– Значит, у бабушки приступ? – лукаво улыбнулся парень, демонстрируя ямочки на щеках. – Осторожная… и … красивая. Очень красивая!

Не успела я опомниться, как оказалась в его объятиях прижатой к стене террасы:

– Даниэль, – прошептал он мне в губы, – можно Дэн, а хочешь Эль – как понравится. А как тебя зовут?

– Эльсбет.

Разглядываю спасённого. Высокий – под два метра, стройный, голубоглазый с коротким ежиком светлых волос и короткой светлой бородкой. Нос широковат, выраженные надбровные дуги, а может просто брови хмурит, пряча ясные глаза. В целом лицо простоватое, но ямочки на щеках придают ему мальчишеское очарование.

– Значит, тоже Эль? – Улыбнулся, показав ямочки, и снова поцеловал в губы, запрокидывая мою голову и запуская язык в мой рот. От этого дыхание перехватило, я ощутила незнакомую эйфорию. Собрала последние силы, вырывалась и укусила его куда-то между шеей и плечом.

– Маньяк чёртов! Нужно было оставить тебя на растерзание горожанам!

– Чёрт! Больно! Ты кусаться! Вот тебе! – он тоже куснул меня между шеей и плечом. И тут же начал слизывать кровь. – У-м-м, какая ты вкусная!

Не отдавая себе отчёт, я тоже слизала кровь с его плеча и попробовала на вкус. Да, что-то в этом есть.

В этот момент мой ноут запищал, уведомляя об окончании поиска.

– Чёрт! – сказали мы вместе.

Эль отстранился, заглянул в глаза.

– Я обещаю, что найду тебя и мы закончим. И с меня ужин за спасенье! Сейчас с делами разберусь и найду.

– Зачем ты забился в угол?

– Ступил! Я не сразу понял, что они меня видят, думал, затаюсь, всё успокоится и пойду дальше. Когда понял, что тётка сознательно на меня ведёт народ, удрать уже не получалось.

– Что значит: «не сразу понял, что они меня видят».

– Я думал, что я под мо́роком, но что-то не сработало.

– Под мо́роком? Это как?

Он снова поцеловал меня глубоко, с языком, но резко отстранился.

– Надеюсь, получилось передать. – Опять улыбка и ямочки. Встрепенулся: – Куда? Вниз?

– Да. Вниз и направо, там через забор. В саду нет камер.

– Я камер не боюсь! – нырнул ко мне в комнату.

Через несколько секунд я увидела, что от моего флигеля отплывает дрожащее воздушное марево, а за ним бегут пустые белые кроссовки! Вот так, значит, выглядит мо́рок… Ну-ну! Свистнула.

– Кроссовки!

Кроссовки и марево пропали. Вот так его и разоблачили. Интересно, что тётка увидела на улице? Неужели тоже пустые кроссовки?

Ноут снова запищал. В этот раз поиск увенчался успехом. У улыбчивого парня оказалось пять счетов в разных банках на Каймановых островах.

На одном лежит аж 786 миллионов евро, на остальных поменьше. На последнем открытом счёте всего два миллиона евро. Дата открытия счёта и поступления на него двух миллионов совпадает с датой исчезновения денег со счёта честных шведских предпринимателей.

Настроила программку на отслеживание поступления денег. Примерно через три часа удалось дойти до конечной точки отправки денег, ею оказался офис тех самых потерпевших предпринимателей. Что ж их догадка подтвердилась. Прямая связь между Улыбчивым, офисом и счётом в банке на Каймановых островах есть. Хотя есть вероятность, что счета не его и документы Улыбчивого могли использовать для перевода стрелок, а он вовсе не вор и злодей.

Впрочем, свою часть работы я выполнила. Если захотят установить, кто именно провёл всю эту аферу, то это уже другое задание.

Улыбчивый для перевода денег использовал очень интересные схемы и коды. Взяла на вооружение. Если за этим стоит он, то он просто гений хакеров.

Позвонила шефу:

– Я нашла. Переслать?

– Да. У тебя ещё три дня можешь не торопиться с возвращением.

– Спасибо. Но я вернусь в субботу. Долгое пребывание на солнце старит кожу.

– Как знаешь!

Вечер провела на море – купалась и загорала.

Утром со второго ноута перекинула информацию шефу, предварительно зашифровав её.

