– Алька то есть, – кивнул дикарь, на взлёте обрывая мои благие намеренья.

– Алессандра, – прошипела я гадюкой.

– Да ты не нервничай, я запомнил, – ухмыльнулся принц. – Дальше давай.

Я поглубже вдохнула, выдохнула, посчитала про себя до десяти, трижды повторила трудно выговариваемое заклинание завивки и только после этого продолжила:

– Верховный Совет Магов посчитал, что после столь долгого отсутствия вам понадобится консультант…

– Это они что, боятся, что я в собственном замке заблужусь? – рассмеялся Джервальт.

– Скорее, что вы запамятовали некоторые незначительные детали дворцового этикета, – с язвительной улыбкой пояснила я.

– Ах! – Джервальт радостно оскалился. – Этикет!

Сказал и вгрызся в несчастное рёбрышко с остервенением, достойным самого голодного волка. Таким, что я вздрогнула, едва не расплескав чай.

Но тут же собралась и, изобличающе ткнув пальцем, сообщила:

– Речь вот об этом например. Такие манеры неприемлемы.

– Да ладно? – делано изумился его высочество.

Обгрызенное рёбрышко тут же улетело куда-то за спину, а Джервальт подхватил уже ножку. Мясистую, сочную, с подрумяненной корочкой и крупицами измельчённых трав.

Как следовало поступить урождённой леди, которой поручили превратить дикаря в человека? Правильно – сделать замечание! И я уже открыла рот, чтобы сказать о недопустимости, как в тишине, затопившей покои, прозвучало громогласное:

– Рр-р!

Собственный желудок. Предатель! Вспомнил, что за весь день – от нервов – я съела всего пару листиков салата, и возмутился.

Небритый дикарь замер на мгновение, а потом… Джервальт не засмеялся – он заржал!

Этот смех был вторым поводом для замечания – благородные мужчины необузданным жеребцам не подражают, особенно в присутствии дамы. Только указать на нарушение этикета я не смогла. Волна стыда накрыла с головой и сдавила горло, не позволяя произнести ни звука. Вернее, это я онемела, а вот желудок…

– Рр-р! – повторил этот мелкий некормленый негодяй.

Удивительно, но, невзирая на смех, от которого дрожали стёкла, второй голодный рык Джервальт тоже расслышал. Теперь по его щекам покатились слёзы, а меня посетило уже знакомое желание сбежать.

Но я не дрогнула, осталась, а когда его высочество отсмеялся, сделала каменное лицо и заявила:

– Ничего смешного.

– Угу, – весело буркнул «работодатель». Потом подвинул ко мне огромное блюдо, заваленное запечённым мясом, и сказал ласково: – Ты поешь, – и добавил с особо ехидной интонацией: – Секретарь.

Я вспыхнула опять, да так, что не только щёки, но и шея покраснела. Джер опять-таки заметил, и… Нет, в этот раз кронпринц смолчал. Просто я зыркнула так, что и самой на секундочку стало страшно. Ещё вспомнила главное правило дрессуры диких зверей – если ты решил подчинить себе хищника, то пасовать нельзя. Проявишь слабость, и тебя попросту разорвут.

Глубокий вдох, и я, стиснув зубы, взяла чистую тарелку. Затем подхватила щипцы и переложила пару особенно румяных кусков. После этого добавила большую ложку овощного салата и пару маленьких помидорок. Вооружилась вилкой, ножом, постелила на колени салфетку и принялась демонстрировать культурный подход к еде.

Смущалась ли я? Да не то слово! Однако виду не подавала, была невозмутима, как обелиск во дворе библиотеки Совета. А принц щурил свои болотного цвета глаза и искренне забавлялся, явно желая довести до точки кипения. Но я по-прежнему держалась! Сидела и ела, и одновременно думала вот о чём…

Задание, выданное Советом магов, конечно, ужасно, но что, если я справлюсь? Вдруг мне в самом деле удастся вернуть этого одичавшего варвара на путь хороших манер?

Ну а если смогу… ведь после такого испытания мне будет по плечу любая работа, любая, даже самая невыполнимая миссия. Если отбросить панику, перевоспитание Джервальта – лучший тест на прочность для меня самой.

