Ветки лиственницы покачнулись. По обыкновению прихрамывая, Ланс торопливо шел к ним с ног до головы перемазанный паутиной. Придерживая полу плаща, полную разноцветных грибных шляпок, он с гордостью показал их Нивару.

— Достойное дополнение к зайчатине! — и не дожидаясь похвалы, ссыпал грибы в седельную сумку.

— Ты уверен, что их можно есть? — Марек был полон сомнений. — Признайся, что видишь их впервые в жизни.

— Можешь не есть, если не хочешь, — пожал плечами Ланс. — Но я предпочитаю рискнуть. И у меня есть рвотная травка.

— Спасибо и за это, — серьезно поблагодарил Нивар. — Нам стоит поберечь припасы. Времени охотиться нет.

— Мы идем без остановок с раннего утра. Давайте передохнем? — предложил лекарь. — Признаюсь, немного подустал. Кстати, я нашел ручеек неподалеку.

— У меня как раз кончилась вода. — Дана помахала пустым бурдюком.

Они свернули в ложбину, на дне которой между плоских камней тек чистый ручей. Нивар распряг лошадь, Марек отправился разведать окрестности. Его заинтересовала каменная башня, спрятавшаяся на склоне за двумя кленами. Она выглядела нежилой, но стоило проверить. Каменные блоки, из которых была сложена башня, были очень старыми — покрыты мягким мхом и лишайником. Казалось, здесь сотню лет никто не жил, но у входа Марек заметил свежую золу и вмятины от треножника. Башня была обитаема, но заглянув внутрь, островитянин никого не обнаружил — только грязные шкуры, брошенные в углу, и старую утварь, пропахшую прогорклым маслом.

Закопченный потолок башни частично обвалился, но под балками все еще можно было укрыться от непогоды.

— Нивару это не понравится… — пробормотал Марк, разглядывая множественные незнакомые ему символы, нацарапанные на каменных стенах.

Узнав о неожиданном соседстве, глава стражей лишь пожал плечами и предупредил, чтобы все были начеку. Они не собирались здесь ночевать, а простые бродяги не представляли угрозы для их группы.

— Мы на своей земле, — важно сказал Ланс, продолжив помешивать густое варево из грибов и остатков мяса. — Пусть только кто-то попробует сунуться.

Варево Ланса оказалось недурно на вкус, но и Дана, и Марек на всякий случай разжевали по пучку рвотной травы. Не то, чтобы они не доверяли знаниям лекаря, но каждый может ошибиться. Рихард не дал им спокойно закончить обед. Драгоценный сосуд так сильно затрясло от внутренних толчков, что покрывало съехало на землю. В желтоватой мутной жидкости мельтешили руки — человек внутри сосуда хаотично бил во все стороны. Поверхность сосуда засочилась вязкой вонючей слизью. Нивар подбежал и нежно заключил колыбель в огромных объятиях, бормоча что-то успокаивающее. Рихард тотчас развернулся к нему. Внешне он был мало похож на человека. Безволосое существо, ни рта, ни носа, зато с вывернутыми наружу жабрами, торчащими из шеи как ростки цветной капусты. На кистях вместо пальцев широкие приплюснутые отростки с перепонками. Но неестественнее всего были глаза — черные, без радужки и белка. Нивара, как и Ланса, внешность Хозяина не смущала. Облик того, кто способен быть чем угодно, для них не имел значения. Главное, что Хозяин или вернее, сосуд для него, вместе с ними.

— Что-то не так… — Ланс рядом преклонил колени, осторожно касаясь колыбели. — Он зол.

— Да, я тоже чувствую, — кивнул Нивар. — Это происходит все чаще.

— Но почему? Разве мы плохо заботимся о нем? Он должен быть доволен. — Ланс прищурился, разглядывая содержимое сосуда. — Тебе не кажется, что жидкость стала прозрачней?

— Она светлела с того момента, как мы вырезали его из рыбьего брюха.

— А Хозяин не показал в видении причину своего дурного настроения?

— Ты же знаешь, что видения не дают прямого ответа. И я не умею их толковать.

— То есть он говорит с тобой, но ты его не понимаешь.

— Да, — признал Нивар.

— Если продолжит молотить, стенка, в конце концов, лопнет, — насупился Ланс, — а еще слишком рано. Может Хозяин пытается нас предупредить о чем-то?

— Доброго денечка! — поприветствовал чей-то хриплый надтреснутый голос.