Проверила действие новых схем по списыванию денег с офшорных счетов, списав со счёта Улыбчивого пятьсот тысяч евро. Примерно через пятнадцать минут деньги оказались в банке, вероятно, находящемся на соседней улице Кайманового острова, но на моём счету. Можно было бы стянуть и больше, но я не воровка, я экспериментатор – проверила новую схему. Уверена, что Улыбчивый даже не заметит пропажи.

Не удержалась и облегчила карму Улыбчивого – сделала с каждого его счета взнос в Фонд поддержки одарённых сирот. Получилось пополнить Фонд на два с половиной миллиона евро. Причём перевод не делала тайным – путь Фонд знает своих благодетелей, тщательно закодировала только инициативу перечисления, то есть себя и свои входы в систему.

Заодно проверила свой каймановый счёт. В сравнении со счётами Улыбчивого – я жалкая клептоманка – всего пять миллионов. Быстренько поперемещала денежки: три миллиона отправила на счёт в Швейцарии (надёжный, старый, проверенный), миллион оставила на Кайманах, миллион перевела в банк на Кипре. С кипрского счёта сделала благотворительный взнос в Фонд помощи одарённым сиротам в размере двести пятьдесят тысяч евро.

Кстати, деньги со счёта Фонда как-то подозрительно легко утекают. Нужно будет инициировать проверку.

Отформатировала диск на ноуте, с которого проводила все операции, и самое приятное: каблуком толстого ботинка разломала ноут на две половины, кроша монитор. Обломки – в пакет – выброшу в аэропорту.

Из-за высокой металлической ограды смотрю на спортивную площадку, по которой бегают третьеклассники. Мальчишка выше своих одноклассников, но намного неуклюжее их. Он как будто плохо чувствует своё тело: при беге смешно расставляет голенастые ноги и делает нелепые, удерживающие взмахи руками. Почему дед не отдаёт его в спортивную секцию? Лучше бы на скалолазание.

– Добрый день, Элиза, рад тебя снова здесь увидеть, – шелестит под ухом на немецком знакомый старческий шёпот. – Скучаешь?

– Быстро твои охранники меня высмотрели, – произношу без приветствия, не глядя на подошедшего старика.

– Вряд ли для тебя это неожиданность. Скажи, зачем ты здесь?

– Не знаю. – Чуть помедлив. – Мне нравится на него смотреть. Меня это почему-то успокаивает. Всё как будто правильно: он растёт, он живёт… Скажи, старик, он счастливый ребёнок?

– И всё-таки ты по нему скучаешь. Ты хочешь его забрать? – говорит монотонно, впрочем, это его стиль, сколько помню.

– И что мы будем с ним делать? Я не чувствую себя матерью.

– Если бы ты не чувствовала себя матерью, то не появлялась бы в Цюрихе по несколько раз в год. Между вами есть притяжение, но вы его не закрепили, поэтому тебе так сумбурно. Вам нужно познакомиться.

– Нет. Я не готова. – Сдерживаю эмоции и отвечаю также монотонно, в его стиле. Так, он лучше поймёт.

– К этому нельзя подготовиться. Когда-нибудь вам придётся это сделать и лучше раньше, чем позже.

Класс убегает со спортплощадки в школу. Провожаю взглядом неуклюжую фигурку до входа. Наверное, сейчас начнётся следующий урок. Иду, вслед за стариком, к парковке.

– Отдай его на скалолазание.

– Он ходит в спортивную секцию айкидо.

– И как?

– Мне кажется, что эффективно. Недавно хвалился, что смог увернуться от подножки.

– Айкидо учит защите от нападения – это хорошо. Но он всё равно неуклюжий. Скалолазание поможет ему справляться с гравитацией. По себе знаю.

– Тебе виднее, – усмехается старик, – он твоя кровь. Ося таким не был.

– Я предупреждала, что он, возможно, вообще не ваша кровь! – отвечаю еле сдерживаясь.

– Он наша кровь! У него только твои гены и гены Оси. Прости, не хотел тебя задеть. Я хотел сказать, что Ося в этом возрасте был намного субтильней. Думаю, что его габариты в тебя.

– Не помню, какой я была в девять лет, вряд ли толстой. Приютская еда к этому не располагает. Но неуклюжей я была. Занятия скалолазанием мне очень помогли научиться чувствовать своё тело.