Через несколько минут разочарованная Джорджия снова прислонилась к пихте. Она ожидала, что грузовик, достигнув шоссе, пересечет его и двинется по извилистой дороге, ведущей к Ярнолдскому перекрестку. Вместо этого Джорджия заметила, как вспыхнули фары машины, и та свернула налево, к шоссе, которое как раз за этим местом тянулось к земле майора Кестона. «Черт! Все впустую. Я только что потеряла грузовик из виду. Наверно, там какая-то впадина, и она мешает различить фары», – подумала Джорджия. Она настолько досадовала на себя, на Найджела, на всю эту ситуацию, что лишь через несколько секунд осознала, что завывание мотора грузовика прекратилось.

Через мгновение Джорджия неслышно устремилась вниз с холма. Обогнув дом по широкой дуге, она постепенно приблизилась к шоссе. Джорджия по-прежнему ничего не видела, кроме смутного света автомобильных фар. Она должна подобраться поближе, должна. Вдоль дороги тянулась высокая, густая живая изгородь – граница владений майора. Под ее прикрытием Джорджия по шажку продвигалась вперед. Наконец перед ней появилось бледное полотно дороги. Джорджия скатилась в канаву вдоль изгороди. Раздвинула ее ветки.

На обочине дороги стоял грузовик, водитель сгорбился в кабине, будто спал. Что ж, он-то, может, и спал, но про остальных сказать этого было нельзя – одетые в лохмотья, похожие на бродяг мужчины, с полдюжины или больше, выгружали из грузовика деревянные ящики и вносили их через калитку на землю майора Кестона. Ящики казались очень тяжелыми для своего размера: мужчины переносили их по двое. Пока Джорджия наблюдала, вдалеке возник призрачный свет автомобильных фар. Вероятно, кто-то стоял на страже, так как задний борт грузовика быстро подняли и закрепили, и запоздалый автомобилист не увидел ничего примечательного, разве что грузовик на обочине, водитель которого решил отдохнуть. В следующую минуту мужчины снова взялись за дело. Скорость и строгая слаженность их работы никак не сочетались с их лохмотьями, очевидно, фальшивыми. Не прошло и десяти минут, как грузовик, освободившийся от ящиков, снова затарахтел, удаляясь в ночь.

– Говорите, ящики казались тяжелыми?

– Ну каждый из них мошенники-оборванцы переносили по двое, – ответила Джорджия.

Сэр Джон Стрейнджуэйс посмотрел на племянника.

– Полагаю, это объясняет почти все, – произнес тот.

Они втроем сидели в квартире, которую Найджел и Джорджия держали в качестве пристанища для своих наездов в Лондон. После ночных маневров на Ярнолдской ферме миновало три дня. На следующее утро Найджел уехал в город, предоставив Джорджии самой справляться с любопытством и нетерпением, насколько это было в ее силах. Позднее он позвонил и попросил ее присоединиться к нему, но твердой рукой повесил трубку, когда жена принялась задавать вопросы. Даже когда Джорджия приехала, Найджел ничего не объяснил, и сдерживаемое возбуждение, которое угадывалось под его спокойствием, довело жену до крайней степени любопытства. Затем в тот вечер появился дядя Найджела и заставил Джорджию повторить, что именно она увидела из-за живой изгороди, и как раз в процессе повторения вдруг забрезжил свет.

– А теперь, – промолвила она, лукаво улыбаясь сэру Джону, – два молчуна, возможно, заговорят. Или нам нужно посмотреть, не стоит ли за дверью мужчина в маске, припавший ухом к замочной скважине?

С преувеличенной осторожностью Джорджия подкралась к двери и театральным жестом распахнула ее. И увидела широкую, облаченную в макинтош спину.

– О! – воскликнула она, захлопывая дверь. – Там… там действительно мужчина!

– Да, – кивнул сэр Джон. – Это один из моих сотрудников.

