Желающих накормить крокодилов было гораздо больше, чем самих крокодилов. «Будем надеяться, что они хотя бы голодные», – думал я, покупая удочку с крокодильим обедом.

Зря я надеялся! Плевать хотели крокодилы на мою удочку! Они даже глаз не открыли, – я не говорю уже о том, чтобы встать, пробежаться и сорвать курицу с удочки, лязгнув огромными зубищами. Такой трюк проделал один-единственный крокодил. Счастливчик, чью курицу он сожрал, первый купил набор и первый закинул удочку. На остальных туристов, сколько бы они ни размахивали удочками с бледной унылой приманкой, ни звали крокодилов «ути-ути» и «просыпайся, сволочь», крокодилы не реагировали.

Мне не везло так же, как остальным. Я расстроился, потому что собирался похвастаться Васе, что кормил крокодилов с рук (про удочку я хотел умолчать). А тут получается, придется умалчивать уж очень о многом.

Солнце стояло уже в зените. Густая влажная жара Тая обступила со всех сторон, не давая дышать, вызывая обильный пот и дикое раздражение на крокодилов, из-за которых я торчу здесь и, как дурак, кидаюсь курицей на удочке. Я позавидовал тем людям, которые не стали ввязываться в это, – они уже наверняка сидят в прохладном кафе и пьют ледяной сок.

Крокодилы внизу были полны благодушия. Они лежали в своей водичке с закрытыми глазами и такими блаженными физиономиями, что я окончательно понял – они издеваются над нами.

– Обожравшиеся ящерицы! Вы – крокодилы, или кто?! – с негодованием произнес голос совсем близко от меня.

Обернувшись, я обнаружил, что оказался рядом с солнечноликим мужиком в панамке. Он так же, как я, с азартом закидывал удочку. И с тем же успехом. Измочаленный кусок синюшной плоти, уже не раз падавший в зеленую муть крокодильей воды и коричневую пыль берега, был похож на что угодно, только не на еду. Мужик раз за разом кидал курицу, с надеждой смотрел на ближайшего к курице крокодила, но увы – крокодилы оставались бесстрастны.

А мне вдруг стало просто хорошо оттого, что я стою здесь, что ярко светит солнце, что вокруг красота, и в мире все в порядке. Я понял, что так на меня влияет мой сосед и снова подивился, насколько хорошую атмосферу он создает вокруг себя.

Сам же источник моего благодушия в этот момент был весьма раздражен. Потерпев в очередной раз фиаско, мужик подтянул к себе курицу, пробормотал под нос: «Ну, держись, скотина!» и так яростно бросил удочку, что курица сорвалась с нее, пролетела вперед, как торпеда, и едва не ударила по рылу одного из крокодилов, который сосредоточенно дрых, ни на что не отвлекаясь.

Офигенная у них реакция, все-таки! Когда курица была еще на подлете, спящий крокодил вдруг открыл глаза и сделал неуловимо быстрый шаг, оказавшись на ее пути. Он распахнул пасть и заглотил курицу, как какого-то комара, после чего с чувством выполненного долга рухнул обратно спать. Мне показалось, что заснул крокодил в ту же секунду.

– Видел!? – с восторгом спросил меня мужик. – Сожрал-таки! Им надо по башке курицей заехать, чтобы они поняли, где еда. Как дети, ей –богу!

Я засмеялся, с удовольствием глядя на него. Он протянул мне руку.

– Виктор.

– Андрей, – сказал я, – пожимая его твердую ладонь.

– Андрюха, видел, как я добросил? – азартно блестя глазами, спросил Виктор. – Давай и ты! Понял, да? Ему надо по самому кумполу курицей попасть!

Я посмотрел на крокодилье лежбище, прикинул на глаз расстояние.

– Пожалуй, не докину, – честно признался я и протянул ему свою удочку. – Кидай ты. У тебя хорошо получается.

Виктор не стал ломаться. Он взял удочку и благодарно похлопал меня по плечу.

– Смотри внимательно, – сказал он, поворачиваясь к перильцам. – Я сейчас ка-ак размахнусь! Да ка-ак докину до той толстой туши в центре!

Виктор указал на длинного и широкого крокодила в центре водоема. Прищурившись, он прикинул расстояние между собой и крокодилом, примерился с видом заправского толкателя ядра, а потом сильно-сильно откинулся назад, держась за пошатывающиеся перила, и мощнейшим движением тела послал курицу навстречу крокодилу!

