Спустя час она уже сидела, вызывающе одетая во всё розовое и короткое, на не очень удобном стуле в маленькой комнате, одна стена которой оказалась прозрачной. Раньше такое Ольга видела только в кино. Теперь же она вдруг представила себя по ту сторону стекла. Её самоуверенность как-то мигом исчезла. Однако теперь по ту сторону сидел крупный мужчина в тесных джинсах и клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами.

По обе стороны от Ольги сидели двое. Некрасивая девушка в ещё более портящих её очках, которая постоянно что-то записывала стенографическими каракулями. И солидный пожилой мужчина. На нём был дорогой тёмно-серый шерстяной костюм тройка с малиновым галстуком, а на ногах явно сделанные на заказ тёмно-коричневые туфли. А ещё говорят, что нашей полиции плохо платят, про себя усмехнулась Ольга.

Мужчина представился просто Иваном. Она даже опешила. От такого франта можно было ожидать, как минимум имени-отчества, как максимум чего-то типа: Клавдий. Девушка же вообще не представилась. Видимо ей и так было стыдно за свою невзрачную внешность. Имя в стиле «Василиса» убило бы впечатление о ней окончательно.

Но именно эта серая мышка и начала задавать вопросы таким тоном, будто имела на это полное право.

– К какому типу вы относите этого человека? – Спросило чудо в очках.

– Бес всякого сомнения к типу мужчин, – съехидничала Ольга. – Достаточно посмотреть на то, что так плотно между его ног обтягивают его брюки.

К её удивлению квазимодо никак не отреагировала на её укол. Девица только кивнула и продолжила строчить значки в свой блокнот.

– Что ещё вы можете сказать про этого мужчину? – Всё также, не отрывая головы от блокнота, поинтересовалась она.

Ольга уже готова была в силу своего характера вспылить, как на её плечо легла неожиданно мягкая, тёплая и лёгкая рука Ивана. Таким же мягким тенором прозвучали его слова. В них не было ни требования, ни назидания, только дружеская помощь.

– Оля, – она неожиданно поняла, что именно этот человек имеет право так её называть. – Прошу вас. Помогите мне.

Если бы он произнёс «нам» всё волшебство исчезло бы. Но он сказал «мне», и она внезапно, сама не понимая как, вернулась в студенческие годы. Туда, где ещё пятидесятилетний и бодрый профессор Ткаченко устраивал шутливые игры «опознай меня». Туда, где вся жизнь была впереди.

– Я помогу вам, – уверенно произнесла она, сделав ударение на «вам». Помогать этой кукле в очках ей по-прежнему не хотелось.

– Что вы можете.., – занудно затянула страшила.

– Заткнись! – Неожиданно громко рявкнул Иван.

Зануда даже не дёрнулась. Ольге с одной стороны всегда жалко было таких баб. Именно ими полны бордели, где спьяну на лицо не смотрят. Именно такие устраиваются в детские сады, а потом третируют малышей. С другой стороны, верь-не верь, она признавала бога. И если он их такими сделал, на то его воля.

– Просто прояви свои навыки, – почти на ухо прошептал дорогой старик. – Чем этот человек занимался, где жил. Кто он?

– А кто он? – Снова тупо спросила она.

– В том и дело, что мы этого не знаем. А если ты позволишь моей спутнице давать информацию, то сможешь сделать больше выводов.

– Он вообще не говорит? – Спросила Ольга.

– Ну-у, пытки это крайний случай.

– Стоп! В пытках я не участвую.

– Мы затем вас и позвали, – мягко проговорил Иван. – Вы же умеете раскрывать людей по внешности. А там проще с ним говорить станет.

Ольга вновь посмотрела на мужчину за стеклом. Тот продолжал сидеть прямо. Выражение лица, если она правильно запомнила, не менялось.

– Рост сто восемьдесят, плечи шестьдесят, – пробормотала она про себя.

– Сто семьдесят девять, шестьдесят три, – тут же влезла очкастая.

Но теперь Ольга её не воспринимала, как отдельную личность. Только, как источник информации. Кто хоть раз так работал, тот поймёт.

– Сильно загорелое лицо и руки. И это не просто курортный загар. Этот человек долгое время и непрерывно подвергался воздействию ультрафиолета. Возможно моряк, хотя татуировок не вижу. Лет триста назад предположила бы ещё, что он всю свою жизнь провел, работая на тростниковых плантациях где-нибудь на Кубе.

