Ежели бы случилось, что угодно было владыке поручить всю книгу нашему скудоумию, то должно признать, что превосходит наш разум и понятие дело сие: если такие трудные и темные места, что находимся в большом недоумении, какой смысл дать некоторым словам, и даже материям. Они переводили буквально, но, кажется, это недостаточно по темноте смысла, и когда уж падет жребий сей на нас, то надобно всю книгу, переведенную ими, иметь, и греческую[152], то как-нибудь с Божией помощью за послушание решимся дерзать на сие столь важное дело.

Заметьте: в 17-м слове, в конце оного, есть о устроении видимого мира; написано по древней системе птолемейской, то нынешние читатели, убежденные в системе Коперника, подвергнут критике такое мнение и могут порочить все учение. Кажется, надо <?> или объяснить сие место, или совсем оставить. Еще в этом же 17-м слове, на 28-м листе, на обороте с 16-й строки по 20-ю, материя не так понятная. Прошу Вас, вникните и уразумейте и скажите Ваше мнение о сем. Я сам не осмелился писать к высокопреосвященейшему митрополиту, но, не знаю, не худо ли это я сделал? Напишите мне о сем, и тогда могу написать. Прилагаем при сем листочки – потрудитесь вложить в книги и передать тем лицам, оные назначены в посланиях настоятеля.

Васе вашему да благословит Господь путь благий и правый в Санкт-Петербург по дороге и нравственный – учения. Остаюсь желателем вашего здравия и спасения многогрешный иеромонах Макарий, недостойный богомолец. Испрашиваю на всех вас Божие благословение и поздравляю с нынешним праздником[153].

<…> Я вздумал лучше написать письмо к преосвященному[154], которое при сем прилагается, прочтите и запечатайте, доставьте с рукописями. И. М.

М.с.о.н. Г.И.Х.Б.н.п.н.

Достопочтеннейший о Господе Иван Васильевич!

Вы не дали мне настоящего решения на вопрос мой о повторении в вопросах и ответах в книге святого Варсонофия Великого, и, конечно, не от незнания литературы, а от смирения Вашего. И понадеялись, что мы спросим о сем Степана Петровича Шевырева. А мы, написавши Вам, не стали уже его о сем спрашивать. Говорили о «разуме», который переводят «ведение», «знание»; он с нами согласен, но, во всяком случае, можно переводить так. В 25-м слове святого Исаака написано: ‘Пять тысяч лет <нрзд.> управляху миром образа разума’. А в русском переводе: ‘Разные виды знания управляют миром. А разуму и места нет’. А он, кажется, господственный над знанием и ведением есть. Не знаю, как в этом с ними помириться?

Вы теперь, верно, уже получили и просмотрели наше поправление 1-го слова святого Исаака и замечания на 41 слово.

За верность рукописи святого Григория Паламы я не ручаюсь; хотя это и нехорошо, но, может быть, цензор сделает нам снисхождение и поправит с греческого текста.

Лексикона греческого мы еще не получили, ожидаем ныне или завтра приезда монахинь. Не знаем, какой Касовичев[155], только нам нужен Греко-русский. По испытании Вас уведомим, оставим ли оный или попросим о другом.

Переводы из «Добротолюбия» на русский язык приятно видеть и сличить с славянским. Но лично Вам известно, что в издании «Христианского чтения»[156] немало помещено из «Добротолюбия» отеческих писаний; может быть, и переводивший имеющиеся у Вас слова имел также и оные в виду. Присланный Вам <?> реестр по указателю выписанных <?> мест <?> есть в «Христианском чтении».

Испрашивая на Вас и на все семейство Ваше мир и благословение Божие, с почтением моим остаюсь недостойный Ваш богомолец многогрешный иеромонах Макарий.

Девятого августа, вчера вечером, приехали наши монахини, привезли нам драгоценный подарок: книгу святого Варсонофия. Спаси Вас Господи за содействие в сем важном труде и великом деле.

Лексикон получили, и, кажется, будет сподобен к нашему делу, но еще не совсем рассмотрел; тогда напишем Вам, нужно ли будет из Саратова выписывать или нет.

М.с.о.н. Г.И.Х.Б.н.п.н.

Достопочтеннейший о Господе Иван Васильевич! Получил письмо Ваше от 12 августа, не отвечал на оное, ожидая еще письма Вашего, после того как Вы будете у митрополита с рукописями и какой услышите от него ответ и мнение о наших недоразумениях; но как это отдалилось по неудобству быть у него, то я исполню долг мой, приношу Вам покорнейшую мою благодарность за труд Ваш и сообщенное нам Ваше мнение о русском переводе первого слова святого Исаака. Я согласен с Вами, что перевод старца Паисия гораздо превосходнее во всем против русского; и, собственно, для моего понятия не надобно другого, хоть иногда и не все доступно до скудного моего ума, но для читателей, вообще и особо не расположенных к словесному наречию, трудно уразумевать многое, а внимательно вникнуть в смысл материи трудно их принудить. Словенское наречие часто заключает в себе что-то великое, высокое и таинственное, а на русском языке никак нельзя выразить вполне, так как и приведенные Вами <нрзб.> слов: ‘Разсыпается от сладости Божия’ – нам оные очень понятные, но оставить оные так, как есть, мы опасались; надобно и другое слово, Вами приведенное. И я, с своей стороны, согласен бы был во многих случаях оставлять словенские слова, выражающие высокий смысл, нежели изыскивать какие-нибудь русские <нрзб.> и натяжные слова, вполне не соотвествующие понятию слова; но то, что книга переводится на русский язык, заставляет иногда уступить необходимости. К тому же должен сказать, что я не знаток русской литературы, но сотрудники мои [66] более занимались оною, то иногда и должен уступить, чтобы не наделать ставок словенских в русский перевод, в чем они находят недостаток <?>. Подобно о вопросах ‘тогожде к томужде’. Я находил возможным и близким к подлиннику так писать, но, по их разумению, нужно было и имена повторить; в чем, однако же, я ни себе, ни им не доверил, пока получил через Наталью Петровну от митрополита утверждение.

Надеюсь, что Вы сообщите нам мнение владыки о некоторых выражениях, неправильно нами написанных; и о прочем Ваше рассуждение, равно и о положении Земли[157] как он изволит сказать.

Благодарю Вас за сообщение нам решения старца отца Филарета о слове: ‘Дондеже достигнут к единству великаго онаго и сильнаго паче всех, главы сущаго и основания всея твари. Главу же глаголю не Творца, но начальника чудес дел Божиих’. Мы также относили это к какому высшему существу, но по темноте было недоразуменно; так должно, видно, и оставаться: прояснить трудно. Но вопрос мой был к Вам потому более, что в книге святого Исаака Сирина покойного отца Леонида[158], доставшейся ему от отца Феодора[159], в конце оной есть толкование на некоторые неудоборазумеваемые места, в том числе и на это место, как увидите из приложенной выписки[160]: там относится сие к Иисусу Христу, что нам показалось сомнительно, и как будто неравенство в Святой Троице. Но кем составлены оные толкования, неизвестно, и самую эту статью нельзя принять за истинную. Мы будем уверены, что эти слова только относятся к Михаилу Архангелу, но прояснить оные трудно: не на чем основаться и не нашего ума. Видно, так и оставить. Бог силен подать вразумление в простоте сердца ищущим истины. Желая Вам и всему Вашему семейству мира, здравия и благоденствия, с почтением моим остаюсь недостойный Ваш богомолец многогрешный иеромонах Макарий.