Тимоша Это мои родные – мама Юля и папа Тимоша, папины родители, что меня вырастили с семи месяцев до школы. Родители-геологи работали в это послевоенное время в Германии. Мама Юля пережила папу Тимошу на год и три дня. Так и просидела у окна: «Где же мой Тимошенька? Почему не идет?» Господь пощадил ее – забрал разум. И она не понимала, куда делся Тимошенька. В углу церковная свеча тихонько тлела. Сидела Юля у окна, в окно глядела. Шептала про себя слова, слова шептала: «Где мой Тимоша, милый муж? Его не стало…» Пришла родня, пришли друзья к нему в годину, Чтоб разделить с тобою, Юлечка, кручину. И говорили все тебе: «Мужайся, Юля, Пройдет полгода, мы придем еще в июле». Год и три дня ты прожила без мужа, Юля. Не обманули – все пришли к тебе в июле. Любовь Ей было сто лет. А ему – сто три года. Их встречи случались в любую погоду. И чаще всего почему-то по средам. Он просто звонил, говорил: «Я приеду?» Вот как-то по средам всегда приезжалось. И даже когда вдруг она простужалась, Встречались они, несмотря на простуду, Поскольку она обещала: «Не буду Дышать на тебя!» Но, хоть это ужасно, Дышала. Никак не могла надышаться. И даже друг друга они целовали… К ним мальчик в кафе выходил со словами: «Садитесь, ваш столик сегодня свободен!» И это случалось при всякой погоде, И всё отступало: дела и болезни. Ведь каждая встреча могла быть последней: Сто лет и три года, конечно, не шутки. Они не хотели терять ни минутки. Объятия много теплее, чем пледы. Они были счастливы каждую среду. В сто лет как-то глупо влюбляться, жениться. Но годы бежали от них вереницей. Объятия много теплее, чем шали. Встречались они. И дышали. Дышали… Две подружки Две подружки – Грусть и Радость – На скамеечку присели, Насмеялись, нарыдались И тихонечко запели. Им бы вовсе не встречаться. Только как им друг без дружки? Ведь всегда и Грусть, и Радость Неразлучные подружки. В моём сердце они рядом. Вот одна из них смеётся, На неё другая глядя, Вдруг возьмёт и разревётся. И никак они не могут Обходиться друг без дружки. Это очень даже странно: Грусть и Радость – две подружки. Женщина царственного возраста Чувственность – до предела, Нежность судьбой не растрачена, Под взглядом, как под прицелом – Женщина возраста царственного. Мудрость в согласии с легкостью, Тело в ладу с желаньями, Мысли частенько с колкостью, Поступки – без оправдания. Зрелость к лицу ей, грешнице, Опыт ошибок сладостных… Вверх по серебряной лестнице Каблучками чеканит радостно. Дотянуться бывает немыслимо, Осуждать, наверно, безнравственно. Она выбрала право быть лучшею – Женщина возраста царственного. Святая ночь Святая ночь… Залит огнями храм. Молитвы грешников восходят до небес, Как в алтаре зажженный фимиам… Христос воскрес! Воистину воскрес! Природа нежным трепетом полна, Мерцают звезды в глубине небес. Царит над грешным миром тишина… Христос воскрес! Воистину воскрес! Как перед бурей, замерла трава… Затих пред Тайною дремучий старый лес. Лишь ветер шепчет нежные слова: «Христос воскрес! Воистину воскрес!» Мои стихи Тот, кто пишет стихи, когда любит Иль когда больно-больно, невмочь, Тот, кто пишет в ночи, в мороз лютый Иль когда все равно – день иль ночь, Тот, кто дышит и пишет, тот, кто спит и поет, Тот, кто музыку слышит и стихами живет, Тот мне брат иль сестра, Хоть старик, хоть ребенок, Тот мне близок душой. А пишу я с пеленок. Ушел наш мальчик О, Господи, запретна вроде тема, На суд людей свою беду несу. Кто пережил мой ад, поймут. Дилемма Лишь в том, нужна ли эта боль кому. Уверена, нужна, поэтому нагая Стою пред вами, душу оголя. Пишу как есть, словами не играя, И не боюсь услышать: «О-ля-ля!!!» Мой мальчик, мальчик гениальный, Писал стихи и музыку любил, Рос он в любви в семье вполне реальной, Где мама, папа, братья. Жизнь любил… Послушный, занят музыкой и спортом И под присмотром бабушек, дедов. Срывал он лавры в школе, правил кортом На теннисе и блюл он честь родОв. Красивый, умный, ласковый и скромный, Трудолюбивый, наш левша любимый. Был долгожданным и нам очень нужным. Читал он много, был слегка ранимым. Когда пришла беда? Да рано – в школе: Сначала травка, а потом и герыч. Узнали поздно, но мы бились вместе, Пытаясь победить болезнь и горечь. И победили: в армии служил, Любил, работал и учился много. Но заболел он. Не смогли спасти. Ушел наш мальчик. Он теперь у Бога. |
