– Незамедлительно? Отлично! – усмехнулся Роне… и исчез, оставив лейб-гвардейца хлопать глазами, а затем и удирать по всей башне Рассвета от заскучавшего Тюфа. Потому что дверь за его спиной куда-то делась, а окна жилища темного шера так просто не открыть.

В конце концов, хватит уже изображать из себя милого, безобидного светлого идиота. Он – темный шер, и точка. И Дюбрайн, между прочим, любит его именно таким, какой он есть…

Это Роне подумал перед самыми дверьми в покои кронпринца. Подумал – и замер на миг. Ведь Дюбрайн никогда этого не говорил. Ни слова о любви. Но… проклятье… Это просто есть. Дюбрайн любит его. Их единение будет настоящим и полноценным. Совсем не та профанация, которую практиковали темные идиоты времен Черного бунта. А когда они с Дюбрайном объединятся и получат Линзу – да плевать им будет и на Паука, и на императора, и на весь Конвент.

Главное, вернуть на место эмоциональную связь с Шуалейдой. Как угодно. Любым способом. И быстро, очень быстро. Потому что через шесть дней – ее полное совершеннолетие, аттестация на Цветную грамоту и официальное предложение от его высочества Люкреса, чтобы он покрылся гнойными прыщами с ног до головы. А значит – Линзу она инициирует в течение пяти дней, чтобы выдать Люкресу полновесные шисовы хвосты вместо согласия на брак.

Хотя будь на ее месте Роне, инициировал бы Линзу прямо сегодня, пока Люкрес растерян и деморализован потерей Саламандры. И плевать, что это опасно. Линза или подчинится ей когда угодно, или не подчинится вообще. А все талмуды, написанные премудрыми шерами-исследователями, суть не более чем страшные детские сказки.

«Отец мой Хисс, прошу тебя, дай мне шанс! Линза нужна мне, как воздух. Больше воздуха. Линза, Дюбрайн и Шуалейда. Я ведь совсем немного прошу!»

Медленно выдохнув и нацепив на лицо маску жадного и трусливого моллюска, Роне сбросил пелену невидимости и жестом велел лейб-гвардейцам у дверей кронпринца открыть дверь.

– Счастлив служить вашему императорскому высочеству, – низко поклонился Роне, едва перешагнув порог.

– У вас будет такая возможность, темный шер, – без малейшей приветливости ответил Люкрес, даже не утрудившись сделать Роне знак, что можно разогнуться.

Высокомерный ублюдок.

– Ваше высочество уверены, что стоит доверять темному шеру? – таким же полным неприязни тоном осведомился Дюбрайн.

– Не просто темному шеру, а верному слуге Конвента и империи, – укоризненно поправил его Люкрес и наконец-то сделал жест «можно подняться».

– Благодарю, ваше императорское высочество.

Смотреть кронпринцу в глаза Роне не стал, трусливым моллюскам не полагается поднимать взгляда. Но эмоции принца отлично читались и без этого, как и эмоции Дюбрайна. Изумительно натуральное презрение на грани ненависти. И не скажешь, что именно этот полковник Магбезопасности проснулся сегодня в постели Роне совершенно довольным жизнью… М-да… Пожалуй, не стоит вспоминать подробности, у придворного лизоблюда не должно быть настолько счастливой морды.

– Надеюсь, замена шере Лью прибудет незамедлительно, – буркнул Дюбрайн, склоняясь перед волей августейшего брата. – И все равно не понимаю, почему вашему высочеству недостаточно иметь рядом меня и лейтенанта Диена.

– Потому что ты всего один, брат мой. Ты нужен мне для другого дела. И вообще, к чему эта ваша вражда, благородные шеры? В империи хватит места и светлым, и темным.

– Просто помните, шер Бастерхази, что Магбезопасность не спустит с вас глаз.

– Об этом сложно забыть, полковник. – Роне «позволил» застарелой ненависти прорваться сквозь маску пресмыкающегося льстеца. – Если ваше императорское высочество изволит приказать, я немедленно займусь обеспечением безопасности.

– Займитесь, темный шер. Но ни слова о том, чтобы покинуть Суард. Мое дело слишком важно, чтобы отступить.

– Ничто не может быть важнее жизни вашего императорского высочества, – тоном сурового подхалима заявил Роне.

