Почта – это отдельная Вселенная. И пусть уже бо́льшая часть населения земного шара не общается друг с другом посредством написанных на листах бумаги строк, остаются чудаки, именно так и делающие, а ещё организации, что пользуются почтовыми услугами.

В один прекрасный весенний день на «Главпочтампт» поступило обычное с виду письмо, вызвавшее переполох, который, впрочем, ни один из почтовых работников поначалу не заметил. Дело в том, что этот переполох поднялся среди… крыс. Вы спросите меня: «А какое отношение крысы могут иметь к обычному письму из нотариальной конторы? Что в нём такого для них интересного? Нотариус порезал на нём колбасу, и оно вкусно пахнет?» Нет. Не угадали!

В полутёмном помещении, где свалены посылки, ожидающие своих получателей, а также письма, поступившие из городских почтовых отделений, на одной из коробок столбиком стоял упитанный представитель крысиного семейства и очень эмоционально размахивал передними лапками. Он выглядел прямо как заправский оратор. Крысы за глаза звали его Болтуном из-за привычки много и со вкусом поговорить на любую тему. Он также очень любил поучать своих сородичей буквально во всём, пользуясь тем, что являлся их предводителем. Наречённое же имя ему было – Наполеон, ни много ни мало. Вот так-то.

– Крысы, усатые и хвостатые мои сородичи! По разведданным, полученным от нашей благодетельницы, нужное письмо сегодня поступило на «Главпочту», то есть сюда. Наша святая обязанность – найти его и отдать ей лично в руки. За это она обещала осыпать нас своими милостями.

Крысы, столпившиеся вокруг импровизированной трибуны, восторженно заверещали.

– А колбаса будет? А сыр? А сахар? – наперебой начали они спрашивать своего руководителя, толкаясь и стараясь перекричать друг друга.

– А печеньки? – пискнул детёныш, случайно затесавшийся среди взрослых.

– Тише, народ! Будет, всё будет! Так что прекращайте шуметь и начинайте поиски, – постарался успокоить сородичей главкрыс.

– А как мы узнаем нужное письмо? – задали очень полезный вопрос из толпы.

– Сейчас я вам всё покажу. Адъютант! – гаркнул Наполеон.

К нему, проворно забравшись вверх по коробке, тотчас подскочил крысёныш, едва вышедший из подросткового возраста: гордость семьи – вундеркинд по имени Писк. В зубах он держал сложенный в несколько раз клочок бумаги.

Предводитель крысиного сообщества важно взял бумажку, немного повозился, развернул её и, широко разведя лапки, показал собравшимся сторону, где виднелись непонятные закорючки, называемые людьми буквами. Адъютант его крысейшества, глянув на текст, метнулся к Болтуну и тихонько запищал ему в ухо. Наполеон зыркнул в сторону толпы и поспешно придал бумажке правильное положение.

– Вот это есть на конверте. Всемилостивая сказала, что тут написано имя получателя. Запоминайте и ищите. Тому, кто найдёт, дадут дополнительную награду. И чтобы никаких драк с победителем! Всё должно быть честно. Я – за справедливость!

Болтун и дальше бы продолжил толкать свою речь, но тут заметил, что его уже никто не слушает, а усиленно ищут письмо, топчась, толкаясь и переворачивая конверты.

– Тревога! – вдруг пискнул адъютант, но его никто не услышал.

Раздались тяжёлые шаги. В комнату вошла грузная женщина и щёлкнула выключателем. Крысы, увлечённые поисками, даже не повернули в её сторону свои головы. Колбаса важнее! Почтовая служащая с неожиданной прытью вскочила на ближайший стул, жалобно застонавший под её весом, и завизжала с переливами, будто сирена скорой помощи.

В зале обслуживания клиентов гудела толпа. Одни платили за телефон, другие хотели купить открытку ко дню рождения, третьи – отправить бандероль или получить заказное письмо, а операторов только двое.

Старушки, не желающие ждать, когда почтальон принесёт им пенсию прямо на дом, пришли за ней на почту, чтобы ещё и пообщаться со знакомыми, перемывая косточки соседям. В общем – гул получился знатный.

