– Почему же тогда вы рискуете общаться со мной? – спросил Джим.

– Она сказала, что подчинить вас полностью – невозможно, – ответила Меган. – Этот ответ вас устроит?

– Отчасти, – задумался Джим. – Что такое «протокол номер один»?

– Уничтожение Extensio, – ответила Меган и, прежде чем нажать отбой, добавила. – В том случае, если игра будет представлять опасность для реальности.

Джим постоял еще какое-то время на том самом месте, на котором принял последний звонок Меган Тернер, после чего все-таки подошел к высотке и набрал на домофоне число «215».

– Кто? – раздался в динамике усталый голос.

– Уилл Браун, мастер…

– Что надо? – перебил его голос.

– Мне нужен человек по им….

– Никаких имен! – зло оборвал его голос. – Что надо?

– В ухе зудит, – сказал Джим. – Такая маленькая хрень с желтой пимпочкой. Невыносимо.

– От кого? – спросил голос.

– От кого зудит? – не понял Джим. – Ну, одна женщина…

– От кого ты пришел, – рявкнул голос. – Имя!

– То никаких имен, то имя, – растерялся Джим. – От Патрокла.

– Заходи, – буркнул голос, и дверь открылась.

Джима накрыло еще в лифте. То ли зуд в ухе стал вовсе невыносим, то ли он сам себе показался заточённым не то что в чужом теле, а в чужом мире. Придавленным обвалом в глубоком подземелье, где кричи – не кричи, никто не услышит, а воздух кончается, его уже нет, осталось только на выдох, а вдохом будет уже только жидкая грязь или пыль. Джим вышел из лифта в узком коридоре пятого этажа и присел, сполз по стене напротив лестницы, чтобы отдышаться, прийти в себя, и сидел так, наверное минут пять, покуда легкий сквозняк не дал ему знать, что в конце длинного коридора, в самом тупике открылась одна из дверей и выглянувший из нее растрепанный черноволосый человек испепеляет Джима взглядом.

– Ты чего уселся, старичок? – прошелестел незнакомец чуть слышно не меньше чем за полсотни ярдов, но Джим услышал каждый звук, каждый оттенок презрения в его фразе. В самом деле, что это он расселся? Может быть, визуары от Меган Тернер меняли не только облик, но и внутреннее содержание? Ну, уж нет.

Он легко поднялся и пошел к нужной ему двери, которая очевидно совпадала с незнакомцем, одетым или в пижаму или во что-то застиранное до невесомости ткани и отсутствия у нее цвета.

– Визуары снимай, – сухо произнес человек, закрыв за Джимом дверь и пошел в комнату. Проследовав за ним, Джим огляделся. Квартира была нежилой. Кроме двух железных стульев, ободранного стола, двери в другую комнату и суковатой палки в углу – в ней ничего не было. Ни обоев на стенах, ни покрытия на бетонном полу. Разве только на окнах висело что-то вроде тяжелых штор, в щель между которыми тускло светило вечернее солнце. Из потолка торчал провод с электропатроном, в котором помаргивала лампа. Человек снял с подоконника пластиковый поднос, какие-то ремни, задернул шторы и бросил поднос на стол, зло буркнув при этом:

– Оглох, что ли? Визуары снимай.

– Вы Гавриил? – решил уточнить Джим.

– Будет тебе Гавриил, – процедил сквозь зубы человек. – Делай, что говорю. Визуары, оружие, все, что есть, на этот поднос. Ничего не пропадет, не бойся. Или тебя не инструктировали?

– Не стали, – поморщился Джим, потрогав ухо. – У меня не было глушилки в ухе, когда я узнал об этой возможности.

– Об этой необходимости, – поправил Джима человек. – В любом случае, мы ждали здесь только тебя. Вчера заглядывал Патрокл, попросил задержаться, сказал, что должен прийти длинный придурок с тоской в глазах.

– Он не мог так сказать, – мотнул головой Джим и снова поморщился от зудения в ухе.

– Откуда ты знаешь? – ехидно улыбнулся человек. – Он мог говорить, что угодно, а я услышал то, что услышал. Если что, насчет тоски он угадал, но не добрал по яркости.

В соседней комнате послышался плач.