Дюбрайн поморщился с видом «ни единому слову не верю». В целом, судя по довольному виду Люкреса, сцена удалась. Не нужно ему знать, что два его лучших врага давно уже спелись и дружат против него. Ни к чему. Пусть разделяет и властвует всласть.

– Приятно видеть такую заботу, темный шер. Дюбрайн, займись формальностями, – милостиво отмахнулся от брата Люкрес. – И распорядитесь, чтобы мне наконец подали завтрак.

Отойдя к окну и сделав вид, что происходящее за спиной интересует его куда меньше парковых пейзажей, Люкрес навострил уши. Формальности, как же. Не полноценная присяга, которую Роне приносил Конвенту, потому что обязательств перед Конвентом с него никто не снимал, но близко к тому. Не причинять вреда кронпринцу, не разглашать конфиденциальной информации, беспрекословно исполнять приказы, не противоречащие приказам Конвента и обязанностям полпреда. Крайне неудобная штука не только для потенциального вредителя, но для честного слуги двух господ.

Была бы. Если бы они с Даймом не подготовились к спектаклю загодя. Так что клятву произносил не Роне, а Тюф – у него отлично получалось имитировать голоса и ауру. Кристалл с записью Роне с Даймом подготовили еще с утра и сейчас отлично отыграли каждый свою партию. Даже вспышку света и тьмы, сопровождающую каждую принятую клятву, изобразили. Достаточно достоверно, чтобы Люкрес поверил.

Его аура, кстати, снова сверкала и переливалась, как фальшивые бриллианты разорившейся светской старухи. В нее ухнула добрая половина энергетического запаса Дюбрайна, и если бы не ночь, проведенная рядом с Роне, сейчас он был бы пуст. Но по счастью Люкрес не дал себе труда задуматься, откуда в Дюбрайне столько сил, словно он вчера вечером не потратился вчистую. Да что там вчистую! На убийство Саламандры, создание иллюзий, напитку и успокоение Люкреса, а затем чистку и изменение памяти полутора сотням человек не хватило бы даже резерва Паука, не то что светлого шера второй категории! Их обоих, Роне и Дайма, спасло от полного магического истощения только то, что когда они рядом и не закрываются друг от друга – энергия образуется сама каким-то совершенно волшебным образом.

И слава Двуединым, что Люкрес об этом не знает. С него бы сталось попытаться наложить лапу на них обоих исключительно ради бездонного источника магии.

Свои первые указания Люкрес выдал Роне за завтраком. То есть их императорское высочество изволили вкушать паштет из маринованной форели и свежего шпината, а Роне с Даймом почтительно стояли рядом и внимали. Роне так и подмывало достать блокнотик и начать записывать «умные мысли для потомков», но переигрывать было нельзя. Категорически.

Так что они для начала выслушали напутствие жить дружно и работать сообща на благо империи – на что оба одинаково обожгли друг друга ненавидящими взглядами. Похоже, чуть перестарались, потому что полыхнувшую между ними энергетическую дугу заметил Люкрес. И явно сделал какие-то далеко идущие выводы.

Роне бы с удовольствием залез ему в мозги и узнал, какие именно, но вот беда – ментальные амулеты Люкреса делал сам Светлейший, и взломать их незаметно не стоило и надеяться.

А вот после напутствия им обоим выдали уже настоящие поручения. Роне – быть все время рядом, присматривать за сохранностью ауры-обманки и обеспечивать магическую безопасность. То есть – чтобы ни упырь, ни еще какая дрянь и близко не подошла к их императорскому высочеству. Потому что их императорское высочество были напуганы до мокрых штанов и до мокрых же штанов ненавидели всех шеров Суарда скопом, но прежде всего – собственную будущую невесту. И, о счастье, их высочество так и не поняли, что у них под носом завелась Линза, а списали все на неуравновешенную психику влюбленной девчонки.

В любовь Шуалейды Люкрес по-прежнему верил. Либо гениально притворялся – во что уже не очень-то верил Роне.

А вот выяснить, что за дерьмовая аномалия творится в Риль Суардисе и чем это может грозить августейшей заднице, поручили Дюбрайну. И продолжить очаровывать Шуалейду от имени брата.