– Фред умер в мае 1967 года, – на этом месте Лески замолчал, через какое-то время нарушил тишину и продолжил.

– А дальше сам Фред расскажет.

– Расскажет Фред? Как это понимать?

– Фред оставил для вас милая Фати, видеозапись и много чего другого.

У меня перехватило дыхание. Молчаливое безумие, тишина и только слышала биение своего сердца. Через несколько мгновений подкатили к моему креслу мистера Уильяма на инвалидной коляске. Он не мог скрыть бежавшие из глаз слёзы. Мне, было больно смотреть на него я, нежно поцеловав, вытерла его слёзы. Единственная проблема – хочу убежать, но не могу. Я в чужой стране за тридевять земель, без их помощи ни уехать и не убежать. С моих глаз хлынули слёзы.

– Не нужно, вытри слёзы. Это самые счастливые дни в моей жизни видеть тебя, – ласково прошептал мистер Уильям.

 О, Аллах взмолилась я, вытянув руки к небу. Уже достаточно потрясений. Нужно поставить все точки над "и". Сегодня я нахожусь в этом шикарном доме, совершенно чужого мне человека обниманию только лишь из-за жалости.

– Дайте мне время все осмыслить и принять верное решение. Хочу понять – для чего и почему я здесь? Не требуйте от меня простого понимания.

– Когда будете готовы я, отведу вас в комнату Фреда, – тихо произнес Лески.

– Да, да… я наверное готова и не готова. Точно не знаю, но скорее я наверное готова.

Мы с Лески поднимались по лестнице, каждый шаг мне удавался всё тяжелее и тяжелее. В груди жгло. Лески провел меня в комнату находящуюся в противоположной стороне от моей спальни на втором этаже и открыл своим ключом.

– Вот эта комната, мадам. Я всегда к вашим услугам, если будет, что-то нужно просто нажмите на кнопку на столе. Вы можете видеозапись, адресованную вам посмотреть как на экране на стене, так и на компьютере.

Осторожно приоткрыв дверь, я прошла внутрь. Первое на, что бросила свой взгляд это стоящие посредине комнаты деревянные треноги покрытые кусками белой ткани и белый экран на стене. Комната-спальня, в ней отведено место для занятий спортом. На другой стороне огромной комнаты стоит стол с компьютером и несколько полок для книг. Рядом инвалидная коляска и много живых цветов гвоздики.

Цветовая гамма – белая мебель в сочетании с позолотой и постельными тонами обивки и стен. На кровати подушки шесть штук с оттенками однотонного зеленого и голубого цвета, которые несут ноту спокойствия в интерьер. Комната была обставлена мебелью, словно тут кто-то проживает. Окно выходило на южную сторону, и вид был настолько великолепен.

Я подошла к компьютеру уселась на кресло, опрокинувшись на спинку, закрыла глаза. Возможно там ответы на мои вопросы. Но у меня нет никаких вопросов, на которые я бы хотела получить ответ у этой семьи. Эти люди мне не нужны. Что может быть общего у нас с мистером Уильямом?

Вопросов нет или все-таки есть? – спросила сама себя. И в моей голове прозвучал ответ – Есть, и ответ там, по ту сторону экрана.

Стук в дверь отвлек меня от мыслей и я попросила войти.

– Мадам, разрешите я, поставлю вазу с фруктами и графин с апельсиновым соком. И я вас больше не побеспокою, – сказала моя горничная Кэт.

– Да, конечно.

Когда Кэт уходя за собой, закрыла дверь, я расположилась удобно на кресле и запустила видео. На меня смотрел через объектив своей камеры молодой человек в инвалидной коляске, около тридцати двух лет, русыми волосами.

– Привет, я Фред. Если ты смотришь эту запись – значит, мой отец не решился тебя найти, когда ты ещё была маленькой. И лишь через сорок пять лет он тебя отыскал всё таки.

Моё сердце перестало биться на мгновенье, в глазах помутнело. Я выпила глоток воды, вроде как полегчало. По ту сторону экрана тоже была гробовая тишина. Не вольно я приложила к экрану правую ладонь. Фред приложил свою ладонь на мою. Пару минут, не отведя глаз, мы смотрели друг на друга.

– У тебя мои глаза – тихо прошептала я, так словно по ту сторону сидит живой человек.

– Нет, это у тебя мои глаза, – ответ не заставил себя ждать.

