Вдруг моё внимание привлекла странная парочка, которая вошла в двери отеля. Худенькой стриженой девушке с оранжевыми волосами я дал бы лет двадцать. (Теперь я знаю, что она старше). Рядом с ней шел ужасно довольный ребенок с фиолетовым лицом. Вероятно, он был вымазан соком местного фрукта, который здесь растет, – я съел его днем и потом с трудом оттер пальцы. Спереди у ребенка было приделано нечто вроде утиного клюва или раструба от пылесоса, выполненное из картона. В клюв быстро втягивалась длинная конфета.

Люди в холле смотрели на парочку и улыбались, потому что они были довольные, веселые и разноцветные. Но тут из лифта вышли двое, которые свели идиллию на 'нет'. Она – блондинка лет 40-ка, которая передвигалась по холлу таким манером, словно она находится на церемонии Оскара, а рядом Анджелина Джоли смотрит на нее и грызет ковер от зависти. Взгляд блондинки говорил, что она не понимает, как оказалась в вашем сраном Тае, и что это за плебеи собрались вокруг. Мужик рядом с ней был попроще – обычный потный толстосум с мягкими складочками по лицу и телу.

Увидев девушку и фиолетового ребенка, они застыли на месте. Когда дива открыла рот, то звук пошел не сразу. Сначала раздался сип, потом – бульканье. Так клокочет просыпающийся вулкан в недрах забившегося унитаза.

– Василиса! – рявкнула наконец блондинка не самым приятным фальцетом. – Что это значит? Что вы сделали с Никой?!

Девушка не слишком смутилась.

– Это – радужный проглот с планеты Круглопузов, – представила она фиолетового ребенка. – Сегодня за обедом он съел 4 сосиски, суп и две тарелки салата, и получил почетное звание …

– Вице- губернатора Круглопопии, мама! – перебил девушку фиолетовый ребенок, радостно запрыгав на месте.

Мужик в складочках заржал. Он вообще с большой симпатией смотрел на происходящее, и особенно – на стриженую. Но его мадам заледенела ещё больше.

– Как вы смели! Позорище! Сделать из сына посмешище! Вы – чудовище! – громыхнуло из недр красавицы.

Безжалостно заюзанная буква 'щ' задержалась в воздухе ещё несколько секунд после того, как отгремели раскаты.

– Успокойся, киска, – примирительно пророкотал мужик. – Не надо так нервничать. Сейчас Вася пойдет в номер, отмоет и переоденет Нику, и все будет хорошо. Ведь правда, Васенька?

Девушка Васенька бодро кивнула. Жена миротворца явно хотела продолжения, но 'складочки' посмотрели на нее с таким выражением, словно сомневаются в покупке нового бриллиантового колье. Так что она просто вздохнула, кивнула и даже выжала из себя что-то вроде улыбки. Стриженая и фиолетовый побежали переодеваться.

Через полчаса двери ресторана распахнулись. Ресторан в отеле был хороший: огромный, нарядный, грамотно спланированный, исходящий умопомрачительными запахами. Была даже «детская комната» – огороженное невысоким заборчиком пространство для детей. Внутри находились столики-стульчики и мягкие игрушки – всякие обезьяны, крокодилы и почему-то Чиполлино. Многие родители сначала кормили своих детей в ресторане, а потом сажали за этот заборчик, чтобы самим спокойно поесть.

Одной своей стороной ресторан выходил на сад, и по этой стороне шла длинная открытая терраса. Свободных столиков там почти не было, потому что все предпочитали наслаждаться едой с видом на пальмы и пышные кусты с огромными ярко-розовыми цветами, которые источали крепкие восточные ароматы.

Из-под этих то кустов и появились налетчики. Они слаженно пронеслись через полянку, перемахнули через деревянные поручни и оказались в ресторане. От неожиданности я чуть не выронил тарелку с копчеными ребрышками, которую нес в руках.

Люди в ресторане оторопели. Некоторые не особенно умные особи типа детей и девушек попытались умилиться, но и они быстро сдулись, рассмотрев откровенно бандитские взлохмаченные рожи нападавших.

