От размышлений его отвлек тычок в бок. Народ начал разбредаться, занимать места для размещения. Решение селиться на одном этаже приняли единогласно, сразу решив, что это будет второй этаж.

– Оставим дежурных в холле на всякий случай. – Марк никак не мог запомнить имена и фамилии большинства, называя их про себя просто: «мужчина» или «женщина». Говорила женщина. Она считалась самой слабой из экстрасенсов, выглядела немного чудаковатой в пестрой, попугайской одежде, обвешанная самодельными амулетами и талисманами из подручных материалов. Ее держали для отвлечения внимания. Она часто говорила странные вещи, но делала это с такой искренностью, что выгнать ее не поднималась рука. Да и зрители ее любили, хотя считали скорее шутом, нежели настоящим специалистом. – Будем дежурить по двое. Если один заснет или вдруг подвергнется воздействию, второй поднимет остальных по тревоге.

– А если оба заснут? – сказала снова женщина. Более сдержанная в одежде, хотя обожавшая перстни с крупными камнями и звенящие при каждом движении рук цыганские браслеты. Эта называет себя потомственной ясновидящей, хотя не видит дальше собственного носа и не понимает, что ее образ не ушел далеко от «городской сумасшедшей», которой она в тот момент оппонировала. – Или черти сразу на двоих нападут? Что тогда?

– Никаких чертей не существует, – отвечала ей первая женщина. Когда она говорила, то чуть приподнимала подбородок и вытягивала шею вперед. – Есть астральные сущности, они не имеют физической оболочки, выглядят как сгустки материи.

– Ты эту чепуху будешь нести своим клиентам, когда с передачи вылетишь, – возразили ей. – Все мы здесь можем умные рожи корчить. А как до дела дошло, вон чего получили. Иди, скажи Сергуне, что чертей нет и он сам неудачно водички попил. Или тому вон, который уплыть хотел. Далеко уплыл-то, милок?

– Не вижу ничего смешного! – «Милок» дрожал осиновым листом, укутанный до самого подбородка в теплый плед. Он никак не мог согреться с того момента, как пришел в себя на берегу. – Можете сколько угодно делать вид, что ничего не происходит. Я все видел. Ворон прилетал и прилетит снова. Он каждого пометит, так и знайте.

– Ну хватит! – не выдержала ведущая. – Вы как хотите, а я пошла. Противиться большинству не стану и займу комнату. Но если подхвачу какую заразу, вы все вылетите с шоу как пробки. Запомнили?

Ей было страшно. Не меньше, а может, и больше остальных. И если всех их объединяла конкуренция, которая при определенных обстоятельствах могла переродиться в нечто совершенно иное, то Диана всегда оставалась одна. Общее горе сближает. У Соул же не было общего с другими даже горя. Хотела ли она этого или просто не снимала примеренный однажды образ, уже не важно. Она как капитан, уйдет на дно с кораблем, не побежит вслед за крысами. То, что девушка давно считает шоу своим, ни для кого не секрет. Что неудивительно при ее отдаче работе. И ей в идеале стать бы любовницей, а в перспективе и женой одного из больших боссов. Но и здесь она выбрала свою линию, за что Марк на самом деле ее уважал.

Он мало чего знал о ее карьере ведущей, но слухами земля полнится. Соул никогда не просила помощи, всего добивалась сама, пробивала себе путь грудью, без малейшего намека на пошлость данного оборота.

Каждое ее слово, каждое действие продумано до мелочей. Капризные выходки, скандальное поведение, все работает на образ. Она ничего не делает просто так, но знает результат любого своего жеста, реакцию на каждую «случайно» оброненную реплику заранее.

Сейчас она снова демонстрировала независимость, выстроила границу, в которой оставила небольшую дверцу, сообщив, что мнение большинства для нее не определяющее, но она прислушается. Она как бы своя, ей можно доверять, но подходить ближе разрешенного не рекомендуется.

Народ заглядывал в комнатки, похожие как близнецы, придирчиво рассматривались одинаковые стены, с облупившейся местами краской, проверялись на прочность кровати, открывались окна и оценивался вид за ними.