– Вообще-то у меня глаза моей мамы.

– Конечно. Они у тебя очень красивые, как и ты сама, – тихо шёпотом выговорил, улыбаясь, Фред. Ты устала сегодня, слишком много потрясений. Может, отдохнешь? А завтра исчезнет страх, нервозность и мы продолжим.

– Ты издеваешься? Думаешь, я смогу? Нет уж, останусь.

Его улыбающиеся карие глаза были наполнены добротой и любовью.

– И, что дальше?

– Дальше? Про то, как я стал инвалидом и оказался в Гималаях, тебе рассказали. Это было мое предисловие написанное мной для тебя. Достань дневник с полки, он стоит на верхней полке в коричневом кожаном переплете, первая слева. Достань, достань. И, что ты сидишь, неужели страх вернулся в твою душу?

– Не умничай, – про себя пробормотала и встала, что бы взять дневник.

Дневник аккуратно стоял там, куда указал Фред. Молчание прервалось тихим смехом Фреда.

– Не хочу, после прочту. Я лучше послушаю тебя.

– Только, чур, не ругаться и не бить по экрану. Всё равно не достанешь.

– Ну, ты и зануда, делаешь из меня психа? А псих-то сам. Записал всякую дребедень, а теперь мозги делаешь, – улыбаясь ответила я.

Он заливался смехом, безумно со счастливым лицом сказал: – Это ты, а ты это я.

– Псих. Ты сам-то понял, что сказал? Я же говорю, что ты записал всякую дребедень от безделья, а теперь мучаешь меня. И вбил в голову бедного старика всякую чушь, посмотри, как он страдает.

Мы оба очень долго смеялись над моими словами, как закадычные друзья, которые встретились через много-много лет. Словно не было этой границы между нами экрана.

– Зато ты меня прекрасно поняла. Ты ведь с детства чувствовала, что происходит с тобой, что-то не ладное. Просто ты не могла найти ответа. Ты очень умная девочка, прям как я.

– Балбес. Умная, прям как я. Размечтался.

– Ну, вот и мечтать не дают.

Мы опять долго смеялись. Я смеялась над собой, а Фред не знаю над кем. Наверное, тоже надо мной. Тишина накрыла комнату.

– Я умер за десять месяцев до твоего рождения. Моё тело перенесли на монастырский двор. Лама расположившись перед моим телом в позе лотоса и в полной тишине провел некоторое время, пока моё тело не начало медленно подниматься.

Мёртвый с закрытыми глазами и отсутствующим выражение лица начинает двигаться. В состоянии безжизненного автоматизма три раза он обходит по кругу то место, где он лежал. После этого он ложится на прежнее место и замирает. Считается, что теперь он готов к погребению.

"Книга мёртвых" учит как умирать, а главное, что делать душе после смерти, что бы следующая жизнь была лучше прежней.

Тибетский буддийский текст "Бардо Тодол" учит, что бессмертная душа продолжает жизнь в загробном существовании, ход жизни неподвластен никому.

Мой наставник лама Еше Пунку отправился сопровождать мою душу после моей смерти. И он был свидетелем твоего рождения.

Небеса открыли свои врата, земля содрогнулась, и повалил сильный снег. На землю налетели сильные снежные бури, метели. Снега выпало в тот день очень много. Вьюга намела большие сугробы снега. Сугробами были завалены дороги и дома. Твой отец расчищал дорожки и дома соседей, что бы их освободить от снежного плена. И при этом он звал женщин оказать помощь твоей матери при родах. В эту ночь никто не спал ни в далекой деревне России, ни в Гималаях.

За две недели до назначенного твоего дня рождения, мой отец прилетел в Гималаи и поселился в моей бывшей келье. Он очень нервничал. В ночь твоего рождения отец не спал, ждал новостей.

Жизнь монастыря очень, своеобразна. Помимо молитв не получится услышать ничего. Около семи тридцати утра шестого февраля одна тысяча шестьдесят восьмого года тишину оглушил крик Лески: – Мистер Уильям, мистер Уильям лама Еше Пунку послал за вами, пойдемте.

Зайдя в комнату, где хранятся священные образы, отец увидел сидящего на полу, на подушках ламу Еше Пунку. На его вежливое приветствие лама указал ему присесть на подушку. Лама начал свой рассказ и отцу было видно, что ему нелегко.