Она посмотрела на задержанного, мысленно представив его с мачете в руке под безжалостно палящим карибским солнцем. Однако картинка возникла иная. Замкнутое искусственно освещённое пространство, какой-то футуристический интерьер и множество таких же загорелых людей, но одетых иначе. Некоторые из них носили некое подобие военной формы, другие были одеты в рабочие комбинезоны, а некоторые с головы до пят кутались в какие-то не то плащи, не то покрывала.

Молодая женщина тряхнула головой, отгоняя видение. Это её движение не ускользнуло от глаз Ивана.

– Вы что-то увидели? – Заинтересовался он. – Расскажите.

– Не сейчас. Прежде должна сложиться вся мозаика в целом. Давайте пока продолжим наш анализ.

И она продолжила.

– Такие плечи просто так не вырастают, – компьютер в голове Ольги работал. – Спорт. Борьба или тяжёлая атлетика. С семи-девяти лет. Шея. Пальцы с крупными суставами. Ладонь шире предплечья в два раза. Не бокс. Руки привычные к захватам. Борьба. Ноги.

– Пусть он встанет.

На удивление, задержанный покорно встал. Он вообще не проявлял хоть какого-то беспокойства о своей дальнейшей судьбе.

– Ноги мощные. Борьба. Захваты. Дзю-до, либо Самбо. Очень продвинутый.

– Сломанный нос, – тихо напомнил Иван.

– Вижу.

Она повернулась к Ивану.

– Вы заметили, что на нём одежда простая, но очень дорогая?

– И о чём это говорит? – Не понял тот.

– Нос сломан очень давно. Лет двадцать-тридцать, – сообщила Ольга. – Скорее тридцать. И этот сломанный нос он хранит, как память о чём-то. При его деньгах он мог давно всё исправить. Но он его кому-то всегда показывает.

– Кому?

– Кому мальчики показывают свои шрамы?

– Женщина?

– Кто-то есть точно. Но от него вы ничего не добьётесь.

Ольга посмотрела прямо в глаза убийцы. Или это он посмотрел ей прямо в глаза. Серые и пустые. Наверное, такие глаза были у палачей в средние века.

– Спасибо, – мягко произнёс Иван. – Вы нам очень помогли.

Ольга вновь взглянула на арестованного и засуетилась.

– Простите, а что вы с ним собираетесь делать?

Иван присел рядом с ней на услужливо подставленную кем-то табуретку.

– Есть степени допроса, которые не выдержит не один мужчина, – сообщил он ей. – Сегодня, или завтра, но он нам расскажет всё про себя.

– Вы его глаза видели? – Спросила Ольга.

– Да, а что?

– Вы в них смотрели?

– Не понимаю.

Там за зеркалом мужчина резко встал и подошёл в плотную к стеклу, положив на него свои огромные ладони, словно собираясь выдавить его. Охрана среагировала быстро. Два полицейских ввалились в комнату допросов. Но это уже ничего не решало.

– Это берсерк. Он убьёт всех нас раньше, чем я договорю эту фра…

Он так и сделал.

Над телом Ольги он задержался. Только дурак думает, что у убийц нет чувств. Она ему понравилась сразу. Это не про сложение, которое она прочитала, как букварь. А про сломанный нос! Эта травма была получена им в давние времена, когда он, рождённый берсерком, зарабатывал на жизнь кровавыми боями на Арене. Там, где на потеху зрителям сражались насмерть пленники, свезённые со всех покорённых миров и немногочисленные собственные преступники, он являлся единственным добровольцем. И только встретив однажды женщину своих снов, он оставил опасный спорт и перешёл в армию. Он действительно не исправлял нос ради той единственной. Хотя сделать подобную коррекцию никакого труда не составляло. Ведь она полюбила его именно таким. Правда сейчас, как и все последние годы скитаний, она лежала в анабиозе на их корабле. Корабле волхов.

Великий Ум сильно болел. Если кто-то хоть на минуту представит себе ответственность за будущее расы, то поймёт его. Но таких с ним рядом не случилось. А были те, кто начинал роптать. Корабль, закапсулированный во времени только теоретически существует вечно. И где-то прав был Главный над Всеми, что вспомнил прошлое.