Парень закричал. Он хотел соскочить с коня, но не мог – под копытами дрожала земля. Огонь подбирался к ногам, лизал голые стопы. Наездник захлебнулся в крике. Небо потемнело, а может, потемнело в глазах от боли. По чёрному полотну пробежала искрящаяся трещина. Грохнуло, словно кто-то швырнул о землю железнодорожный состав…

Дэн сел на кровати, весь взмокший. В ушах ещё шумело, скрежетало железо. Он смутно видел фигуру деда у двери возле включателя. Свет лампочки беспощадно терзал глаза.

– Выключи! Выключи!

– Хорошо, хорошо! – дед нажал на кнопку.

– Зачем? Зачем ты включил свет.

– Что мне оставалось? Ты кричал во сне, как будто тебя убивают.

Дэн полежал в темноте. Повздыхал. Проверил руки и ноги – никаких ожогов не было.

– Дед!

– Что?

– Ты ещё тут?

– Ну а кто тебе отвечает?

– Скажи, я на коне скакал?

– Скакал, тебе тогда лет девять было…

– Дед! Я про сегодня.

– Про сегодня… При мне не скакал.

Дэн услышал, как старик почесался, засопел.

– Я тоже скверно спал.

– Значит, это был сон. Уфф… – парень потёр лицо, быстро отнял руки. – А тракторист? Мёртвый…

– Это не сон.

– А тётка в белом – или пятно это светящееся? Было?

– Наверное, да. Я сам уже не понимаю.

За приоткрытым окном, надрываясь, стрекотали цикады. Подул ветерок, но облегчения не принёс.

Глава 6. Ночь

Дом располагался возле глубокого, заросшего кустарником и деревьями оврага.

В низине когда-то текла речка. Теперь никто не спускался по крутой тропинке вниз за водой, и она медленно зарастала травой.

Елена вышла на крыльцо. У входа горели два фонаря, и большие южные мотыльки вились вокруг них, ударяясь о стекло.

К двум часам ночи воздух стал чуть прохладней, дышалось легко.

Елена собрала непослушные волосы в хвост и перекинула его через плечо. Она вышла из дома в том виде, в каком заснула, – в одной ночной рубашке. Ей приснилось, что с Илием случилось что-то плохое. Она проснулась, провела рукой по простыне и не нашла его.

Елена знала, что в последнее время он мучается бессонницей и выходит на улицу. Но всё-таки решила проверить – всё ли в порядке?

Луна, огромная, с рыжим отливом, освещала двор и лужайку.

Елена увидела широкую спину мужа. Он стоял у края оврага, опираясь плечом на ствол изогнутой ивы, и смотрел в небо. На фоне чёрного полотна, густо усеянного звёздами, его фигура казалась загадочной и неземной.

Он услышал её шаги, обернулся, но ничего не сказал. Елена подошла, также оперлась плечом на ствол дерева и стала рассматривать его лицо. Оно оставалось серьёзным и задумчивым. При свете луны в коротких волосах она разглядела седые волоски.

Елена помнила Илия ещё студентом медицинской академии. Время не слепило из её мужа нового человека, не изменило привычный облик, но как это часто бывает на заключительном этапе работы скульптора, нанесло точные и запоминающиеся штрихи на его лицо. Годы углубили продольную складку между бровей, весело, как прутиком по песку, чиркнули возле наружных уголков глаз, приспустили как штору левое веко. Теперь от его взгляда ей становилось спокойно, смешно и одновременно грустно. Вся история человека, вся сложная судьба в одном приспущенном веке…

Время коснулось не только внешности Илия, но и его характера. Ямы души углубились, вершины стали острей.

Может и он видит в ней все эти перемены? Плавную кисть времени, которую сама она едва замечает, как вампир решивший нанести румяна у зеркала и не нашедший там своего отражения.

– Что? – спросил Илий. – У меня на носу вырос кактус?

– Пока нет, но побриться не помешает.

Он улыбнулся. И на секунду кропотливый труд времени, опыта, старости сошёл на нет, разрешив юности ненадолго расцвести на усталом лице.

– С тобой крепче спиться, – зевнула Елена в ладошку.

Илий нежно провёл шершавой рукой по её щеке, крепко обнял.

