–За детьми опаздываю… Опоздала уже… – медленно выговорила Тамара, глядя перед собой. невидящим взором

“Все у меня через…!… Ни черта не успеваю… Я отвратительная мать…” – эти горестные слова произнесены не были, но так явственно отпечатались на ее лице, что лейтенант Горобко нахмурился еще больше.

–За детьми?… – нерешительно повторил он, машинально сдвигая фуражку к затылку.

Тамара молча кивнула. На лице ее было написано мрачное отчаяние. Лейтенант почесал переносицу, шмыгнул носом и, поколебавшись, протянул права обратно.

–Поезжайте и не нарушайте больше, – недовольно буркнул он, поворачиваясь к девушке спиной.

–А? – до Тамары не сразу дошел смысл сказанного.

Она моргнула и изумленно уставилась на юношу.

–Я могу ехать? – запинаясь, переспросила она.

–Говорю же, поезжайте, – раздраженно бросил через плечо гаишник. Он засунул свисток в рот и, издав оглушительную трель, заторопился навстречу следующему нарушителю.

–Ап… – Тамара поспешно захлопнула рот, проглотив невысказанные: “А как же?. Почему?… А я думала…”

Неожиданная доброта сурового служителя порядка волшебным образом изменила все вокруг, всколыхнула веру в доброе и светлое и подарила надежду, что все в конце концов будет хорошо. Девушка встрепенулась, выжала педаль скорости, и Фольксваген бодро полетел вперед, не встречая больше на своем пути препятствий в виде ям, аварий, пешеходов, красных сигналов светофора и других гаишников.

Уже через несколько минут Тамара остановилась возле школы и стремительно выскочила из машины. В паре метров от нее старушка торговала чахлыми бордовыми хризантемами – последними цветами осени. Девушка схватила первый попавшийся букет, торопливо сунула старушке сумму гораздо больше требуемой и взлетела вверх по ступенькам широкого школьного крыльца. Не найдя здесь своих двойняшек, она с облегчением перевела дух и побежала прямиком в класс продленки.

Таня, Павлик и престарелая учительница дружно повернули головы на звук открывающейся двери.

–Инна Ивановна, – с порога прокричала Тамара. – Простите, ради Бога! Знаю, как я виновата, но это опоздание – точно в последний раз.

Она подлетела к учительскому столу и решительно сунула букет в руки педагога. Та уже открыла рот, чтобы озвучить обвинительную речь, но перед таким напором смешалась и только сбивчиво забормотала:

–Ну это уже полное безобразие, Тамара Алексеевна… Мы вас уже почти час ждем, а у меня в восемь часов собрание жильцов нашего подъезда… Вы хоть понимаете…

–Инна Ивановна, – девушка покаянно сложила руки на груди. – Неожиданная запарка на работе. Клянусь, это в последний раз!

Мысленно она послала несколько смачных проклятий в адрес “запарки” в лице Осинской. Если бы та подошла к ней сегодня чуть раньше, Тамара бы сумела отбрыкаться от ее идиотских поправок к отчету и уйти с работы вовремя. При мысли о зловредной начальнице ее пальцы невольно сжались в кулаки. Вот же ведьма, от которой страдает не только она сама, но и совершенно посторонний человек!

–Еще раз простите, Инна Ивановна. Этого больше не повторится. Давайте я вас подвезу домой, – с энтузиазмом воскликнула она, про себя мельком подумав, что некоторые моменты в жизни не зависят от возраста: ситуация, когда приходится обещать старшим “я больше так не буду”, возникает и в три года, и в тридцать три.

–Ну, если подвезете… – слегка подобрела учительница.

–Чего стоим? – призывно обернулась Тамара к детям, с интересом наблюдавшим за развитием событий. – Живо собрали портфели и марш в машину!

Человечность, проявленная незнакомым юным гаишником продолжала озарять Тамарин путь волшебным светом удачи. Оказалось, что Инна Ивановна жила возле большого супермаркета и, благополучно доставив ее домой, девушке удалось еще и выполнить очередной пункт хозяйственных забот – закупить продуктов на неделю. У подъезда их дома нашлись – неслыханное дело! – сразу две свободных парковки, и Тамара ловко пристроила маленький Фольксваген прямо под окнами. На первом этаже горел свет, лифт не сломался и ни один пакет из магазина не порвался при подъеме в квартиру. В общем, все складывалось замечательно.

