«Нет! – вскрикнул голос в голове, – Не смертельно… Не надо этого слова». Эммелина потрясла головой, отгоняя пугающие воспоминания.

Это было ошибкой – взметнувшиеся волосы тут же сплелись с ветвями кустарника, но, зато, она взяла себя в руки и закрыла крышку кулона. Чтобы идти дальше, пришлось игнорировать несколько выдранных волос… и густой комок боли в груди. Жаль, так жаль, что сестра не могла видеть ее сейчас. И не могла быть рядом на пути к настоящей магии, держа младшую за руку, чтобы не было так одиноко в этой глухой чаще.

***

Слабое мерцание света. Блики его на каплях росы. Далекое журчание ручья. Тихие трели птиц. Даже в самой темной лесной глуши можно выйти на поляну, полную жизни. И даже на самую светлую и живую поляну можно пронести в себе тьму.

***

Эммелина устало села на поваленную корягу и вытерла рукавом лицо. Она была, скажем так, удовлетворена, что солнце на самом деле еще не село, как и аккумулятор ее телефона. Но сеть здесь не ловила, поэтому прямая связь с таинственным магом была потеряна. «Интересно, он проходил что-то подобное?» – подумала Эммелина, и сама же ответила на свой вопрос другим вопросом: «А что я, собственно, прохожу?».

Самым очевидным ответом было бы «испытание». Но к ним обычно даются инструкции, или хотя бы кто-то заставляет «избранного» пройти испытание, а сейчас вроде как единственный ей знакомый маг был и вовсе не причастен к этой вылазке. Эммелина не знала, что должна найти, взять и вынести из этого леса. Выглядело все так, будто ей просто нечем заняться. «Вот что долгая самоизоляция с людьми делает», – покачала она головой, разглядывая свои ботинки, которые лес украсил сыростью, грязью и прилипшим желтым листком.

Нет, разглядывать ботинки и дремать, свесив голову, в таком месте – просто невежественно. Вокруг девушки все еще была совершенно волшебная поляна, на которой должны плясать эльфы или нимфы, за которыми наблюдает дух леса в виде самого благородного оленя на свете. И на огромных ветвистых рогах у него – мох, и блестящие бусины, и камни, и еще можно чтобы маленькие духи-прислужники, с любопытством разглядывающие незваных гостей… Эммелина добропорядочно высматривала что-нибудь подобное, вертя головой. Но чем дальше – тем больше это было похоже на обычный лес. Красивый, майский, полный головокружительных ароматов и звуков природы, да. Но не фэнтези.

Без эльфов, короче.

***

Так тонкое волшебство начало постепенно уходить из этого места. Гостья погружалась все больше в свои мысли, ощущения. Затем пришли воспоминания. Крохотные обрывки, иногда бессмысленно пролетающие мимо, иногда колючие. Когда воспоминание цеплялось за внутренний голос и собирало на себя образы, то колкость его могла стать больше, и тогда его лучше – необходимо – выдрать и отпустить обратно в поток. Такие воспоминания бывают очень нужны несмотря на всю боль, что причиняют, и тогда их отпускать, наоборот, нельзя, однако ж выдрать придется. Чтобы смотреть на него и вести диалог, и не давать пить внутренние соки. Если что-то подобное пустит корни там, где зацепилось, то может испить тебя целиком, и ничего, ничего не останется.

Эммелина не могла справиться с тем, что творилось у нее внутри. Гармоничные потоки? Реки, из которых можно испить? Контроль над собственными мыслями? Пф.

***

– Нет… – простонала девушка. Она глядела на то, как из-под земли пыталось что-то выбраться, толкая ее, разрывая. Все вокруг стало серым, нахлынул холодный ветер. И вскоре не осталось звуков, кроме одного.

Бум. Бум. Бум.

Глухой стук в толщу земли.

Эммелина сидела на коряге, не шевелилась, и лишь выразительнее становилась ее гримаса, сочетающая слишком многое от брезгливости до страха.

– Ну что за дешевые фокусы? – пробормотала девушка. Впрочем, голос здравомыслия в лице не реализовавшего себя внутреннего зоолога скромно предположил, что это крот.

Бум. Бум. Бум.

Кому-то, или чему-то, удалось, наконец, прорваться наружу. Высунулась бледная рука. Очень тонкая, с ужасно длинными грязными ногтями.

– Совсем не крот, – пропищала Эммелина и как можно тише перебралась за корягу, чтобы наблюдать было безопаснее.

Существо все больше освобождало себе путь на поверхность. Вот тонкая рука уже стала уверенной опорой, согнувшись в локте. Вот появилось плечо, шея, голова. Хрипы и плевки землей и еще какими-то сгустками.

На четвереньки встало нечто, что еще совсем недавно, вероятно, было мертвым. На самом деле, правильнее было бы назвать существо женщиной, ведь несмотря на грязь, бледность, ужасную худобу и множественные синяки и порезы это, определенно, был человек женского пола.

Эммелина зажмурилась и полностью скрылась за корягой. Как в детстве: если ты закрыл глаза, то тебя не видно. Сейчас она очень жалела, что не послушалась мага и пошла в это приключение. Он говорил: «Ты не готова». Он говорил: «Не играйся с игрушками, до которых еще не доросла». Конечно! Если бы он попробовал говорить в менее снисходительном тоне, его без пяти вечностей колдунья могла бы к нему прислушаться.

Но это не точно. Ее жажда знать и чувство, что она получит знание именно здесь, гнали в спину и не терпели отлагательств.

Помимо зоолога в ней когда-то рос журналист. Вот, видимо, его наследие. Любопытство. Безрассудство. И щепотка отваги, которая здесь уже почти истратила себя.

Рука медленно потянулась за телефоном. Она должна была это заснять…

Ведь если она сейчас умрет – а чуйка подсказывала, что она не сможет убежать! и никуда ей не деться! – то хотя бы это доказательство останется, хотя бы в телефоне будет видео! Где! Записано! Нечто паранормальное!! И героическая смерть храбрейшей из людей – Эммелины Л.!!!

Вдох, выдох. Вдох. Выдох. Без паники.

Рука нащупала все что угодно, но не телефон. Его не было. Самый шаблонный и в реальности страшный штамп – герой остается без связи. «Храбрейшая из людей» тупо таращилась на свою руку, будто не могла поверить, что та ее подвела. «М-может… Он остался там… Когда я перелезала через корягу…», – робко понадеялась Эммелина. Она прислушалась. Хрип. Кашель. Тихие стоны, как у приведений в фильмах. Какое-то шебуршание. А затем негромкое «бам».

Эммелина высунула нос из-за дерева, не без труда в лесных сумерках отыскала женщину.

Восставшая из безымянной могилы рухнула набок с глухим стуком своих костей – и безвольно обмякла, как мешок с мукой. Из-за слипшихся от грязи волос доносилось тихое подвывание и всхлипы. Длинными грязными ногтями она начала царапать себе плечи, и лицом биться в землю с крайне неприятным звуком, похожим на чавканье.

Этому страдающему существу совсем не было дела до убийства заплутавшей глупышки.

Эммелина на корточках подползла к месту, где оставила рюкзак и где могла потерять телефон, стараясь не спускать глаз с жуткой женщины. Но когда она перевела взгляд на землю, то ее надежды разом рухнули. Ни кустика. Ни травинки. Вся поляна представляла собой высушенное, вымершее место, и горе-путешественница только сейчас это заметила. Разумеется, ее вещи тоже исчезли.