За их спинами, опираясь на суковатую палку, стоял немолодой мужчина, одетый в старую засаленную одежду. Его длинные редкие волосы были собраны в хвост, клочковатая борода никогда не знала бритвы. Нивар с удивлением узнал непутевого пьянчужку, торговавшего мелкой всячиной в Городе.

— Вот так встреча… — улыбнулся гость щербатым ртом, узнав стража. — Неужели сам Нивар Огненный? — он подобострастно поклонился, но не стражу, а Рихарду, притихшему в колыбели. — Не думал, что увидимся еще когда-нибудь. Можно мне к огоньку? Похлебка дивно пахнет. Меня зовут Хорсти, — добавил он, изучая спутников Рихарда и продолжая улыбаться.

— Что ты тут делаешь? — прямо спросил Нивар, указывая на место у костра. Ему не нравился этот человек, но он по-прежнему был один из них.

— Хожу, брожу… Скрываюсь от недобрых людей. Добрые-то ушли далече.

— Ты мог зимовать с нами.

— Собирался, но заболел. В боку кололо — ужас. А когда последняя подвода проехала мимо меня заполненная детишками, мне места в ней уже не было. Вот и остался доживать с теми, кто решил остаться — стариками да ранеными.

— Как же ты пережил зиму? — удивилась Дана.

— А я крепче, чем кажусь. Старики померли, я их как должно в топь отправил. Кирпичики торфа нераспроданного нашел, им и согрелся. А вот с припасами было тяжко, — от воспоминаний о тяжелых временах он поник. — Пришлось попортить покойников. Своих не трогал, — он предупреждающе поднял кривой, сломанный палец. — Только пришлых, раздутых как бочонки. Их много в лесу валялось — уж Хозяин расстарался.

— Ты ел человечину? — уточнил Ланс безразличным голосом. — От нее можно заболеть.

— Мясо есть мясо. Или есть, или умереть, хоть мне и не было это по вкусу. А к весне зверье лесное осмелело, прямо во дворы заходить стало. — Он с наслаждением потянул аромат варева и демонстративно сглотнул слюну. — Грибочки чую. Вкуснятина.

— Ты живешь там? — Марек кивнул в сторону обветшалой башни.

— Нет, я не сижу на одном месте, хоть эта ложбинка и неплохая, — он огляделся, — ручей есть, тропа зверьем к водопою протоптана. Силки можно поставить.

Сосуд снова затрясся от ударов. Нивар попробовал успокоить Рихарда, но герцог не унимался.

— Так ты Хозяину не поможешь… — с укором сказал Хорсти, поднимаясь. — Он не может ждать.

— Ты-то откуда знаешь, что ему нужно? — Нивар не пытался скрыть недоверие.

— Надеялся, что успею отведать вашу похлебку, но не судьба… — бывший пьяница разделся до пояса, достал из-за голенища нож с широким лезвием и направился к Нивару.

Ланс неожиданно оказался на его пути. Бывший палач был спокоен, но Марек видел, как блеснул кинжал. Только безумец не почувствовал бы угрозу, поэтому Хорсти тотчас остановился с опаской уставившись на Ланса.

— Ты же лекарь и помогать мне должен, — насупился Хорсти. — Я знаю тебя, видел в городе.

— Что ты собрался делать?

— Кормить Хозяина. Вы морите его голодом. — Он протянул Лансу нож. — Поможешь? Мне немного не по себе. Быть полезным Хозяину — это честь, я и мечтать о таком не смел. Не думал, что моя жалкая жизнь ему пригодиться…

Он поежился, нервно посмотрев на главу стражей. На негнущихся от волнения ногах приблизился к колыбели. Дана и Марек удивленно переглянулись, но Нивар понял о чем речь и посторонился.

— Почему ты? — раздраженно спросил он. — Мы все время были подле него. Почему он не выбрал одного из нас?

— Не могу знать. Должно быть, вы нужнее ему живые. — Хорсти опустился на колени перед Рихардом. — Я пришел, Хозяин.

Он бережно обнял колыбель. Рихард встрепенулся, с жадностью протянув к нему руки. Ланс приподнял голову Хорсти и одним движением перерезал ему горло от уха до уха. Струя крови щедро залила поверхность колыбели. Жертва задергалась в конвульсиях, но Ланс держал крепко, следя, чтобы кровь лилась только на поверхность сосуда, впитывающего ее с ужасающей быстротой. До земли долетели лишь мелкие брызги.