Более не говоря и слова, я обогнула мужчину стоявшего передо мной, и вошла в дом. Разговаривать с этим человеком не было ни сил, ни желания.

— Райли, подожди... — послышалось сзади. А этот ублюдок не собирался сдаваться.

— Я всё сказала, Марк, и надеюсь, что ты меня услышал. — не оборачиваясь, стоя на пороге, ответила я ему.

— Во-о-т вы где! — радостно воскликнула мама. За моей спиной моментально оказался Марк и продолжил свою игру, улыбаясь во все зубы. — Вы  померились, детки?

— Этого никогда не случиться, мама. — чуть громче и жёстче, чем хотелось бы, ответила я матери. Все сразу замолчали и уставились на меня.

— Я, пожалуй, пойду. — заговорил Марк, топчась на месте. А товарищ оказался не так и глуп.

— А как же десерт? — расстроенно спросила мама.

— Я возьму с собой, если вы не против, миссис Куин?

— Конечно, конечно. — мама закопошилась, собирая гостю сладкое в дорогу.

Остальные же так и сидели молча, наблюдая развернувшийся концерт. Интерес и непонимание виднелись в глазах ДиШо и Тимати, Шарлотту и Дерека вообще считать было невозможно, а вот папа, он точно что-то заподозрил, но не подал виду.

Усевшись на своё место я принялась за десерт. Кусок не лез в горно, но чтобы не обидеть маму, пришлось съесть всё до последней крошки. Присутствующие последовали моему примеру, как только распрощались с Марком.

— Поговорим. — вставая отчеканил отец.

— Конечно.  — возражать не было смысла, да и я не видела в этом смысла. Когда-то приходит конец всему, и сегодня я, наконец-то, избавлюсь от одной из самых грязных тайн, скрываемых от родителей.

— Надень куртку, — добавил полковник, выходя на веранду.

Мама делала вид, что ничего странного не происходит, и продолжала развлекать гостей.

***

Отца я нашла в меленькой полуразвалившийся беседке в дальнем углу заднего двора. Покосившееся строение в темноте походило на раскрытую пасть чудовища, и пущей жути нагонял огонёк, становившийся то ярким, то тусклым.

— Ты когда начал курить, пап? — озадаченно поинтересовалась я.

— Я всегда курил, — выдыхая дым, ответил полковник, — но я позвал тебя сюда не обсуждать моё курение, а обсудить твои отношения с Марком.

— Нет никаких отношений, па. — присаживаясь рядом, я побольше укуталась в куртку.

— Я так и понял, — делая очередную затяжку, прохрипел отец, — может расскажешь, что происходит.

— Ничего не происходит. Абсолютно!

Отец долго смотрел в темноту, переодически вдыхая и выдыхая белый дым.

— Что случилось в день свадьбы? — после недолгого молчания начал мужчина.

— Откуда... ну, это уже не столь важно...

— Важно всё, что касается моей единственной дочери. — ох, таких сантиментов я никогда не слышала от полковника.

— Ладно, но только дай слово, что ничего ему не сделаешь, а яйца я ему и сама оторву, если что.

— Даю. — отец чуть не подавился окурком от моих слов. Прежде я себе такого не позволяла.

— История будет короткой и банальной, да и вообще бы её не раскрыла, но мне неприятно, что этот слизняк ошиваться в вашем доме. Что-то или вынюхивает или ему что-то надо.

— И?

— И ничего, я застала своего жениха трахающим мою подружку невесты. В день нашей с ним свадьбы! Свадьбы! Подробности их соития тоже описать? — последнее сказаное было уже лишним, но слов не вернуть, что сказано, то сказано.

Хоть и вышло грубовато, но это случилось.

Наконец, наконец-то я открылась отцу. Он тогда ничего не спрашивал, ничего не требовал, просто отпустил меня. Родственникам была представлена версия о том, что мы ещё молоды и решили подождать. Глупо и по детски, знаю, но ничего другого мне тогда в голову не пришло.

Через два дня я перевелась в Куантико и отдалась работе. Полностью. Без остатка. Вскоре мне нашлось место и в спец отряде, чему я безумно обрадовалась, ведь чем дальше я была от Нью-Йорка и всех этих воспоминаний, тем лучше. Свою боль и страдания я убивала с каждой выпущенной пулей. И это продолжалось до сих пор.

Волна облегчения накрыла меня с головой. Я так долго держала всё в себе, что и забыла, как это чувствуется себя освобождённой. Свобода от тлена предательства, горечи, разочарования и недосказанности.

В какое-то мгновение стала  не ощутима вечерняя прохлада, ночные жители оживились, начав повсеместно петь свои трели.

— Только маме на говори, хорошо, пап. Она не перенёс этого. — заговорив, я уже хотела повернуть голову к отцу, но он резким доведением прижал меня к себе, обнимая за плечи.

Мои рёбра опять заныли от внезапного внимания, и из глаз посыпались искры.

— Уф-ф-ф, — с горечью выдохнула я.

— Прости, милая, совсем забыл о твоих ранениях. — всё так же, не отпуская меня, заговорил отец.

— Можно я останусь сегодня у вас? — неожиданно для себя поинтересовалась я у полковника.

— Конечно. Что за глупые вопросы? — отец состроил лицо, которое всегда делал пока я была маленькая и задавала ему миллион вопросов. Такая гримаса позабавила нас обоих, разрядив обстановку.

А позже... позже мы перебрались в дом, чтобы не задубеть на улице. Все разъехались, мама успела уже все убрать и пошла отдыхать. Мы с отцом, чтобы не шуметь, устроились на кухне. Где-то в полночь, заспанная мама разогнала нас спать, но до этого мы успели обсудить всё. Больше не было тайн и секретов, недомолвок и недосказанности — всё осталось в прошлом.

И уйдя спать, я за долгое время, уснула счастливой.

Глава 25

Большинство людей слишком полагаются на свой мозг, но лучше бы им прислушиваться к этой штуковине под ребрами.

(Рэй Брэдбери)

Утро встретило меня пением птиц, мягкими лучами, пробивающегося через занавески, солнышка и ароматом кофе и выпечки. Желудок предательски заурчал, хотя вчера я набила его под завязку.

Сладко потянувшись в своей детской кровати, я жалобно заскулила, напрочь позабыв о больных рёбрах. Где-то жалобно запищал мобильник. Пока я собирала свои израненные кости в попытке встать с кровати, он перестал щебетать. Но стоило мне его откопать под одеждой, как он заголосил вновь.

— Куин, — чуть раздраженно проговорила я.

— Доброе утро, мисс Куин, простите за ранний звонок. Я доктор Чарли Дин из госпиталя Маунт Синай.

— Здравствуйте, — перебила я дока, но он даже не обратил на это внимание.

— Сегодня в полдень жду вас для осмотра, — продолжил мужчина, не меняя тона.