было рассчитывать притащить в дом блошивую тварь непонятной породы и поселить её

у себя только по тому, что она милая и у неё такие забавныё уши и пятнышко на мордочке. Животных держали элитных, породистых, часто модифицированных, страшно дорогих – вот это красиво! Да ещё биомеханические животные – хоть маленького слона заведи, с ними никаких проблем! Выбор огромный, а шерсть не лезет и ботинки они не грызут. Долли тяжело вздохнула, натягивая одеяло повыше: зябко как то! Конечно, кто ж теперь захочет покупать обычные игрушки. Дав них и играть-то никто не умеет, и научить не кому. Или почти некому. Хорошо хоть, хоть что-то ещё востребовано. Телеметрические костюмы для гала – игр, костюмчики для настоящих и биомех животных, наряды и аксессуары для Стелы – это по – прежнему

делали вручную, в частных мастерских, на заказ и малыми коллекциями. Вот этим и

пришлось заняться Долли, чтобы не разориться. Нет, сегодня, похоже, никак не уснуть

Хотя, если разобраться, это «сегодня» было уже вчера. И «завтра» уже почти наступило. Да, точно, «Завтра и Всегда». Вот кого бы накормить токсическими отходами! Долли ненавидела Стелу. Всегда ненавидела, с самого детства. У мамы была её собственная кукла, уже взрослая девушка. Она тупо таращилась своими фиалковыми глазами на малышку, бессмысленно и ослепительно улыбалась, сидя на любимом

мамином диванчике в стиле «барокко» или пыталась заговорить с Долли, когда, по

мнению общей электросхемы дома, девочка долго не проявляла стандартных признаков

активности, чем до смерти пугала малышку. Вообще, Долли долго не могла ответить самой себе и приглашённому детскому специалисту, почему кукла ей так не нравилась.

Позже, она, конечно, разобралась в этом, но никому об этом не говорила, кроме, пожалуй, одного своего приятеля, старого контрабандиста и «капитал – анархиста», как он сам себя называл. Он понимал её, хоть она особенно не распространялась о своих чувствах, так, в

общих чертах. Да и чём говорить, если девушке приходилось зарабатывать в основном всё, же таки на Стеле, хоть и не на прямую. Ладно, чего уж там, всё складывалось в общем неплохо, но в этот тёмный бессонный ночной час сердце ныло от беспокойства – мысли, мысли… Долли не выдержала, поднялась. Она зажгла ароматическую лампу, три капли масла лаванды должны сделать своё дело, успокоить расстроенную душу, прогнать дурные мысли. А хороших мыслей нет как нет! Зачем стараться объяснить всё это тем, кто не хочет слушать, почему она должна что-то менять, или меняться? Ради кого? Ради чего? Не ужели она не имеет право жить так, как ей хочется, и почему она должна в этом кого-то убеждать? Долли не хотела этого делать, но снова и снова убеждала, талдычила как попугай одно и то же одним и тем же людям. Вот мама, к примеру. Ну, поговорили сегодня, всё как обычно. Это проклятое интер –видео уже измучило её своими суперэффектами. Казалось, что мама прямо здесь, в её комнате. Нет, вернее, Долли в гостиной мамы. Это было так реально, что девушке захотелось отключиться, но мама уже взялась за неё. Трёхмерный образ роскошной женщины полулежал на кушетке, да нет, это действительно мама! Долли в который раз невольно подумала, до чего же мама красива! И как многие красивые женщины, она считала, что красота есть её главная заслуга и абсолютное достоинство, и важнейшее предназначение красивой женщины составить счастье респектабельного мужчины, или двух. Можно по очереди, можно даже одновременно. И совершенно ненормально не стремиться к этому, и почему бы Долли не сделать что-нибудь в этом направлении? Можно для начала сделать модную стрижку, и не завести ли ей, к примеру, настоящую собаку? Да – да, Долли, я знаю, ты и так

миленькая куколка, но мужчины предпочитают яркую модную упаковку. А собака – ну что собака? Что ж тут плохого, детка? Собаку можно выводить на выставки, участвовать в разных мероприятиях, гулять с ней – мужчины очень охотно знакомятся с девушкой, выгуливающей миленького пёсика! Да и вообще, стала бы больше бывать на людях, а то совсем одичала в своей берлоге! Да, и на счёт этой самой берлоги…Дальше шли долгие рассуждения о Кривом Переулке, об этом, с позволения сказать, доме – даже стыдно, честное слово! И эти тряпичные болваны и… Да, всё как всегда. Долли даже не обязательно было говорить что-нибудь, всё за всех скажет мама, как всегда! Девушка только иногда автоматически вставляла реплики типа «ну что ты, мама», «не волнуйся, мама», «да, мама, конечно!». Наконец, завершающим аккордом, звучало уверение, что эта красивая женщина просто очень волнуется за свою маленькую дочку, дочка в ответ врала, что познакомилась с симпатичным мужчиной и даже, наверно, всё таки позвонит ему (мама никогда не помнила, что в прошлый раз Долли говорила то же самое), и под нежное «целую – скучаю» разговор наконец заканчивался. Долли ненавидела эти видео сеансы. Слишком фальшиво и слишком технически достоверно. Если бы она хотела изо дня в день лицезреть бесконечно зудящую по любому поводу маму, она осталась бы жить в её доме. Тут ей вдруг подумалось, что если бы мама действительно хотела так часто общаться со своей непутёвой дочерью, она бы не отпустила Долли из дома. А что до Кривого переулка, то она может не беспокоиться. Скоро явится этот муниципальный эксперт и закроет её лавочку, как они закрыли магазины старого друга – анархиста. Имеют право! Долли смотрела, как угасает огонёк лампы – хорошо было бы, что бы день не наступал! Сон наконец вступил в свои права, и мысли оборвались.

.

… – Итак, в начале третьего часа новости от компании «Ташир », авария в Центре, премьера анимационного фильма о приключениях Стелы и много – много клеевой музыки. С вами я, Ди Джей Мордастый и самое крутое радио – даже не думай переключать, детка! – Дико грохнули первые аккорды электронного романса о любви девахи с зелёными бровями и какого-то психа, что хочет чуть – чуть умереть. Прима начала тихонько подпевать тонким чувственным сопрано (так она ещё и певица, ну надо же!), бережно завязывая бант на подарочной коробке. Нежно улыбнувшись Госпоже Долорес, она спросила:

– Вы не возражаете? – одновременно с этим делая звук громче – Мне так нравится эта песня! – Долли мысленно сосчитала до десяти – никогда не закручивать гайки; всё, что ты хочешь сказать, лучше оставь при себе, – и кивнула. Через три минуты взревел на весь магазин Мордастый, хорошо хоть покупателей в салоне не было. Долли поспешила удрать куда подальше. ПримаВера сама разберётся, когда что убавить, когда совсем выключить. А девушке пора на охоту.

Хозяйка провела Долли на чердак. Пыль, скрипы, полумрак, паутина – всё как всегда. И старый комод. Всегда бывает старый комод, сундук или большой ящик, который кто-то зачем то непонятно как впёр на чердак – умно, ничего не скажешь! Но Долли уже ощущала привычное волнение – и когда карабкалась по сомнительной лестнице, и пока

привыкала к темноте, и пока любезная хозяйка стыдливо жаловалась на ветхость всего

этого места, пока… Долли охватило нетерпение, где же она?!

Наконец, хозяйка достала её. Из тесного ящика в протянутые руки девушки выбралась

Она – рыженькая, чумазая, в грязном кружевном платьице и одной туфельке – такая, помятая, такая жалкая… такая милая!

– Как её зовут? – Долли улыбалась, как именинница. – Чья она?

– О, я, конечно, не уверена… Она здесь уже так давно! Может, это моей тётки или её дочери – я не знаю точно. – На самом деле, она вообще понятия не имела, что это за кукла и как давно она лежит в ящике, и уступить её за десятку казалось выгодной сделкой. – Полина, а ты не знаешь, как её зовут?

Долли обернулась. Девочка стояла за её спиной у входа. Женщины даже не услышали, как она забралась за ними на чердак, и теперь равнодушно наблюдала за матерью и гостьей. Долли мимоходом подумала, как странно, что женщина называет маленькую

дочку полным именем. Да, имя, конечно, редкое, красивое, но слишком серьёзно звучит, особенно для шестилетки.