Она протянула руки, прижалась к нему, положила голову на грудь. Не видела, но почувствовала, что он улыбается.

– Операция сегодня была сложная?

– Самая обычная операция, – ответил он.

– Тебе тяжело вспоминать… ну… как её делать, разные тонкости?

– Не очень. Я даже удивился, что ничего не забыл.

– Ты помог той старушке?

– Кажется, да.

– Это хорошо. Очень хорошо, что ты помог. Можно ложиться спать с чистой совестью. Правда?

Он кивнул. Но ведь не ложится, думает о чём-то. О чём?

Елена посмотрела через его плечо в темноту оврага.

Здесь, на вершине – самое живописное место на их участке. Когда они покупали тут землю с домом, этот овраг показался им приятным дополнением. В те времена в низине ещё текла речка, и они не знали, что нужно будет выращивать себе на пропитание овощи.

Теперь именно овраг мешал разбить поле возле их дома. Илию приходилось ездить на машине каждое утро, чтобы следить за урожаем.

Это овраг во всём виноват…

– Не уезжай завтра в поле, отдохни.

– Ты же знаешь, что нельзя. Такая жара. Всё погибнет.

Она знала и всё-таки сказала:

– Ты не взял новый контракт, чтобы восстановиться и прийти в себя. А теперь работаешь в поле вдвое больше, чем на службе.

– Это так кажется. В поле легче, чем в лазарете. К тому же по вечерам я дома.

Елена ничего не ответила, ещё крепче прижалась к нему. Она хотела спросить, из-за чего он не может заснуть, но почему-то боялась. Боялась молчания, а не ответа. Хотя, если подумать, многозначительная тишина тоже своего рода ответ, любимый ответ её мужа на вопросы о событиях прошлого.

– Какое небо… Никогда не видела, чтобы звёзды так светили.

– Лена, – неожиданно позвал он.

– Что?

– Я не хочу тебя пугать, но сегодня мы видели нечто странное по дороге домой.

– Солнечный блик, о котором говорил Дэн?

– Это был не просто солнечный блик.

– Что же это было?

– Я не знаю. Ты ведь в курсе, я не суеверный и много всего повидал. Но я не знаю.

– Люди вообще ничего до конца не знают, – она зевнула. – Забираются на край света и живут в своём собственном уголке.

– Это ты о нас?

– И о нас тоже. Я беспокоюсь, Илюша. Ходят разные слухи о местных военных.

– Что говорят?

– Что видели вооружённых солдат.

– Соседки? Это от них ты слышала?

– Не только. Интернет, но всё не официально: в случайных интервью и на форумах. Что, если будет война?

– Она всегда где-нибудь есть, – проговорил Илий устало. – Почему мы должны быть исключением?

– Не говори так! – она шлёпнула его ладонью по груди и снова прижалась щекой. – Неужели ты не боишься?

– Сложно бояться того, к чему привык.

– Разве к войне можно привыкнуть?

– К сожалению, да. И больше всего устаёшь от того, к чему привык.

– Тебе что, всё равно, начнётся война рядом с нашим домом или нет?

Она немного злилась, сама не знала на что.

Муж глубоко вдохнул ночной воздух.

– Не начнётся. Мы от неё убежали очень далеко. В посёлок под названием Мирный. В Мирном не бывает войны.

Они помолчали. Из оврага веяло прохладой тайной и тишиной. Не хотелось уходить с улицы в духоту дома.

– Скорее всего, я так волнуюсь, – пробурчала Елена, – потому что должна ехать в город одна?

– Ты думаешь, всё-таки…

– Почти уверена.

– Не представляю, как мы справимся с тремя. Но это хорошо, всё равно хорошо.

– Может быть, мне остаться? Как тебе больница в Приречье?

– Ужасно. Но один толковый врач там есть. Пожалуй, тебе придётся поехать в город. К хорошему гинекологу. И тётя о тебе позаботится.

– Может быть, мне забрать малышей?

– Не переживай. Я справлюсь. Оставался ведь уже с ними один.

– Конечно, вам помогут соседки, я попрошу. Но ты ещё ездишь на поле, в эдакую даль… Я особенно переживаю за Зарину – она ещё такая малышка. Нужно купить ей мазь для кожи…