В итоге расселились все, и осталось всего два свободных номера. В один тут же юркнула девушка, кажется, оператор или, может быть, гример, вторая досталась Марку. Та самая, где осталась расстеленная постель.

Было странно входить туда. Он словно выгонял прежнего хозяина, не поставив того в известность. В остальном комната ничем не отличалась от других. И были ли те видения, что «показала» ему Алдана, связаны именно с ней, не важно. Нужно задуматься о других, куда более важных и насущных вещах. Например, как переплыть реку и не быть выброшенным обратно.

Ближе к вечеру, людям все же надоело сидеть по комнатушкам без удобств и развлечений, и почти все спустились в просторный холл.

Взрослые люди с интересом рассматривали мозаичные стены, трогали нехитрую оставшуюся мебель, заглядывали за стойку администратора, и больше всего в тот момент они были похожи на забравшихся в пещеру детей. Каждая мелочь казалась им самым настоящим сокровищем, и в глазах вспыхивали искры любопытства.

Осветители расставили прожекторы, но пока не включали, летом темнело поздно. Кто-то принес нехитрые закуски, разложив на стойке, устраивая некое подобие фуршета.

Общая атмосфера хоть и оставалась напряженной, все равно чувствовалось некое расслабление. Будто бы стены здания могут защитить от любой напасти. По факту единственная защита, которая была гарантирована, – от дождя и ветра.

Когда к их компании присоединился новый человек, все прозевали. Женщина вошла в стеклянные двери и поздоровалась.

Мерный гул разговоров стих, словно кто-то нажал кнопку отключения звука на пульте телевизора, работающего для фона.

– Добрый вечер, – улыбнулась гостья. – Надо же было так далеко забраться.

Она обвела холл взглядом и целенаправленно пошла к конкретному человеку. У Марка заломило за грудиной. Воздух перестал поступать в легкие. Он так и стоял с открытым ртом, пока в полной тишине к нему приближался цокот каблучков.

– Здравствуй, папуля. Ты не сказал, что нужно идти сюда. Смотрю стоят машины, шатры, а никого нет. Уже решила, что меня разыграли. Хорошо, тот мужчина подсказал, где вас искать.

– Здравствуй, Амалия, – прохрипел Марк моментально осипшим голосом и только тогда она посмотрела на него, отстранившись от Игната Сергеевича.

– И ты здесь? – она была прекрасной актрисой, но сыграть удивление в этот раз не смогла.

В записке, переданной пацаненком, было всего несколько строк. Марк запомнил их наизусть, каждая буква оказалась выжжена в памяти болезненным клеймом.

«Марк, я вышла замуж. Пожалуйста, не ищи меня. Я счастлива и желаю тебе того же».

Спустя четыре месяца получить такое? Неужели он не заслужил хотя бы чуточку сочувствия и понимания? Он не думал ни о чем, кажется, даже дверь запереть забыл, так спешил.

Машина приветственно заурчала, педаль газа стала его продолжением. Он летел по дороге, не обращая внимания на возмущенные сигналы, не видел никого, кроме нее. Амалия, скорее всего, догадывалась, что он бросится в погоню, и пыталась оторваться. Петляла, подрезала и обгоняла других водителей. Она была идеальна во всем и на дороге чувствовала себя как рыба воде.

Когда он потерял ее из вида, не понятно. Она просто растворилась в живом потоке. Марк в бессилии ударил по рулю и, признав свое поражение, решил остановиться.

Впереди расстилалась серой лентой трасса, по обеим сторонам раскинулись бескрайние поля. Именно эти поля, с их увядающей осенней красотой стали последним, что он увидел, когда нога давила на тормоз, не чувствуя никакого сопротивления.

Он даже запаниковать не успел, когда его вдруг дернуло сначала в одну, потом в другую сторону. Земля и небо несколько раз поменялись местами.

Было больно. Особенно левой ноге. Потом яркая вспышка фар встречной машины и спасительная, всепоглощающая темнота.

– И ты здесь?

Совсем не так он представлял их встречу. А он представлял. Строил целые схемы, мысленно писал сценарии, прокручивая снова и снова картинку за картинкой. Одержимость женщиной не проходит просто так.