–Ммм… И чё? – промычал родственник, вполуха слушая ее монолог и с наслаждением обнюхивая копченую свиную шкурку.

Андрюшина мать подобралась, сжала кулачки и решительно выпалила:

–Поговори с ним. Скажи, что если бросит танцевать, то ты с ним… По-мужски разберешься!

Сказала и замерла в ожидании ответа.

–Ладно, – медленно произнес мужчина, почесав волосатую грудь, расписанную синими чернилами под Палех. – Понял. Поговорю.

И поговорил. Неизвестно, какие аргументы он привел своему юному родственнику, но с тех пор Андрюша не пропустил ни одного занятия танцами, а через пару лет и сам осознал всю мудрость принятого матерью решения. Он все так же плохо учился, но танцевал на всех показательных мероприятиях школы, города и даже области. Вальс, танго, самба – все эти танцы рассчитаны на двоих, и Андрюша был нарасхват, несмотря на свои скромные способности. Вальсируя с разными партнершами, он по некоторым предметам даже переполз с троек на четверки и к концу школы начал подумывать о поступлении в институт, но тут ему повезло попасть в труппу небольшого шоу-балета, гастролировавшего по южным курортным городам, и мысли об учебе мигом испарились.

Краснова захлестнула жизнь-праздник. Новые города, новые люди, пляжи и гостиницы в которых требовалось произвести несложные движения на сцене, неизменно вызывающие одобрение подвыпившей публики – и казалось, так будет всегда. Денег, правда, много не платили, но к чему нужны деньги если и без них всегда есть девушки, еда и выпивка? Так Андрей танцевал по жизни несколько лет, не задумываясь о завтрашнем дне, но, как это всегда бывает, неприятности поджидали его за углом.

На очередном курорте, развлекаясь после удачного выступления, они с приятелем решил погонять на квадроцикле. Оба были изрядно выпившими и, пренебрегая запретами, вылетели на дорогу на большой скорости, где столкнулись с грузовиком. Приятель отделался ушибами и сотрясением мозга, а Краснов сломал несколько ребер и обе ноги. Жизнь-праздник исчезла в один миг, сменившись чередой больничных палат и мучительных хирургических вмешательств, но даже после нескольких операций у Андрея осталась хромота. О танцевальной карьере пришлось забыть. Он вернулся в родной город и несколько месяцев маялся без дела, сидя на шее у матери. Ему казалось, что мир рухнул. Все то, к чему он привык – красивая одежда, ресторанная еда и развлечения – исчезло, словно никогда и не существовало. Надо было устраиваться на работу, но кроме танцев Краснов ничего не умел.

На помощь снова пришел двоюродный брат отца. К этому времени он окончательно завязал с уголовным прошлым, остепенился и работал охранником в небольшой фирме. Он помог устроить туда же Андрея, и у того началась новая жизнь: темно-синяя-форма-сутки-через-двое. Новую работу Краснов поначалу ненавидел. Очень уж она отличалась от всего того, к чему он привык, но делать было нечего и он понемногу стал приспосабливаться к сине-серым будням.

Мать Андрея, видя, что тот мало-помалу осваивается с новой жизнью, возрадовалась и стала потихоньку подыскивать сыну невесту. Выбор ее остановился на девушке Люсе, скромной и работящей медсестре из соседнего подъезда, но этим планам не суждено было сбыться. От прежних роскошеств Андрей оставил себе одну слабость – раз в месяц ходить в казино. Здесь он и познакомился с Аллой Игоревной Осинской. Та была несказанно удивлена, узнав в игроке напротив охранника из своего офиса, и неожиданно заинтересовалась им. Интерес оказался взаимным и бурным, и уже через полтора месяца пара сочеталась законным браком. Покладистый характер Краснова, привыкшего слушаться маму, не вошел в противоречие с властной натурой Осинской, и они отлично поладили. Андрей с наслаждением вернулся к красивой жизни – великолепный дом, новая одежда, дорогие безделушки и прочие радости снова завертелись вокруг, давая ощущение безграничных возможностей.