Накормив детей ужином, Тамара села исправлять злополучный отчет, изуродованный Осинской, и тут хорошему настроению пришел конец. Изменения, которые внесла Алла Игоревна не лезли ни в какие ворота, и лицо девушки мрачнело все больше. Из угрюмых размышлений ее вывели крики детей, игравших в соседней комнате.

–Я тебя убью! – яростно выкрикнул Павлик в наступившей тишине, и Тамара встревоженно нахмурилась. Она отложила отчет и поднялась из-за стола.

–Ты что такое говоришь? – возмущенно произнесла она, заходя в детскую.

Двойняшки, обладая совершенно разными темпераментами, ссорились крайне редко, а тут такие сильные выражения!

–А чего она! – сын обиженно надул нижнюю губу. – Она синий фломастер не дает!

–Это ты не даешь, а он мне нужен, – горячо вступила в свою защиту Таня.

–Мам, она сказала, что я рисовать все равно не умею, – выкрикнул Павлик со слезами на глазах. – И отобрала!

–Спокойно, – повысила голос Тамара, укоризненно качая головой. – Из-за такой ерунды шум подняли! Павлик, разве можно говорить сестре “убью”? У кого ты такому научился?

–У тебя! – запальчиво крикнул мальчик.

–Что-о-о?… – брови Тамары изумленно взлетели вверх. – Когда это я так говорила?

–Позавчера, – Павлик с вызовом выпятил подбородок.

–Да я никогда… – возмутилась Тамара, но мальчик не дал ей закончить.

–Ты с тетей Олей разговаривала по телефону и сказала: “я ее убью!”

–Я… – Тамара набрала полную грудь воздуха для негодующих возражений и так и замерла с открытым ртом. Точно. Позавчера вечером звонила Ольга, и в разговоре речь зашла об Осинской, а поскольку в тот день Алла Игоревна организовала Тамаре очередную производственную пакость, то немудрено, что беседа протекала именно в таких выражениях. И хотя говорила она из кухни, получается, что наиболее эмоциональные отрывки все же доносились до детей.

–Павлик, – Тамара постаралась сделать строгое лицо. – Я это сказала понарошку. Так нельзя говорить. Тем более своей сестре.

–И я понарошку, – упрямо мотнул головой мальчик, метнув сердитый взгляд на Таню. – Только пусть фломастер отдаст!

–Господи, да у вас же их полно, – всплеснула руками Тамара, указывая на ковер с множеством раскиданных фломастеров.

–Синий – один! – хором ответили дети.

–Ну и что? Все равно это не повод, чтобы ссориться. Синий фломастер можно заменить синим карандашом.

–Но карандаш же… – попыталась обиженно возразить девочка.

–Я говорю можно заменить! – рявкнула Тамара, теряя терпение. – Надо его только хорошенько послюнявить. Проявите креативность!

По озадаченным детским физиономиям она поняла, что с “креативностью” они не знакомы и поправила себя:

–Смекалку, в общем, проявите, выдумку, понятно?

–Понятно, – дети, видя, что мать всерьез рассержена, послушно закивали.

–Ладно, – вздохнула Тамара, сбавляя обороты, и скомандовала. – Слушать сюда! На сегодня рисование окончено. Марш мыть руки, чистить зубы и спать. А завтра я куплю новый комплект фломастеров, где будет еще один синий. И чтобы никаких больше ссор, ясно?

–Ясно! – брат с сестрой нехотя отправились выполнять указания, а Тамара вернулась к отчету, но работа не клеилась.

Она никак не могла сосредоточиться на цифрах и выводах, мучимая привычным угрызениям совести о том, что она плохая мать, которая учит детей злобным выражениям, загружает их незрелый мозг непонятными словами и запутывает отсутствием логики в собственных поступках. Сначала в приказном порядке велела проявить смекалку, но тут же сказала, что купит еще один синий фломастер. Что должен подумать при этом любой нормальный ребенок?

Тамара вздохнула и с досадой захлопнула отчет. Чертова Алла Игоревна! Если бы она не полезла в него своими неумелыми ручками, то его бы уже благополучно сдали руководству.