Я пожала плечами и в свою очередь озабоченно нахмурилась. А ведь в последнее время – страшно подумать! – преторианцы стали вездесущими, хотя обычно держались на Палатине, или на Форуме, или около своей крепости, этого массивного символа мрачной силы, воздвигнутого по замыслу Сеяна и Тиберия. В других местах вооруженные преторианцы показывались только тогда, когда сопровождали императора.

– Разве император здесь?

– Нет. Ты же понимаешь, что он вряд ли когда-нибудь покинет остров.

– А-а, значит, они готовятся поехать на помощь в Фидены.

– Сестра, подумай хорошенько. Император и префект не отправят элитные части расчищать завалы и сжигать трупы. Эта работа достанется простым солдатам и морякам.

– Тогда что они тут делают? – Беспокойство брата начало передаваться и мне.

В толпе вновь на мгновение образовался просвет. Шесть преторианцев превратились в девять.

– Не знаю, но мне трудно поверить, что их появление здесь в момент прибытия Нерона и Друза – случайность. Готовься к неприятностям.

Я хотела ответить, однако наш разговор прервался – семья воссоединилась со старшими отпрысками, и пришло время сердечных объятий. Только Агриппина скорчила гримасу, когда Нерон обнял ее и потом ущипнул за нос.

– Брат, ты спал на корзине с тухлой рыбой, а?

Наш старший брат захохотал:

– Ух, Пина, да ты еще выросла! От меня пахнет морем. А чего ты ожидала? С тех пор как покинул Карфаген, я почти не сходил на сушу, всю дорогу от Африки до Рима.

Друз в это время подхватил меня на руки:

– Я скучал по тебе, сестренка. Ты теперь совсем взрослая. Сколько тебе лет, напомни-ка!

– Скоро будет десять, – ответила я.

– О Юпитер, ты уже не ребенок. Я и не знал, что так долго пробыл в Африке.

– Я велела убрать ваши комнаты и приготовить для вас чистую одежду, – сказала сыновьям мать. – Саллустия со своими когортами с самого рассвета трудится над праздничным пиром в честь вашего приезда, но прежде всего надо отправить вас в термы. Не понесете же вы в наш триклиний вонь корабельных доков.

– Прежде всего нам надо явиться к императору. Мы везем послания от проконсула в Аммедаре, и наш долг – доставить их по назначению. Только после этого мы будем свободны от обязанностей и станем простыми гражданами.

Я радостно закивала. Хорошо, что оба старших брата снова дома. Наверняка они постараются как можно скорее получить новые назначения, но хотя бы какое-то время мы будем радоваться их присутствию и рассказам.

– Ваш долг придется исполнить кому-то другому, – проговорила мать, чем вызвала недоуменные взгляды старших сыновей, и со вздохом пояснила: – Император удалился на свою виллу на Капри, это что-то вроде добровольного изгнания. Вы разве ничего не слышали?

– Новости долго добираются до пустынных гарнизонов Африки. Он утратил разум, мама? – спросил удивленный Друз.

– Замолчи, мальчишка! Тут повсюду уши. Никогда не говори о Тиберии плохо. Никогда! Он просто решил пожить на Капри. Но… – Она понизила голос до едва слышного шепота и привлекла обоих сыновей к себе вплотную. – Римом теперь правит Сеян. Преторианцы держат улицы под контролем, и для них слово префекта – закон. А он больше даже не делает вида, будто согласует свои решения с императором.

Вдруг я почувствовала, что в моем животе поселился холодный ком страха. Калигула был прав. Это не случайность – появление преторианцев в порту в день прибытия Нерона и Друза.

– Мама, – перебил мать Калигула.

– Гай, так нельзя… – Она повернулась к младшему сыну, намереваясь отчитать его за плохие манеры, но едва увидела его лицо, сразу умолкла на полуслове и огляделась.

Я тоже посмотрела по сторонам – и меня охватила паника.

Не менее дюжины солдат в белом и со скорпионом на щитах маршировали через площадь прямо к нам. Старшим явно был человек с плюмажем. При их приближении толпа таяла, как снег на пожаре, и в мгновение ока преторианцы окружили нас. Командир отряда крикнул нашим наемным охранникам и рабам, чтобы те отступили. К моему восхищению, они не исполнили его приказ, и преторианцам пришлось остановиться, однако в следующий миг я услышала, как мать сама приказывает нашим людям отойти в сторону. Рабы сразу повиновались, разумеется, но двое из наемников – оба бывшие легионеры – остались на месте и вытащили из-за пояса дубинки.