Осинская сочла, что ее муж не может работать охранником, и тот немедленно уволился, но, чтобы он не сидел без дела, заставила его записаться на курсы дизайнеров интерьера, на которые тот, впрочем, не ходил. Теперь Алла Игоревна гордо заявляла всем, что ее Андрюшенька – творческая натура и будущий гений дизайна. Андрюшенька, который не умел рисовать и в жизни не отличил бы модерн от барокко, согласно кивал и с умным видом повторял заученную фразу о том, что арт-деко в наше время уже не тот. Почему именно арт-деко стал “не тот”, и что вообще такое этот самый арт-деко Краснов ответить бы не сумел, но, по счастью, никто его об этом не спрашивал.

К сожалению, у этой красивой жизни были и свои минусы. Несмотря на видимый достаток и благополучие, Алла Игоревна была хозяйкой прижимистой и строго следила за расходами супруга, давая ему лишь то, что по ее мнению ему было необходимо. Нетрудно представить, что здесь их мнения не совпадали. Да и то сказать – сейчас все так дорого! Чашка кофе в итальянском ресторане стоит чудовищных денег, за разбитую фару Тойоты пришлось отвалить целое состояние, а про многочисленные мелкие расходы и говорить не стоит. В общем, денег Краснову вечно не хватало, а источник денег – обожаемая супруга – был весьма капризным. Могла дать, а могла и оставить без гроша за какую-нибудь дурацкую провинность.

Андрей подъехал к дому и нажал кнопку автоматического открывания ворот. Пока створки медленно разъезжались в стороны, он оглядел темные окна.

“Алла давно спит,” – подумал он, поморщившись. – “Хорошо бы она не проснулась, а то начнется – где ты шлялся, опять всю ночь играл в карты, бла-бла-бла-бла…”

Он припарковал машину на дорожке, не заезжая в гараж, и проскользнул в дом, стараясь производить как можно меньше шума. Поднявшись на цыпочках по лестнице он замер перед дверью в супружескую спальню и прислушался. Внутри было тихо. Надежда пробраться незамеченным окрепла. Краснов хотел шагнуть внутрь, но обнаружил, что все еще держит в руках плащ. Он про себя чертыхнулся, досадуя, что не оставил его в прихожей, и швырнул плащ на стоявшую поодаль кушетку. Плащ до кушетки не долетел и упал на пол рядом, но поднимать его Андрей не стал. Он неслышно пробрался внутрь, на ходу стягивая с себя пиджак и брюки.

Ему почти удалось бесшумно добраться до кровати, но в последний момент металлическая пряжка брючного ремня предательски звякнула, звонко припечатавшись к бронзовой стойке торшера.

– Ммм?… – голова Аллы Игоревны взлетела надо подушкой. – А-а-а? Что?

Она быстро протянула руку и включила свет. Краснов испуганно замер на одной ноге, в рубашке, трусах и одном спущенном носке.

–Это я, зайка, – льстиво прошептал он. – Спи, спи!

Но Осинская спать явно не собиралась. Она зло прищурила глаза и поджала губы.

–Явился! – ее раздраженный тон не предвещал ничего хорошего.

–Ну ты же знаешь, рыбка, мы с Зеленцовым в карты… – торопливо забормотал супруг, стаскивая с ноги второй носок.

–Знаю! – взревела Алла Игоревна. – Я только не знаю, почему я из-за твоих карт должна страдать!

–Зачем же страдать, Алюнечка? – еще быстрее затараторил Краснов. – Спи себе, рыбка, не беспокойся! Я тут сейчас тихонько лягу…

–Тихонько? – Осинская яростно сверкнула глазами. – Да ты громыхаешь, как стадо слонов! Мертвого можно разбудить! Как я теперь усну? А мне с утра на работу, между прочим!

Супруга распалялась все больше.

–Алюнечка, но я же сто раз тебе предлагал – давай я буду спать в гостиной, когда возвращаюсь от Зеленцова, – заныл Андрей.

–Будешь спать там, где я скажу! Ты бы лучше вовсе не таскался к этому Зеленцову, – кипятилась Осинская.

Краснов счел за лучшее не возражать. Он молча юркнул под одеяло и затаился, по опыту зная, что спорить с женой в таком состоянии бесполезно, а Алла Игоревна продолжала негодовать.

–Теперь я не смогу уснуть! Мне придется выпить снотворное!

Андрей зарылся в подушки еще глубже.

Осинская, продолжая поносить на чем свет стоит мужа, карты и Зеленцова, вылезла из постели и, накинув халат, направилась на кухню за аптечкой.