Рита смотрела на него, как на святого. Казалось вся вселенная падает к её ногам и не хватает только малости для постижения тайны сущности бытия. Вечерело, воздух приобретал особый нежно розовый оттенок. Паша в этом розоватом ореоле выглядел таинственно и мужественно.

Вот их взгляды снова встретились и в этих изумленных пьяных взглядах читалось бесконечное вселенское да! Паша притянул Риту к себе, сунул руку в кружевные трусы и неуклюже поцеловал. Рита ничего не понимала, кроме одного, ей хорошо! Тело немного дрожало от волнения и действия алкоголя. Глаза восторженно блестели, сердечко билось, а прекрасный вечер всё ещё продолжался. А что? Молодость. Штука наивная. Жаль, что короткая!

Олеся и Джонни уже давно сидели в клубе. Олеся выглядела особенно обворожительно, она облокотилась на спинку кресла и наблюдала за местной публикой, удовлетворённо отмечая бесчисленные восхищённые взгляды мужчин и слыша их восторженное перешёптывание. «Сюда можно приезжать только ради этого», – самодовольно подумала она. Олесе не хотелось ничего. Ничего, кроме вот этого всеобщего восхищения. Взгляды, улыбки, нелепые попытки познакомиться, всё это кружило голову и поэтому Олеся пила только «Бейлис». А что? Такое настроение, такой каприз. Почему бы и нет? Можно позволить себе маленькую слабость. Бывало она цеплялась за что-нибудь и не хотела ничего другого. Сегодня – это «Бейлис». Рот наполнялся мягким сладким вкусом. Девушка восторгалась и тихонечко пьянела. Олеся наслаждалась собой, как только может наслаждаться женщина собственной привлекательностью: на тебя смотрят все мужики, все хотят познакомиться и отдать тебе всё, что у них есть. Это самое необходимое ощущение для женщины. «Господи, этот тоже смотрит! Надо же», – думала Олеся. «Да не так ты и крут, Джонни! Зря ты расслабился и так уверен в себе. Вон, сколько разных известных людей».

Джонни болтал с Романом о некой Виолетте, его манекенщице, которая когда-то понравилась Роману. И, наверное, делал ошибку. С другой стороны, кто знает, что в этой ситуации ошибка. Роман не сводил взгляда с Олеси. Та вежливо улыбалась и уже начинала обижаться на недостаточное внимание Джонни. Вечер же должен удаться!

Как на крыше появился Серёга Бубнов, никто не заметил. Изначально Серёга проверял не перегорели ли лампы в подъезде, а тут вдруг увидел открытый люк на крышу. Открытый люк – это всегда интересно. Серёга подошёл к импровизированному столику и первым делом налил себе полный стаканчик водки.

Выпивка и свежий воздух. Ситуация приятна ещё и тем, что он попал в разгар веселья, а водка ещё не кончилась. Он тут же выпил. Стало хорошо! Потом огляделся, оценил ситуацию, снова налил водки и выпил. Опять хорошо! Потом взял бутылку и молча сел рядом с Лёликом. Кайф!

Лёлик его не заметил, он витал где-то далеко, а его разум мотало в гамаке пьяных мыслей. «Ну не отвлекать же интеллигентного человека»! – понимающе улыбнулся Серёга, вглядываясь в неподвижного приятеля. Он хотел точно такого же состояния – напиться до нирваны и вот так сидеть. Погода о чём-то шептала, а Серёга пил. Природа благосклонно желала добра, а вечность внимательно смотрела на бессмысленное мельтешение жизни, оставаясь такой же величественной спокойной и беспристрастной.

Романчик Пашки и Риты развивался стремительно. Они спрятавшись в сторонке, предавались безудержным ласкам. Алкоголь, теплый летний воздух, первые взаимные симпатии. Почему бы и нет? Паша приподнял Ритину юбку и аккуратно стаскивал трусики. Рита немного сопротивлялась, но не выпускала Пашу из объятий. Ещё бы, Паша так хорош. Она трогала его. Да… Очень хорош! Господи, как же здорово… Она чувствовала себя настоящей женщиной. И главное, желанной! «Давай! Да, конечно же, да. Быстрей», – страстно шептала она. Её ноги немного подкашивались от опьянения и нахлынувшего желания. Чувствительная спина касалась стены, которая, как тёплая шершавая лапка щенка нежно щекотала кожу. Она специально касалась стены, возбуждаясь всё больше и больше.

Неожиданно зазвонил смартфон. «Чёрт, дурацкий звонок», – мелькнуло в её голове. В трубке вещал голос Димы, объяснявший, что за лекарством нужно ехать куда-то ещё. «Господи, да катись куда хочешь», – пронеслось в сильно затуманенном сознании.