– Тихо! – рявкнул человек, обернувшись к двери, хотя тут же смягчил голос. – Я скоро, не шуми, птичка моя! Сейчас все будет.

Плач затих.

– Как мне найти Патрокла? – спросил Джим.

– Я тебе не сводня, – поморщился человек. – Нитку он не оставил, подергать не за что. Захочет – сам найдется. Захочешь ты – найдешь. Не найдешь, значит, плохо хотел. Что тут у нас? Пистолетик… Пара запасных магазинов. Карта. Удостоверение. Поддельное, но качественное. Чуть золотишка и серебра. Визуары. Неплохие, на пять режимов, только непонятно, отчего ты лицевой режим топчешь? У тебя ж под него бумажка. Его беречь надо. А говоришь, что не придурок. Придурок и есть.

– Как вас зовут? – спросил Джим.

– Никак, – буркнул человек. – Зачем тебе?

– Сколько я буду вам должен? – спросил Джим.

– Сколько не жалко, – ответил человек. – Если что, половины монет, что принес, хватит. У меня другой интерес имеется.

– Какой же? – не понял Джим.

– Тот, что у тебя в башке, – засмеялся человек. – Ты думаешь, что я стираю это? Я это забираю.

– Так Гавриил это вы? – снова уточнил Джим.

– Не спеши, – оскалился человек. – Руки давай.

– Зачем? – спросил Джим, глядя на приготовленные ремни.

– Вязать тебя буду, – сказал человек. – Чтобы ты сам не покалечился и других не покалечил. Не нравится, можешь идти куда шел. Я не обеднею.

– Давайте, – вытянул перед собой руки Джим, потом послушно завел их за спину, а когда человек стал прикручивать перехваченные ременными петлями запястья к стулу, спросил. – Что будете забирать?

– А что надо? – поинтересовался человек, захлестывая ремнями грудь Джима. – Народ вроде эльфов или гномов тех же порой просит все человеческое вычистить, чтобы ничего не осталось. Кое-кто просит и вложить что-то, но это теперь не ко мне. Слишком хлопотно. Надоело.

– Мне нужно программу слежения убрать, – поморщился Джим. – Не уверен, что она есть, но может быть.

– Это легко, – кивнул человек. – Обычная процедура. Конечно, если программа стандартная. Еще что?

– Взглянуть, – что там у меня еще есть, – попросил Джим. – Хотя бы в общих чертах. Иногда всплывают… странные воспоминания. Возможно, посмотреть, чего нет, хотя должно быть.

– Это можно, – кивнул человек. – Но только в общих. Разворачивать – себе дороже. Да и посыпаться развернутое может. А уж чего нет, того нет. Хотя, если найду обрывки… Только я ведь под это дело все твои монетки подгребу.

– Хорошо, – согласился Джим. – Сколько это займет времени?

– Пять минут на программу и минут десять на остальное, – пожал плечами человек, придвигая к стулу Джима второй стул. – Значит так. Если даешь добро, начинаем работать. Дальше я уже по своему выбору действовать стану. Это ведь похуже, чем у зубного техника без обезболивания сидеть. Ерзать бесполезно, пока дело не сделаю, не отпущу. Кричать не советую, соседи могут вызвать полицию. Ты понял?

– Понял, – кивнул Джим.

– И вот еще что, – скривил губы человек. – Когда начну процедуру, выдерну глушилку и раздавлю ее. Первые минут пять буду зонировать твою программу считай что по-живому. Особо головой не крути в эти пять минут. Задержу проверку, те, кто тебя на контроль посадил, могут ведь и пеленг бросить. Выпутываться сам будешь, если что.

– Тебя это, значит, не беспокоит, – понял Джим.

– Меня все беспокоит, – процедил сквозь зубы человек. – Но у меня не только перед тобой обязательства. Гавриил! Пора!

– Я иду, Ганс, – послышалось из-за двери, и на пороге второй комнаты появился ребенок.

Это был черноволосый мальчишка лет восьми. Первое, что бросилось в глаза Джиму, так это худое и заплаканное лицо и глубокие тени под глазами. Мальчишка был одет в такую же белую или застиранную до обеления рубаху, что и его старший напарник, но она свисала почти до детских колен. Из-под рубахи были видны тонкие ноги и тапки в виде двух спящих котят, что странным образом успокоило Джима. Впрочем ненадолго.