– Вчера, инспектируя оперативников Смерш в 70 дивизии 14 армии, я невольно обратил внимание на двух офицеров, которые сошлись в тренировочной рукопашной схватке на поляне в окружении восторженных зрителей. Что эти двое вытворяли двумя привязанными к друг другу деревянными палочкам, это надо было видеть. Два брата-близнеца, смуглолицые, узкоглазые, жилистые, крутили этими штуками так, что вокруг их образовывался круг мелькающих с огромной скоростью деревянных палочек. К ним невозможно было подойти с любой стороны.

При этом, они оба не стояли на месте, а в невероятных кульбитах прыгали вокруг друг друга, ноги в подкатах мелькали не хуже этих палочек, а странные подсечки ногами удивляли всех, при этом они наносили друг другу имитационные удары по всему телу. Зрители одобрительно хлопали и подбадривали братьев. Я остановился и стал с интересом наблюдать. Наконец они поклонились друг другу, обнялись и засунув палочки в голенища яловых сапог, уставшие присели на траву.

– Так, – решил Григорьев, – девчата от нас никуда не денутся их мы посмотрим позже, а сейчас веди нас к этим бойцам. Увидев подошедших офицеров, братья вскочили и поприветствовали старшего по званию. Григорьев решил с ними поближе познакомиться.

– Бойцы, ко мне! Представьтесь, кто такие и откуда.

– Лейтенанты Аршан и Бадма Цеденовы!

– Калмыки? Серьезно? – тревогой спросил Григорьев.

– Мама у нас калмычка, а отец русский, только мы не из Калмыкии – мы калмыки-сарты, малочисленный народ Киргизии, который много лет проживает на востоке Иссык-Кульской области. Григорьев отозвал Шульгу в сторонку.

– Шульга, ты серьезно хочешь их взять в группу?

– А почему бы нет? Парни крепкие, ловкие и подраться не дураки.

– А ты знаешь о том, что в ходе летнего наступления 1942 года была оккупирована почти вся Калмыцкая АССР?

– У нас, помимо Калмыкии, пол страны оккупировано, ну и что?

– А то, что около десяти тысяч калмыков перешло на услужение к немцам и даже сформирована Калмыцкая кавалерийская дивизия? Весной этого года, когда вы были в Озерске, я, будучи на совещании фронтовых отделов Смерш НКО в Москве, слышал очень нелицеприятные разговоры о калмыках. Якобы сформированная из калмыков 110-й отдельная кавалерийская дивизия РККА воюет на фронте из рук вон плохо, многочисленные переходы к немцам, неподчинение, дезертирство, мародерство, вот то малое, что я слышал в Москве.

– И что? В Калмыкии поживают около ста сорока тысяч калмыков и что, все они предатели?

– Нет конечно, многие калмыки в Красной Армии воюют очень храбро и достойно, но как бы этих людей не постигла та же участь, как некоторых бедолаг из национальных меньшинств нашей страны. К счастью, доля калмыков, избравших путь предательства, не такая уж большая и оценивается приблизительно в несколько тысяч человек. Но поберегись, ты знаешь, чем это приобретение может закончиться для тебя самого? Знаешь, кто главный инициатор большинства депортаций в СССР?

– Естественно – мой крестник, генеральный комиссар внутренних дел СССР Лаврентий Берия!

– Помни об этом Шульга! Второй раз тебе не удастся выпутаться.

– Посмотрим, здесь война, а на войне есть только одна политическая идеология – побыстрей разбить врага, а кто и какой национальности, мне по барабану.

– Ладно, что-нибудь придумаем, в крайнем случае сойдут за казахов – физиономии у них уж очень похожи.

– Вот и подстели заранее соломку – запиши их в красноармейских книжках, как казахов, а я с ними позже переговорю!

– Смотри Шульга – твои нары еще не остыли и помнят тепло твоего тела!

– Типун тебе на язык командир! У меня есть еще право на выбор?