– Отойдите! – прикрикнула на них мать, но не успела спасти их.

Преторианцы уже извлекли оружие и, отразив щитами удары дубинок, ловко вонзили в наших охранников сверкающий металл клинков. Наемники упали на землю и, задыхаясь и булькая кровью, простились с жизнью. Ручейки крови потекли по канавкам между булыжниками, и вокруг убитых быстро расплылся алый лабиринт.

Меня охватил дикий ужас. От приторного запаха крови к горлу подкатила рвота. Я старалась не смотреть на содрогающиеся в конвульсиях тела. Однажды мне уже довелось видеть, как гибнет человек, – много лет назад, при дворе императора, от руки Сеяна, выступившего из тени. Но тогда это произошло по приказу самого Тиберия и в какой-то степени могло считаться казнью. В те же минуты на моих глазах свершилось беспричинное и неоправданное кровопролитие. Слуг благородного римского семейства закололи мечами прямо на улице. Я превратилась в лед.

Вперед шагнула мать, одновременно заталкивая нас, детей, себе за спину. Она старалась не ступить на красную паутину ручейков крови на мостовой. Навстречу ей выдвинулся командир преторианских гвардейцев, а его люди опустили окровавленные мечи и отошли назад. Мать расправила плечи, вскинула голову и встретилась взглядом с командиром гвардейцев, в глазах ее сверкнула стальная решимость.

– Что это значит?

Ответ прозвучал не сразу, и краткая пауза зазвенела тишиной. Только тогда я осознала, что весь порт замер. Люди бросили свои дела и наблюдали за тем, что происходит. Командир преторианцев откашлялся:

– По приказу Луция Элия Сеяна, префекта претория, правой руки императора, я прибыл сюда для ареста Випсании Агриппины и ее сына, трибуна Нерона Юлия Цезаря Германика.

Охватившая меня паника вознеслась на новую высоту. Нет, этого не может быть, это ошибка!

– Чепуха! – отрезала мать. – Я была женой родного племянника императора и не признаю ничью власть, кроме его. И уж точно не признаю власть Сеяна. Возвращайся к своему начальнику и скажи ему, что я подчинюсь только приказу с печатью Тиберия.

Около меня и сестер вдруг оказался Калигула, он раскинул над нами руки, словно желая защитить нас троих от этого человека. И по сей день я уверена, что в тот миг он готов был пойти на меч преторианцев, лишь бы спасти нас. Но не мы были нужны преторианцу.

– Госпожа, Сеян обладает властью императора во всех делах, – свинцовым тоном заявил преторианец. – Ты исполнишь приказ и пойдешь с нами по доброй воле, вместе со своим сыном Нероном, или нам придется применить силу. Это будет недостойно и очень неприятно для всех нас. Я призываю тебя подчиниться.

И вновь мать, исполненная благородного величия, открыла рот, чтобы возразить ему, но рядом с ней встал Нерон.

– Спокойно, мама. – Он обратился к преторианцу: – В чем нас обвиняют?

– Вам обоим предъявляются обвинения в многочисленных преступлениях и измене по закону об оскорблении величия.

– Ба! – фыркнул Нерон. – Это же смешно. Последние четыре года я провел на границах империи, сражаясь с врагами императора. Да у меня просто времени не было на измену, не говоря уже о желании ее совершать. А моя мать вообще всю себя посвятила воспитанию детей! Да наш защитник этими обвинениями подотрет пол в базилике.

Преторианец едва заметно прищурил глаза:

– Никакой защиты не будет. Вас обоих приказано доставить в ваш семейный дом на Палатине, где вам предстоит находиться под арестом до тех пор, пока префект не определит меру наказания.

Снова мать хотела ответить, и снова Нерон опередил – он стремился удержать ситуацию под контролем.

– Мама, проявим терпение. Если мы должны оставаться в доме на Палатине, то что ж, это допустимо. У нас будет время подготовиться к слушанию дела в базилике и отослать императору прошение. – Командиру преторианцев он сказал: – Уберите оружие. Мы пойдем с вами добровольно.