Я не очень разбираюсь в породах обезьян, но, по-моему, это были макаки. Руководил ими брутальный самец с огромными, как у коня, яйцами, длиннющими зубами, драным боком и дерзкими маленькими глазками. Он реально давал команды, клянусь! Резкий крик, взмах длинной волосатой руки – и группка из пяти-шести обезьян кидается к ближнему столику, вскакивает на него и начинает хватать еду, запихивать за щеки и нагребать в руки! Толстая немка за столиком откидывается на спинку стула и визжит, с ужасом глядя на разгром. Одна из обезьян отрывается от манго, в которое уже вцепилась зубами, переключается на немку и прыгает по столику к ней. На шее у немки – яркие пластиковые бусы с переливом, слишком яркие, на мой взгляд. Но обезьяне они в самый раз – макака смотрит на них, как зачарованная. Вот она протягивает черную лапу к бусам и резко тянет на себя! Бусы рвутся, немка визжит, отшатывается и падает назад вместе со стулом. Бусины прыгают по столу и падают на пол. Обезьяна разочарованно орет, перекрикивая немку.

К месту происшествия уже бежит тайский шеф-повар, который всегда во время ужина важно ходит вдоль столов. Он хватает какую-то палку, бежит к обезьянам, но поскальзывается на бусах и падает. Начинается форменная вакханалия – обезьяны прыгают по столам и хватают еду, женщины визжат, мужики замахиваются на обезьян тем, что под руку подвернулось, обезьяны в ответ скалят зубы и рычат, кого-то уже укусили. Краем глаза замечаю, что рядом прижались друг к другу оранжевая девушка и уже не фиолетовый ребенок, – обезьяна тянет девушку за край длинной юбки. Девушка одной рукой прижимает к себе ребенка, другой – юбку, ласково уговаривает обезьяну отцепиться.

А на меня вдруг находит. Я спокойно и деловито подхожу к «детской комнате», беру оттуда длинного плюшевого крокодила с распахнутой алой пастью и бросаю им в вожака. Крокодил падает совсем рядом. Вожак почему-то отчаянно пугается и молнией прыскает через поляну, как будто это не он только что скалил десятисантиметровые клыки.

Увидев, что от вожака осталась только дымящаяся куча на зеленой траве, остальные обезьяны тоже удирают. Проходит всего секунд двадцать, и в зале – ни одной обезьяны, только пыхтящие, растрепанные, взбудораженные люди. И, как это бывает всегда и во всех странах – именно в тот момент, когда уже все кончилось, на террасу врывается охрана отеля. Очень серьезные и деловитые, в форме и резиновыми дубинками в руках. По-моему, искренне разочарованные, что опять опоздали.

Ко мне вдруг подходит оранжевая девушка и улыбается.

– Это было круто, – говорит она.

Девушка отходит, а я пытаюсь вспомнить, как ее зовут. Но копченые ребрышки волнуют меня гораздо сильнее, и я иду искать свою тарелку, которую оставил на чьем-то столике. Есть хочется просто невыносимо.

Вечером того же дня я ускользнул от Витали, который хотел показать мне «офигенский бар с самыми крутыми телками Тая», искупался в вечернем море, побродил по туристической зоне и получил так много интересных предложений, к которым я был не готов, что предпочел вернуться в отель. Пропустить стаканчик перед сном – самое то, что было мне нужно для завершения этого непростого дня, наполненного слонами и обезьянами.

Я удобно расположился за стойкой бара, попросил у улыбчивого бармена джин с тоником (джин энд тоник, плиз – почти единственное, что я знаю из иностранных языков) и удобно устроился напротив телевизора. Очень в тему дул теплый ветерок, потому что без него тяжелый влажный воздух можно было бы резать, как торт. По телевизору показывали местные музыкальные клипы, которые я смотрел с удовольствием. По моему непрофессиональному мнению, рэп на любом языке мира, кроме английского и русского – очень смешная вещь. (Если не верите, послушайте, например, финский рэп).

За моей спиной болтали девица с парнем. От нечего делать, я прислушался. Парень явно был иностранцем, – общался он на очень ломанном русском. При этом он задавал очень и очень странные вопросы.

– Правда, что в России есть блюдо, которое можно съесть и стать зомби? – интересовался он.

Я невольно навострил уши.

– Правда, – невозмутимо ответил женский голос. – Но это – наш национальный секрет.