И самое, пожалуй, важное – если выдержу, то смогу доказать своё право называться магианной не только Совету, но и главному моему критику – герцогу Граньонскому, то есть папе. Ведь он, невзирая даже на моё ученичество у Эризонта, уверен, что «одержимость» магией однажды пройдёт.

Папа не раз говорил, что магия – это чудесно, но ею должны заниматься всё-таки мужчины. Женщине надлежит сидеть дома, растить детей, составлять букеты и праздничные меню.

Нет, отец сделал всё, чтобы я получила лучшее магическое образование, но его мнение не изменилось. Он не верил.

Ну а если я смогу…

Вообразив, как герцог Граньонский склоняет голову в подобии поклона, признавая правоту одарённой дочери, я не выдержала и хищно улыбнулась.

– Что такое, Алечка? – тут же позвал заметивший оскал Джервальт. По его лицу скользнула едва различимая тень.

Я улыбнулась шире прежнего и… подумав, промолчала. Вернулась к еде, чувствуя, как настроение, сдохшее ещё утром, плавно возвращается из небытия.

Принц точно заметил – как и положено дикому животному, уловил, что что-то в состоянии дрессировщицы изменилось. Однако допытываться всё же не стал, и вместо повторного «Что такое?» прозвучало:

– Кстати, а ты крашеная?

Он кивнул на волосы, а я…

Нет, возмущаться неприличности вопроса не стала. Спокойно произнесла:

– Когда как.

Соврала, конечно. Уж чем, а красками никогда не увлекалась. Зачем скрывать свой поистине уникальный, чистый платиновый цвет? Косметикой я тоже пользовалась умеренно, и фигуру, которую Джервальт признал худосочной, старательно держала. То есть булочки и шоколадки употребляла, но в самом ограниченном количестве и только по выходным.

«Работодатель» ухмыльнулся, а его взгляд показательно скользнул по груди и ниже. Если он сейчас думает о способе определить мой истинный цвет волос, то я… надену ему на голову миску с соусом, а потом ещё блюдом из-под мяса наподдам!

Впрочем, нет. Спокойствие и только спокойствие. Миленькая беззаботная улыбка, отстранённое накалывание на вилку помидора, и…

– Так за что тебя наказали? – прозвучал очередной вопрос.

Вернее, не очередной. Джервальт уже интересовался, но в прошлый раз я не ответила. А теперь собралась с силами и, выдав новую широкую улыбку, парировала:

– О каком наказании речь?

Рыгнул. Вот просто взял и рыгнул, вызвав импульсивное желание швырнуть в него сначала вилкой, а потом боевым пульсаром. Но я опять-таки не дрогнула, от чего невольно прониклась уважением к самой себе.

Отложив вилку, отпив чаю и промокнув губы салфеткой, сообщила:

– Ваше высочество, ну разве же это наказание? Мне выпал уникальный шанс войти в историю, побыть наставницей будущего короля.

На слове «наставница» мужчина поперхнулся, а я вроде как исправилась:

– То есть личным секретарём с особыми полномочиями.

Ну вот, опять гадкая ухмылка… Он точно хотел сказать что-то неприличное, однако я не позволила, опередила:

– Это огромная честь и радость для меня!

Джервальт отбросил очередную обглоданную кость, откинулся на спинку кресла и уставился внимательно. Он выглядел расслабленно, но в глубине глаз читалось – это вызов? Я чуть не сказала «да».

Несколько секунд, и Джер снова ухмыльнулся, а я поспешила сделать самое на данный момент правильное…

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказала, снова промокая губы салфеткой. – Я приду завтра утром, и мы с вами займёмся…

– Явно не тем, чем я бы хотел, – хмыкнув, перебили меня.

Увы, намёк я поняла и даже покраснела, но притворилась, будто так и надо. Встала из-за стола, сделала книксен – хотя, будучи магианной, могла и не приседать – и, грациозно развернувшись, направилась к двери.

Опасный взгляд Джервальта чувствовала спиной, но так и не обернулась, а выйдя в коридор, наткнулась на того, кто меня фактически предал! Главный дворцовый распорядитель вместе со своим круглым животиком стоял у стены и изображал готовность помочь.

Ага. О качестве его помощи я уже знала и даже хотела пройти мимо, но тут мне напомнили: