив их в свою фуражку, он взял штык-нож и полил на него спиртом из фляжки, после чего налил на рану. Раненый вскрикнул, но рану нужно было обеззаразить, иначе могло возникнуть заражение, а потом гангра и смерть.
– Ты что делаешь?! – взвыл от боли Соколов, – совсем сдурел?!
– Успокойся, если я не достану осколки, у тебя рана загниет, – ответил Юра, извлекая из ноги металлический фрагмент авиабомбы.
Александру было дико больно, на глазах проступили слёзы, но раненый пограничник, стиснув зубы и тихо постанывая, стал ждать, когда Луговой закончит обрабатывать его ногу.
Достав два крупных осколка, Юрий ещё раз полил на рану из фляжки, раненый вскрикнул и дернулся.
– Готово, Сашок, теперь, надеюсь, все будет в порядке, – Юрий начал заматывать ногу нарезанными повязками.
– Спасибо, – поблагодарил друга пограничник, – чёрт, как же больно.
Юрий улыбнулся и похлопал парня по плечу.
– До свадьбы заживет!
– Дожить бы до свадьбы этой.
– Даст Бог, доживем, – Юрий отхлебнул остатки спирта и вытер рукавом взмокшее лицо.
– Тьфу, – поморщился Луговой, – как вы эту гадость пьете?
– Ничего-то ты не понимаешь, Юрок, – попытался улыбнуться друг, но от боли это стало похоже на гримасу, – ладно, надо решать, что делать дальше, не сидеть же нам тут вечно. Юрий прислушался, на границе в той стороне, где находилась 5-я застава, доносилась стрельба и редкие взрывы, значит, застава обороняется, и врагу пока не удалось перейти границу. Вдруг со стороны Кагула послышался вой самолетов.
– Воздух! Ложись! – тут же скомандовал Юра, бросился к раненому и потащил его за уничтоженную полуторку.
Иван, насобирав с десяток винтовок и набив карманы обоймами, возвращаясь к ребятам, тут же бросил оружие и кинулся на землю. Два румынских пикирующих бомбардировщика, пролетев над головами пограничников, ушли в сторону Румынии, один из «Юнкерсов» дымился, значит, наши успели им всыпать.
Когда гул стих, ребята осторожно встали из-за укрытия. Луговой подошёл к убитому пограничнику, снял с его пояса подсумки для винтовочных обойм и повесил на свой.
Иван, молча, стоял и смотрел в сторону Прута, а Саня сидел, прислонившись к сгоревшей кабине, и держался за раненую ногу. Суханов обернулся и, не спеша, двинулся к Луговому, осторожно перешагивая тела убитых товарищей.
– Ну, что делать будем, сержант? – спросил Суханов.
– Что будем делать? – повторил Луговой и повернулся лицом к товарищу, – мы идём на заставу.
– На какую заставу?! Нас трое, Юрок, трое осталось! К тому же Соколов раненый, что мы можем сделать?
Сержант, молча, снял с плеча винтовку Мосина и бросил её в Ивана, тот машинально поймал её и непонимающе уставился на Лугового.
– Что мы можем? Мы можем держать в руках оружие, ты точно можешь, мы оба в этом только что убедились. Ещё что-то разъяснить или ты уже все понял? – Луговой схватил Суханова за воротник и развернул в ту сторону, откуда доносилась канонада. – Послушай!
– Слышишь? – Юра указал рукой в сторону 5-ой заставы. – Там бой идёт, наши гибнут, им помощь нужна.
– Да оглянись, сержант, какая помощь? Вот она помощь, вся лежит по частям раскидана! – вдруг закричал Иван.
– Пока жив я, пока жив ты и он, мы являемся той помощью, которая сейчас им нужна. У нас есть приказ…
– У нас был приказ! – перебил Юрия Суханов, но договорить все, что он собирался сказать не успел, получив от Лугового удар в челюсть. Не ожидавший такого, Суханов упал на землю.
– Ну что, легче стало? – зло спросил Иван, сплевывая кровь.
– А ну встать! – крикнул Луговой.
Иван поднялся и уставился на сержанта.
– А теперь слушайте сюда оба, – начал Юрий, – как старший по званию принимаю командование на себя! У нас есть приказ, мы должны оказать помощь в обороне государственной границы СССР на участке 5-й заставы и не допустить прорыва противника через мост! И потери, которые мы понесли, этого приказа не отменяют, – Юрий перевёл взгляд на Суханова, – я понимаю, тебе страшно, Ваня, и мне страшно, и ему, – Луговой указал на раннего друга, – страшно, и ребятам на заставе тоже страшно, но они сражаются, 30 против роты, а может и больше. Но мы должны, понимаешь, должны. Мы пограничники, за нами Родина, дом, семья, мама, папа, у тебя ведь есть мама, Вань?