Курица полетела в крокодила вместе с удочкой, но мы этого уже не видели. Перила не выдержали богатырского размаха и мощного удара и сломались надвое в момент броска. Виктор рыбкой полетел вниз, а за ним и я, поскольку тоже стоял, навалившись на перила.

Защитная сетка, конечно же, не выдержала. Но мы, Слава Богу, не разбились. Расстояние было не таким уж большим – порядка трех-четырех метров, и сетка все-таки смягчила падение. Кроме того, внизу под нашими перилами была лужа с жидкой грязью. В нее мы и рухнули, подняв фонтан брызг. Как будто этого было мало, мне на голову упала доска из ограждения.

Я выскочил из лужи, как пробка, выпучив глаза и отплевываясь. Рядом ворочался и то ли ругался, то ли ржал Виктор, которому я придавил ногу.

Наконец он сел в луже и попытался вытереть грязное лицо рукавом.

– Ничего не сломал? – спросил я.

– Вроде нет, – фыркнул он. – Но какой полет, а! А это всё он виноват, – и он гордо похлопал себя по животу.

Вспомнив, где мы находимся, я испуганно оглянулся. Удивительно, как отличается одна и та же местность в зависимости от того, добавлены туда крокодилы или нет. Там, наверху, было жарко, приятно пахло цветами, было шумно и скучновато. Здесь, всего лишь несколькими метрами ниже, было прохладней и несравнимо ужасней. Откуда-то доносился нестерпимый смрад, – то ли от остатков крокодильей еды, то ли от их же дерьма. В воздухе вились тысячи комаров, которых не было наверху. И близко, очень близко была смерть. Она ощущалась в воздухе, который пах опасностью, мощью бронированных тел, агрессией, тупым желанием разорвать все, что движется, и ужасом, – моим ужасом.

Осознав, что мы находимся в нескольких метрах от стаи шестиметровых крокодилов, я дернулся, словно мог залезть наверх по гладким отвесным стенам.

– Тихо, – схватил меня за руку Виктор. Он говорил медленно и спокойно, не сводя глаз с крокодильей стаи по центру. – Без резких движений. Крокодил автоматически воспринимает все, что бежит, как еду. Не дергайся. Они обожратые, сами вряд ли полезут.

– Понял, – выдавил из себя я, не в силах оторвать взгляда от крокодильей кучи, которая угрожающе пошевеливалась. Я даже не замечал, с каким трудом меня слушаются собственные губы.

Медленно вытащив из лужи доску, я почувствовал себя немного лучше.

Над нами в это время нарастал крик, который подняли туристы, видевшие наше падение. Там, наверху к сломавшимся поручням бежали со всех сторон люди.

– Как бы за нами вслед не попадали, – озабоченно сказал Виктор.

В это время я уловил в куче крокодилов резкое движение. Повернувшись, я обомлел от ужаса. Один из крокодилов все же решил посмотреть, что происходит в этом конце владений. Он направлялся к нам короткими резкими бросками, – остановится, резко рванет вперед, снова остановится. Но скорость у него была – просто стремительная!

Уже не надеясь, что крокодил примет нас за предметы местной флоры, я задрал голову и заорал что есть мочи суетящимся на ограждении туристам:

– Бросьте в него! Что угодно бросайте, пожалуйста!

Секунду ничего не происходило. В эту секунду крокодил сделал последний стремительный бросок и уже был на расстоянии метра от нас. Меня сковал ледяной первобытный ужас. Он был близко, очень близко, я видел его бугристую шкуру, когтистые лапы, между пальцами которых забилась грязь, видел зубищи и настороженные глаза с узкими вертикальными зрачками. Крокодил приподнялся на коротких лапах, вытащив из грязи широкую грудь, открыл и закрыл пасть, словно примеривался. Я замер и думал только о том, очень ли мне будет больно, когда он начнет меня жрать.

Сверху в крокодила посыпались камни, сумки, шляпы. Один парень даже бросил дорогую видеокамеру с оптическим прицелом.

Кое-что из этого попало в крокодила. Он приостановился, попятился, замотал недовольно башкой. В это время Виктор ткнул меня локтем в бок и кивнул вправо. Я увидел, что к нам идет подмога: служители спустили в вольер три лестницы, по которым к нам спускаются несколько сосредоточенных и поджарых парней.