Зима
Зима, волшебница седая,
Зима, красавица-гордячка,
Твои причуды понимая,
Горжусь я тем, что сибирячка.
Сегодня ты строга, сурова:
Трещат за окнами морозы,
А завтра в дивные узоры
Оденешь ели и березы.
На окнах – дивные кораллы.
Снегирь повис на ветке чинно,
А на губах у взрослой Галы
Улыбка бродит беспричинно.
Красота – а в чем она?
Это я написала после того, как посмотрела передачу, что у нас в России есть детский магазин, единственный в мире, где одеяльца из шиншиллы, машины детские за миллион и т. д. Что-то такое зло взяло за старушек на помойке!
Красота – а в чем она?
В титьках силиконовых?
В стрингах, бисером ушитых,
иль в губах фуфлоновых?
Красота – а в чем она?
В одеяльце из шиншиллы
Иль в авто за миллион
у дитяти, не мужчины?
Кто-то, прошлого стыдясь,
роется в помойной яме,
Кто-то, с жиру прибесясь,
брюлик дарит кошке-маме.
Ушастые год провожают
Я хоть в год Зайца рождена,
но Киской себя ощущаю.
Морковку не уважаю,
мне бы сметанки сполна.
И прыгать я не люблю,
Мне б нежиться томно в постельке.
Люблю я слово «ЛЮБЛЮ»,
Люблю пушистые стельки,
Что в ботиках ножку греют.
И жизнь свою разумею
Как Киска, а не как Зайка.
Так-то, ушастый, прощай-ка!
День ухода Марфы…
А страшно уходить из Земной жизни?
Нет, милая. Не страшно.
Живи с Богом в Душе, ВЫШЕНКА МОЯ, ХВИЛИНОЧКА!
ОТ ТИТЬКИ ОТОРВАЛИ ТЕБЯ, ДИТЯТКО.
Кохання моя! Моя ЛЮБОВЬ будет в тебе.
Помню бабы-Марфины руки. На них была кожа тонкая, как пергамент. И я точила о нее свои прорезающие зубки. У нее всегда синяки, следы от моих зубов были… Боже, какой мощный источник ЛЮБВИ, ДОБРА, ОБОЖАНИЯ в ней был. Её русско-украинская речь звучит во мне на протяжении шестидесяти лет. Семимесячную, она приняла меня из рук мамы и растила как волшебное семя.
Астма, душившая ее, отступила под конец жизни. И ушла она тихо в тот день, когда полетел Юрий Гагарин. Мне было непонятно в десять лет, как может ликовать ВЕСЬ МИР, когда ушла моя любимая БАБА МАРФА. Ей было восемьдесят четыре года. Скорбью – вот чем был для меня день всемирного ликования…
Милая моя БАБА МАРФА! МАРФА ПЕТРОВНА! ТЫ БЫЛА ВСЕЛЕНСКИМ ДОБРОМ. Маленькая, хрупенькая, задыхающаяся от астмы женщина. Говорящая нараспев. Боже, как мне повезло очутиться в твоих руках с семи месяцев и до твоей кончины. 12 апреля 1961 года. В День космонавтики не стало тебя, моя родненькая. Мне было ровно десять лет.
Мы родом из Союза[2]
Пионерский горн подъем трубил.
Звеньевым в отряде КТО НЕ БЫЛ?
Комсомол нас к Дружбе приучал,
говорил, что Честь – начало всех НАЧАЛ!
Прадед мой с вождями на устах
сгинул, где теперь ЕГО уж прах?
Дед, отец и прадед жизнь свою
отдали за славную РОДИНУ МОЮ.
Трепетно по жизни берегу орденскую книжку, дед, твою.
Пламенем опалена и в крови она.
Тут же, на бархотке, ваши ОРДЕНА…
Слава, Добрый Ленин, что учил меня,
ЧТО В УЧЕБЕ СИЛА, БЕЗ НЕЕ НЕЛЬЗЯ…
Деда Волков прожил девяносто лет,
нам, своим «РЕБЯЧКАМ», так давал завет:
«РОДИНУ, ОТЧИЗНУ КРОВЬЮ Я СВОЕЙ
ЗАЩИТИЛ ОТ НЕЧИСТИ РАДИ ВАШИХ ДНЕЙ».
КТО Ж ПОРУШИЛ БРАТСТВО ГОРДОЕ – СОЮЗ?
ЕСТЬ О ЧЕМ ПОДУМАТЬ, ТУТ УЖ НЕ ДО МУЗ…
Кошка по Зодиаку…
Дай полечу немножко
и сяду у окна.
Да не каких-то щей,
а жирненькой сметанки,
Девочка
Девочка моя сладкая
Коски по подушке разметала.
Девочка моя сладкая сыну моему женою стала…
Господи, пошли счастья им, сделай так,
Чтоб жизнь песней пелась. Господи, родной наш Отец,
Не оставь детей моих без присмотра.
Легкого, заметь, не прошу. Денег, злата не вымаливаю.
Об одном МОЛЮ – помоги ты им сохранить
Хрустальное Счастье.
Цаю хоцу!
Ночь. Мама Юля и папа Тимоша спят со мной, годовалой говнюшкой, в одной комнате. Прабаба Марфа – на кухне, за русской печью. Стрекочет сверчок в погребе, рыжая Мурка томно дремлет на печи… Все прекрасно в «Датском королевстве». Звенящую тишину нарушает горький плач Галочки. Все! Королевство в опасности! Дитятко проснулось, дитятко исступленно кричит. Все заканчивается плясками вокруг лопоухой принцессы. Папа Тимоша, схватив комочек рахитного тельца, бегает по дому, за ним – мама Юля на распухших от ревматизма ногах. Баба Марфа делает отчаянную попытку заполучить «Хвилиночку», «Вышенку» к себе. Наревевшись досыта, лопоухий рахитенок пропевает: «Ца-а-аю хоцу-у-у!») Все спокойно в «Датском королевстве»!
Из одной песочницы…
Спасибо, моя любимая подруга Женечка!
Благодаря ТЕБЕ я имею возможность общаться в МИРЕ СТИХОВ.
Я окунулась в жизнь поэзии и,
мне кажется, обрела очень много
поклонников и сама влюбилась во многих…
С Солнышком, с Теплом тебя, родная.
Как хорошо, что мы из одной ПЕСОЧНИЦЫ!
Ржунимагу!
Эту историю мне рассказал мой отец, в молодости сам актер, так что за достоверность ручаюсь.
Приезжает Папазян в провинциальный театр играть Отелло. И выдают ему в качестве Дездемоны молоденькую дебютанточку. Она, естественно, волнуется. И вот подходит дело к сцене ее убиения. На сцене такая вся из себя целомудренная кровать под балдахином. И вот легла эта самая дебютантка за этим балдахином ногами не в ту сторону. Открывает Отелло с одной стороны балдахин – а там ноги. Ну, что поделать, закрыл Отелло балдахин и этак призадумался тяжко. А Дездемона сообразила, что лежит не в том направлении, и… ага, перелегла. Открывает Отелло балдахин с другой стороны, а там… НОГИ!