– Кто звонил? – спросил Паша.

– Да уже неважно. Не отвлекайся. Быстрей, – расслабленно застонала Рита. Она плотнее прижалась к Паше и их тела возобновили самый естественный человеческий процесс. «Да не останавливайся же ты! Ещё»! – проносились требовательные неутомимые мысли.

Серёга видел, как парочка занимается любовью и тупо глядя на этот процесс, уверенно допивал бутылку. «Зрелище! Да. Красиво. Деваха ничего. Ну зря он бросил трусики. Там же мусор. Где мусор? Какой мусор? А звание… Фу…», – бессвязно комментировало зрелище отчаянно пьяное сознание.

Проведение вновь соединило человеческие судьбы, беспристрастно перемешав события, наслаждая всех и каждого. «Боже, спасибо»! – хотел кричать Серёга. Но увы, не мог. Он банально напился и лишь тупо пялится по сторонам, наполняя глаза пьяными восхищенными слезами.

Время неумолимо летело в вечность, воздух наполнился противоборством света казённых фонарей и богоданного вечернего сумрака. Навязчивую дневную жару сменяло ласковое тепло отдохновенного вечера. Крыша, на которой сидела компания, искренне привечала своих неожиданных гостей, олицетворяя рай в сверкающих сумерках потрясающей Москвы. Как жаль, что тебя там нет. Жаль! Но представь, что ты там, попробуй увидеть, услышать, почувствовать. Или просто помечтай, о прошедшем мимо тебя изысканном удовольствии бытия!

Серёга Бубнов впечатлённый увиденным и алкоголем, рассказывал историю своей любви. Когда ты пьёшь, иногда хочется говорить. А ещё хочется внимания. Как ни странно, его все слушали. Даже Лёлик. Серёгина история простая и печальная. Он любил её, она любила его. Всё как обычно. Девушку звали Светлана, она конечно красивая. Да что там, самая красивая! Снова? Снова самая красивая женщина! Как же всё повторяется! Или нет? Вероятно, тут что-то другое.

Сергей и Светлана плыли в том слиянии любви, когда нет границ взаимопониманию, когда соизмеряешь дыхание с дыханием, когда мысли одновременно зарождаются у двоих, когда глаза смотрят в одну сторону и видят одно и тоже. Идиллия. Или может просто жизнь? Или, если ты совсем циник – это обычные, излишне приукрашенные воспоминания, красивые, додуманные до совершенства, но всего лишь идеализированные воспоминания прошлой любви. Понимая это, мы простим Серёге некоторые неточности рассказа. Мы так же часто идеализируем прошлое. Ведь хочется думать, что и в твоём жалком существовании присутствовало нечто особенное и прекрасное. Как же приятно жить с этим дальше! Понимая, что ты немного не такой, как все!

– Это прекрасное, прекрасное время, сейчас такой любви нет. Мы решили пожениться. Представьте меня женатым! Но, как обычно бывает в таких историях, вмешивается её мать. Что ей не нравилось? Что? – Серёга запнулся и очередная пьяная слеза прокатилась по дрожащей небритой щеке.

– Она была против, – с трудом произнёс он. А дальше, на одном дыхании, продолжил: «Она запретила нам встречаться. Нам! Но, что весит её запрет! Чувства всколыхнулись так, что минута разлуки казалось вечностью. Ты не дышишь, когда нет рядом любимого человека. Светлана! Отчаянная девчонка! Она выбиралась из окна третьего этажа, с ловкостью кошки перепрыгивала на сук дерева и спускалась вниз. Господи, как это красиво. Там я её ждал. Я брал её за руку и мы всю ночь бродили по городу. Фонари, тихие романтичные улицы, машины поливающие дорогу. Ночные звезды, первый луч восходящего солнца. Это так хорошо»!

Серёга всхлипнул, допил водку, чудом оставшуюся на дне стаканчика, уставился полными слёз глазами в бедное на звёзды московское небо и продолжил свою историю: «Но её мать. Её мать думала, что это я залезаю к ним и помогаю Светлане спуститься вниз. И вот однажды, она подговорила местного дворника подпилить сук. Посулила тому бутылку! Я собственными глазами видел, как Светлана падала и ничего не успел сделать. Высота не такая большая, но Светлана разбилась насмерть. Я это сразу понял. Смотрел, как из прекрасных глаз уходит жизнь… Она боролась, она пыталась… Но к приезду скорой помощи, умерла. Я был в отчаянии! Не спал две недели, бродил и не находил себе места. Мать Светланы, узнав, что собственными руками убила дочь сошла с ума. А я месяц ночевал на могиле Светы»…