Джорджия молча села и в изумлении уставилась на него. Сэр Джон Стрейнджуэйс меньше всего походил на официальное лицо. Уютно устроившись в глубоком кресле, он напоминал смышленого, косматого терьера. Пожалуй, лучше всего его характеризовало слово «безобидный». Всякий раз, когда Джорджия бросала взгляд на его неухоженные, обвисшие рыжеватые усы, бесформенное серо-коричневое пальто, на эту трубку с чашкой из кукурузного початка, дымившую, как геенна огненная, у нее возникала иллюзия, будто перед ней домовладелец из пригорода, например бакалейщик на покое, который только что вернулся из своего сада, где с удовольствием трудился, а теперь снял садовые перчатки и уселся послушать радиопрограмму мистера Миддлтона о цветоводстве. Требовалось серьезное усилие, чтобы напомнить себе, что вообще-то сэр Джон возглавлял в Скотленд-Ярде Отдел безопасности. Только когда вы замечаете его глаза – голубые, но темнее, чем у Найджела, глубоко посаженные, мечтательные, внезапно вспыхивавшие живым интересом или рассматривавшие вас с улыбкой, от которой в уголках глаз собирались морщинки, – вы начинаете сознавать, какое положение занимает этот человек.

– Ну, все равно, – проговорила Джорджия, приходя в себя, – я знаю, в чем тут дело.

– Неужели? – Сэр Джон вынул изо рта трубку, которую сжимал пожелтевшими зубами, и почесал в ухе ее черенком.

– Да, знаю. Контрабанда.

Возникла короткая пауза.

– Контрабанда чего?

– О, не знаю. Что нынче ввозят контрабандой? Шелк? Нет, ящики были слишком тяжелыми. Наркотики? Нет, слишком большими. Возможно, бренди. Да, наверно, его.

– Почему не… э… автоматы?

Джорджия захихикала:

– Почему нет? Или гаубицы. Или танки.

– Нет, автоматы нас вполне устроят, – произнес сэр Джон с такой серьезностью, что она почти поверила, что он все же не морочит ей голову.

– Что ж, я знаю, что мы перевооружаемся, но, по мне, это какой-то уж совсем замысловатый путь, – произнесла она.

– А теперь, если вы перестанете стрекотать, я вам кое-что расскажу, – проговорил сэр Джон. Он указал черенком трубки на дверь. – Вы поймете, что тот человек за дверью стоит там не для развлечения. Это должно держаться в секрете. Вы помните об организации «Cagoulards» во Франции?

– Люди в капюшонах? Да, смутно припоминаю… несколько лет назад…

– Это был заговор с целью свергнуть правительство Народного фронта и установить во Франции фашистскую диктатуру, которому якобы помогали оружием и деньгами две европейские державы. В Париже и других больших городах обнаружили склады оружия, планы похищения министров и оккупации стратегических пунктов. Он едва не осуществился. Ничего общего с сюжетами комических опер. Советую вам почитать об этом.

– Но вы же не предполагаете…

– Именно так, – сухо заметил сэр Джон. – На слово вы мне не поверите, поэтому придется прочитать вам краткую политическую лекцию.

Джорджия навсегда запомнила эту сцену, хотя последующие драматические события вполне могли вытеснить ее из головы: отдаленный шум уличного транспорта, мальчишка-газетчик кричит, как чайка, на улице под окнами, Найджел стоит у камина с видом вежливого внимания, которое ни на минуту ее не обмануло, и сэр Джон спокойно жестикулирует черенком трубки, излагая своим самым прозаическим тоном версию, которая в любых других устах показалась бы такой же невероятной, как сказки Шехерезады.

– Вот как обстоят дела, – заключил он. – Суть в том, что этот заговор уже в действии, а у нас мало материала для анализа и нет времени для проникновения в ряды заговорщиков.

Тяжело ступая, сэр Джон подошел к камину и выбил трубку.

Джорджия заставила себя осознать смысл его слов. У нее возникло странное ощущение, будто они только что пережили землетрясение, которое снесло стены дома, повалило все строения вокруг, предоставив ей взирать на разгромленный, незнакомый вид. Подобно шагам команды спасателей, фразы сэра Джона глухо и мрачно отдавались в голове Джорджии. Даже теперь приходилось прилагать усилие, чтобы осмыслить их. Всеобщие выборы не за горами. К власти приходит правительство, сформированное из представителей всех партий, оно отменит политику умиротворения, выступит против европейских диктаторов. Растущее в народе Британии недовольство против навязываемых обманом и угрозами концессий. И, с другой стороны, заговор, составленный в стране друзьями фашизма, чтобы дискредитировать это правительство и свергнуть его силой – последний, отчаянный удар тех, кто понимает, что будущее ускользает из их рук.