- Я теперь поняла, какой была счастливой раньше. Только сейчас я узнала, что счастье - это просто жить дома, с вами и матушкой.
По дороге в Гургандж принцесса уже редко выглядывала из повозки. Нагляделась она на мир на воротами дворца достаточно... В Гургандже Хан-Султан встретила Ай-Юлдуз, и, рыдая, росилась в объятия дочери. Аннэ, аннэ, не выдавайте меня больше замуж, хочу всегда тут жить в вами, - плакала принцесса, целуя дрожащие руки матери. Захотела ее увидеть и Теркен, вызвав к себе в покои, встретила сдержано, говорила, как всегда, строгим голосом: - Это что за вид? Что за косы неаккуратные? Где твои золотые серьги? Почему шальвары мятые? Спала в одежде?
- Я устала сильно в дороге.
- Быстро приведи себя в порядок! Никого не интересует, что ты устала. - Там.. В Самарканде... Людей много убито... Жалко... - говорила она, заикаясь
- Брось это! Они предатели, сами виноваты!
- И подняла быстро голову! И спину выпрямила! Иди к себе, хочу видеть не жалкую рабыню, а дочь султана хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда, Аллах фи-л-ард , Искандар-и Сани и внучка Исмат ад-Дунйа ва-д-Дин Улуг-Теркен Малика ниса"ал-аламайн!
Шли годы. Хан-Султан снова стала улыбаться, смеяться, только улыбка уже не до ушей и взгляд не милого беззаботного ребенка, а женщины, пережившей душевную боль.
Через несколько лет пришла в Хорезм печальная весть о гибели шейха, казненного найманским правителем кара-китаев Кушлу-ханом , бежавшего от Чемучина, сменившего христианство несторианского толка на буддизм. Он мусульман насильно заставляли носить кара-хитайскую одежду и головные уборы. Однажды Кушлу-хан решил унизить всех мусульман, живших в его владениях, и приказал созвать мусульманских улемов . Собрались более трех имамы, аскеты и факихи, которым было приказано доказывать истинность их веры. Сначала все боялись возражать Кушлу-хану, считая его "необузданным варваром". Но решился один известный имам, шейх Ала ад-Дин Мухаммад ал-Хотани, и, подойдя к Кушлу-хану, стал спорить с ним. Назревал скандал, и когда Кушлу-хан осмелился оскорблять и поносить пророка Мухаммада, шейх не выдержал и воскликнул: "Прах тебе в рот, о ты, враг веры, проклятый Кушлу-хан!" и Шейх Ала ад-Дин по приказу Кушлу-хана был схвачен, раздет и заточен в темницу, где в течение многих дней оставался без пищи и воды. Не добившись от шейха раскаяния, Кушлу-хан приказал распять его на воротах медресе, построенного Ала ад-Дином ал-Хотани в Хотане.
Люди в Хорезме ждали новой войны, священной войны, желали её. Но хорезмшах так и не организовал поход. У него были другие заботы: поход на город его единоверцев - Багдад с целью заставить халифа ан-Насира признать его светским владыкой всего мусульманского мира и оглашать в столице Халифата Багдаде хутбу с его именем. Но взять Багдад не удалось.
- Аннэ, - спрашивал султан у матери перед советом дивана. - Все ждут от меня этой войны. Шейхи только об этом и говорят.
- Сейчас твоя цель - Багдад, - говорила мать твердым голосом. - Не получилось, и опустил руки? С Кушлу еще успеешь разобраться.
В 1218 г. от Рождества Христова пришла весть Кара-китайское ханство разгромлено, мусульмане освобождены от гнета, но не хорезмшахом, а монгольским правителем Темучином, или Чингисханом, покорившем сначала монголоязычные племена кереитов и найманов, затем чжурчженьское государство Цзинь на Севере Китая.
Джелал-ад, молодой статный юноша с большими черными глазами, как у Хан-Султан и их матери Ай-Чечек, белой кожей, чуть сгорбленным носом. Дети Ай-Чечек были необычайной красоты, как и она сама. Эта красота и покорила. Легкий, веселый человек с мягким покладистым характером, она была полной противоположностью Теркен. Это и покорило Ал-ад-Дина Мухаммада, в первые годы после никяха он выглядел таким же легким и веселым, как и его жена. Она занимала все мысли шаха, настолько, то он стал реже навещать мать в ее покоях.
Теркен не смогла смириться с тем, что сын теперь уважает не только мать, любит не только мать и слушает не только мать. Она нашла сыну вторую жену - из кипчакского племени, тоже красавицу, и он увлекся ей, постепенно остыв к старшей жене. А отношение свекрови не изменилось: один вид ее, ее тонкий голосок, миловидное лицо, улыбка - свое раздражало Теркен. Не такой она вида идеальную жену сына.
- Как пережить этот стыд? - говорил сын султану. - Не мы защитили братье от гнета неверных, а другие неверные. - Спросят ли нас в Судный день за то, что воевали с единоверцами? Стоит ли вам слушать человека, дающего неверные советы, сбивающего с пути?
- Это ты на кого намекаешь?! - закричал разгневанный султан. - Кто ты, чтобы проявлять неуважение к матери султана? - И приказал сыну уйти.
Расстроенный Джелал-ад-Дин гулял в саду с сестрой, как в детстве
- Почему отец не отправляет меня в Афганистан? Он ведь передал мне его в управление? Почему не доверяет? Чем его прогневал?
- Не расстраивайтесь брат, успокаивала сестра, обняв его и мило улыбаясь. - Скоро отец поймет, что мой брат - самый умный, самый храбрый.
От взгляда и улыбки Хан-Султан на душе становилось легче. Постепенно Хан-Султан оттаивала от душевных ран, даже стала иногда выезжать из дворца, делала пожертвование мечетям, медресе, больницам, библиотекам. Только по ночам иногда Усман являлся во сне, говорил, что скоро сбудется его проклятие.
- Не моя вина! Не хотела твоей смерти! - кричала она на яву и просыпалась в слезах. А при мысли о вине тяжело становилось дышать и отнимались ноги.
Тем временем, далеко на востоке от Маверранахра, в степях Монголии и Серевном Китае вершилась мировая история, создавалась новая империя. Темучин, названный в 1206 г. на курултае Чингисханом, объединивший монгольские племена, разгромивший монголоязычных найманов и кереитов, в 1215 г. покорил Цзинь, на которую ранее положил глаз хорезмшах, расспрашивавший купцов о богатствах этой земли. Уйгуры стали его добровольными союзниками монгольского кагана. Вступив на землю Кушлу-хана, монголы нашли себе новых союзников в лице местных мусульман, угнетаемых каракитаями. Каган объявил, что по его законам не будет гонений за веру. Вскоре Кушлу бежал, его поймали местные жители и с радостью выдали этого угнетателя монголам, которые отрубили ему голову. Два завоевателя обменивались торговыми караванами и подарками в виде дорогих тканей и камней. Но не могли две империи существовать под одним небом, а тысячи мирных горожан и земледельцев, потомков древних иранских народов, живших в городах Хорезма вскоре хлебнут горя и поплатятся своими жизнями за амбиции двух императоров Азии.