– Да, Колыма, право у тебя такое есть, но резервов очень немного, если уж мы приняли решение дополнительно придать твоей группе людей под стать тебе или твоей группе, то сделать это будет не просто – выбирать тебе разрешено не только из кадровых контрразведчиков Смерш, но и из штрафных рот, из осужденных на длительные сроки по политическим статьям. В этой среде не принято спрашивать о прошлом, но уверяю тебя, оно у каждого довольно бурное и не отвечает общепринятому поведению в обществе. Григорьев был противником существовавшего закона о том, что согласие военнопленного на сотрудничество с немецкой разведкой уже само по себе является изменой. И по мере возможности он освобождал явившихся с повинной от уголовного наказания, существенно изменяя их показания. Он просто не составлял на таких людей соответствующие документы, а сразу готовил их к переброске назад к немцам. Но с калмыками это вопрос особый, как бы не заслужить обвинение в политической близорукости и лояльности к врагам народа.

Тут не стерпел уже Испанец, – Колыма, я не пойму, на нарах чалился ты, или я?

– Ну что же, тогда вперед под трибунал!

– Господи, действительно, кому я это говорю, такому же контуженному на голову, как они. Смотри не ошибись, там, куда ты отправишься, проверять на лояльность и преданность будет некогда.

– Я? А ты что с нами уже не идешь?

– Есть у меня одна мыслишка, хочу провернуть такой же финт, как в Озерске.

– А про то, что дважды снаряд в одну воронку не падает, тебе известно?

– Но ведь, тот который это знает, сейчас где-то в застенках нашей контрразведки и благодарит Бога, что жив остался.

– Ты о Линке? – Ну конечно! А значит, можно провернуть это еще раз.

– Подумай Серега, рискованно все это! Как бы потом нам не пришлось тебя освобождать, как группу Соболева. Они вернулись к братьям.

– Значит сарты, – продолжил Григорьев, – и кто есть, кто? Вас же не различить! Лейтенант с орденом Красной Звезды назвался Аршаном, он был старше брата на десять минут, а с орденом Отечественной войны второй степени назвался Бадмой.

– Где научились так палками вертеть и не менее искусно бить морды?

– Наш отец много лет был военным атташе в Японии, с дня установления дипломатических отношений между СССР и Японией в 1925 году и до вхождения Японии в Тройственный пакт с Германией в 1940 году, там и научились.

– Понятно, где службу несете?

– В дивизионной разведке N-ской армии.

– Бойцы, есть у меня к вам одно предложение, вы парни уже с опытом и орденоносцы, так что у вас есть возможность продолжите службу в другом месте.

– Что от нас требуется, товарищ полковник?

– Вам придется показать свое умение и сойтись в тренировочном бою вот с этим майором, продержитесь пять минут – вы приняты, но сначала покрутите своим палочками и вообще, покажите, что вы умеете. Шульга, Григорьев и Глебов уселись на траву и внимательно смотрели на выступление братьев. Григорьев смотрел с интересом, Шульга же, уже встречал в школе «Игла» подобных мастеров, но те дяденьки были в годах, а этим братьям едва ли стукнуло 25 лет. Он знал несколько приемов обороны от нунчаку, но считал, что в драке нунчаку только мешают, они очень отлично развивают моторику рук и хорошо сотрясают заменитель мозгов у не в меру зарвавшихся хулиганов и не больше. Главный плюс нунчаку – любой удар по голове или конечностям выводит из строя соответственно голову или конечности, на долгое время. Зачастую, с голыми руками на нунчаку идти почти бесполезно, лучше вспомнить первый прием самбо – "дай бог ноги" А минус нунчаку – нужно всегда держать противника на расстоянии, а это не всегда получается. После выступления братьев, Дед попросил эти палки и внимательно осмотрел, ничего необычного, две палочки из мореного дуба в виде вытянутого конуса и скрепленные между собой тонкой цепочкой.

– Как эти штуки называются? – Нунчаку!

– Да, ребята, рукопашники вы серьезные, но этого мало, а как с огневой подготовкой, выносливостью и психомоторикой? Там, куда мы отправимся эту технику боя можно будет применять не всегда. Придется вас проверить по полной программе.

Колыма скептически заметил, – Согласен, против неподготовленных противников нунчаку очень эффективны, но как быть с подготовленным?

– Понятно, – Григорьев, развел руки и резко свел, – Шульга, твой выход! Смотрите не покалечьте друг друга, никаких удушающих или болевых приемов и без серьезных увечий. Вы мне нужны в целости и сохранности. Но все пришлось отложить, так как прибежал посыльный от командующего армией и срочно приказал явиться Глебову в штаб армии. Все трое поспешили в штаб.