У окна, прислонившись одним плечом к стене, стояла девушка лет восемнадцати или девятнадцати на вид. Она настолько выделялась из общей массы присутствующих, что многие бабушки косились на неё с неодобрением, найдя в её лице новый объект для обсуждения, мужчины же с удовольствием рассматривали экзотическую красоту незнакомки.

Ярко-рыжие волосы, не ограниченные в своей свободе ни заплетённой косой, ни заколкой, блестящими волнами падали ей на плечи. Тёмно-серая туника из тонкой шерстяной ткани длиной до середины бедра, хотя имела длинные рукава, не слишком подходила для первой трети апреля. Кожаная жилетка цвета переспелой вишни, вышитая бисером по краям, вряд ли могла согреть, как и штаны в тон туники из тонкой льняной ткани, заправленные в высокие, до колен, сапожки из мягкой кожи на небольшом каблуке, что облегали стройные ноги. Через плечо висела тёмно-коричневая сумка из замши «а-ля хиппи», украшенная по краю длинной бахромой и серебристыми имитаторами монеток в виде монисты. Девушка держала в руке зачехлённый длинный предмет, похожий на палку, имевший объёмное полукруглое расширение в своей верхней части. То, что скрывал чехол, разжигало неуёмное любопытство у бабушек и давало обильную пищу для их разговоров. Незнакомка задумчиво обозревала пейзаж за окном. Нечто неуловимо-восточное угадывалось в её облике. Вероятно, из-за разреза зелёных глаз и формы тонких бровей, похожих изломом на крылья ласточки.

Вдруг она встрепенулась и впилась взглядом в человека, вышедшего из белой легковой машины, которая остановилась недалеко от входа в почтовое отделение. Молодой мужчина, прихрамывая и опираясь на трость, поднялся по внешним ступенькам и зашёл в помещение.

Окинув взглядом толпу и поймав в ответ заинтересованные взгляды посетителей, он покачал головой и спросил неожиданно низким голосом с едва заметным акцентом:

– Здравствуйте. А кто крайний?

– За мной будете, – отозвалась женщина средних лет, беззастенчиво рассматривая парня.

Выше среднего роста, с тёмно-русыми волосами, немного растрёпанными от уличного ветра, одетый в серо-синий деловой костюм и бежевую рубашку без галстука, он походил на менеджера или госслужащего. Дымчатого цвета глаза из-под слегка изогнутых бровей снова осмотрели людей в зале, зацепившись буквально на несколько секунд за фигуру у окна.

– Садись, милок, – вдруг поднялась со своего места одна из бабушек.

– Нет, спасибо, я постою, – покачал головой молодой человек.

– Но как же с больной ногой-то? – не унималась сердобольная старушка, кивнув на бамбуковую трость с металлической округлой ручкой.

Парень не успел ответить. Из внутреннего помещения почты вдруг раздался душераздирающий женский визг.

Все на секунду замерли, не понимая, бежать ли им на помощь, стоять ли на месте или подобру-поздорову лучше самим убраться отсюда – от греха подальше. Мало ли какой маньяк взял заложника или грабитель пробрался в служебное помещение.

Только молодой мужчина не растерялся и бросился в ту сторону, с лёгкостью перемахнув через стойку, причём его хромота бесследно исчезла. Девушка, стоявшая до этого момента у окна, тоже рванула за ним, проталкиваясь через бестолково мечущихся и галдящих посетителей.

Парень, ориентируясь на бьющие по ушам звуки, ворвался в комнату и, оценив обстановку, тростью принялся разгонять крыс.

Некоторые из них сбежали сразу, а большинство, объединившись, начали нападать на него, стараясь укусить за ноги. Увидев, что противник пошёл в наступление, юноша резким движением перекинул трость в левую руку, а правой выдернул из неё шпагу. Оказалось, что трость служила ножнами и являлась лишь маскировкой. Сталь хищно блеснула в тусклом свете электрической лампочки, покрытой слоем пыли.

– Нет! Не убивай их! – воскликнула девушка, вбежавшая в комнату следом.

Отчаянный крик заглушил даже женщину, которая с закрытыми от страха глазами стояла на стуле и визжала, будто её на кусочки резали.