– Проходите товарищи не стесняйтесь, присаживайтесь, мы вас долго не задержим, идет война и рассиживать нам некогда, – полковник встал и начал называть фамилии.

– Старший лейтенант Раиса Симонова?

– Я, – Раечка встала и поднялась на сцену.

– За проявленную отвагу и героизм в тылу врага вам присваивается внеочередное звание старший лейтенант и Указом Верховного Совета СССР вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Гиви Гегечкори? – Я!

– Вам за проявленный героизм и отвагу в тылу врага присваивается внеочередное звание капитан и Указом Верховного Совета вы награждаетесь орденом Отечественной войны 2 степени. Абакумов под столом погрозил Гиви пальцем.

– Служу Советскому Союзу!

– Влад Денисов? – Я!

– За грамотное проведение минных работ и умелое управление самоходными минами «Голиаф» при ликвидации стратегически важного объекта, вам также присваивается внеочередное звание капитан с вручением ордена Отечественной Войны 2 степени.

– Служу Советскому Союзу!

– Капитан Морозов? – Я!

– За проявленный героизм и отличное руководство снайперской группой при ликвидации стратегического важного объекта в тылу врага, вы награждаетесь орденом Великой Отечественной войны 1 степени денежной премией в размере 10 тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Все правильно, – пронеслось в голове Шульги, – Иваныч уже капитан, а выше нельзя – нет военного образования, внеочередное звание заменили денежной премией, а орден Красной Звезды у него уже есть, а по положению о наградах ему полагается второй орден Красной Звезды, но с учетом успешно проведенной операции и тяжелого ранения ему должны вручить более высокий орден. Так и вышло.

– Капитан Шульга? – Я! – За успешное проведение операции в тылу врага и умелое руководство группой диверсантов-ликвидаторов вражеских школ, вы награждаетесь орденом Кутузова, а также с учетов тяжелейшего ранения вам вручается денежная премия в размере 15тысяч рублей.

– Служу Советскому Союзу!

Всех за руку поздравил сначала Меркулов, потом Абакумов и на этом церемония награждения подошла к концу. Абакумов дружески потрепал Шульгу по плечу.

– Очень рад капитан, что в тебе я не ошибся, мне стоило больших трудов уговорить Лаврентия Палыча вернуть тебя на службу, но по большому счету, за тебя очень усердно хлопотал ваш друг полковник Глебов и покосившись на Кобулова, шепнул, – Будь начеку, они что-то задумали, не оплошай. Абакумов что-то шутливое шепнул Гиви и неторопливо покинул актовый зал. Кобулов вновь привел всех в приемную и велел ждать. Все занялись разглядываем врученных наград. Гиви, удовлетворенный увиденным, отправил орденскую книжку в карман гимнастерки, – Хм!.. командир, а откуда Абакумов узнал, что я в живых немцев никогда у себя за спиной не оставляю?

– Я не знаю бичо, мы все Абакумова увидели здесь впервые.

– Наверно это Испанец, а кстати, почему его не было с нами?

– У него сейчас забот полный рот. Скоро мы с ним наверняка встретимся.

Прошло больше часа ожидания, обстановка была нервной, дежурные офицеры сновали туда-сюда, но их никто не беспокоил, наконец двери бесшумно открылись и их пригласили в кабинет.

Кабинет представлял собой огромную, с высокими потолками, комнату, в середине стоял массивный т-образный стол из красного дерева, высокие окна, в рост человека, были задрапированы тяжелыми бордовыми шторами, по углам стола, на длинной ножке, стояли вычурные торшеры с зеленными абажурами, от которых исходил мягкий приглушенный свет. В начале стола в кресле сидел человек среднего роста с глубокими залысинами и что-то сосредоточенно писал. Вдруг на потолке вспыхнула ярким светом хрустальная люстра, сверкнули линзы пенсне и Берия медленно поднял голову. Он встал и уверенной походкой двинулся к центру кабинета. Шульга чуть замешкался, мешали костыли, шагнул вперед и лихо приложил руку к фуражке.

– Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, группа контрразведчиков под командованием капитана Шульги по вашему приказанию прибыла в полном составе. Берия молча обошел группу и остановился около Раечки и по-отечески просто спросил, – Устала дорогая? Как там за линией фронта? Потери в личном составе есть? Мне докладывали, что вы там основательно повеселились.

– Так точно, Лаврентий Палыч там было нелегко, но мы справились! Потерь в группе нет – только раненые!

– Ордена получили? Отлично, это небывалое событие в нашей практике. Мы никогда не вручаем награды лично офицерам Смерша-4, ваш случай из ряда вон выходящий и только недавно ваше руководство ГУКР Смерш впервые подало Иосифу Виссарионовичу Сталину проект указа о награждении военных контрразведчиков – ранее лишь некоторых к орденам и медалям представляли командиры в войсках. Вы первые!

– Служим Советскому Союзу и будем служить до последней капли крови!

– Ваша главная заслуга, товарищ Шульга была в том, что, обезвреживая агентуру противника и уничтожая диверсионные школы, вам удалось лишить немцев достоверных данных о планируемых советским командованием операциях. То есть, силами вашей группы, основные усилия направлялись на нейтрализацию действий противника: абвера, полевой жандармерии, главного управления имперской безопасности в городе Озерске. Отдельное спасибо за доставку на Большую землю матерого немецкого разведчика майора Абвера Линке. Он рассказал нам много интересного. Родина по достоинству оценила ваши заслуги. Каждая ваша успешно проведённая операция – это тысячи спасённых жизней советских солдат и офицеров.

– Мы старались товарищ генеральный комиссар госбезопасности.

– Хотите прочитать, что о вас и о других наших контрразведчиках Смерш, пишет немецкий генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель? Он вынужден был признать, что: «Мы ни разу не получили достоверных данных, которые оказали бы существенное воздействие на развитие военных событий на Курской дуге и в других операциях вермахта». Это дорогого стоит. До настоящего времени, немецкая разведка не получила ни одного важного плана наступления советских войск и не смогла реализовать масштабные диверсии. Берия встал из-за стола и стал прогуливаться по кабинету. Сняв пенсне, он неторопливо протер их белоснежным носовым платком.

– Все свободны товарищи, а вас, капитан Шульга я попрошу задержаться.

Раечка с тревогой взглянула на Шульгу, что еще задумал этот мастер замысловатых интриг и тонкий знаток человеческих душ? Заметив это, Шульга ей весело подмигнул, все будет в порядке, не беспокойся. Когда все поспешно вышли, Берия подошел к Шульге вплотную. С минуту он его молча разглядывал.

–Ну здравствуй колымский сиделец, что, ты так и не понял за что я тебя упек?

–Никак нет тов…

– Так, капитан Шульга, давай договоримся, без званий и соблюдения субординации, мы в каком-то роде с тобой родственники, одни шары, когда-то загоняли в одну и ту же лузу! Шульга решил не тушеваться перед таким грозным и влиятельным человеком в СССР. Сам напросился.

– Знаете, что…Лаврентий Палыч, не будь у вас на плечах таких больших звезд, разговаривали бы мы совсем по-другому!

– О, даже так? Похвально! Я признаю свою вину, с вами я несколько погорячился, но у меня не было другого выхода. Вы мне чуть не сорвали серьезнейшею разведывательную операцию в Европе, которую я готовил несколько лет и благодаря нейтрализации вашей персоны, операция, под кодовым названием «Гиацинт» имела большой успех. Вы сами, по наивности, все приняли за чистую монету, а этого делать было нельзя. Любовь и разведка понятия несовместимые. За ваши неприятные лишения в Колымском крае вам присваивается внеочередное звание майора, документы получите у Кобулова. Вам возможно еще придется встретиться с Глорией, но об этом потом. Надеюсь вы умете держать язык за зубами?

– Колыма научила, Лаврентий Палыч!

– Кто еще знает о ваших взаимоотношениях с Глорией?

– Буквально, почти никто, кому это не положено знать, а кто знает, те будут молчать.