— Все равно будут, если завтра я стану банкротом. Все до одного позеры и болтуны. А мистер Фартинг, тот проныра с налитыми кровью глазами, муж кузины Эллен, не только не имеет отношения к Полдаркам, но и в Тренвите-то ни разу не был, а всё туда же — имел наглость прочитать мне лекцию о вреде карточной игры. Как будто это поднимет цены на медь!

Элизабет молчала. Фрэнсис бросил на нее взгляд.

— Ты-то уж наверняка согласна с мистером Фартингом.

Элизабет грациозно склонила голову к чадящей свече, и на штукатурке потолка расплылась тучей огромная тень. В последнее время Фрэнсису нравилось вот так ее поддевать, словно он предпочитал открытую ссору невысказанному неодобрению. Элизабет могла бы счесть это хорошим знаком, показывающим, что Фрэнсису по-прежнему небезразлично ее мнение, но она была склонна принимать самые приятные события как должное, а самые неприятные со скрытым ожесточением, странным образом сочетавшимся с ее хрупкостью.

— Нет, — сказала она. — Но ведь игра в карты — для хороших времен, а не для плохих.

Отчужденность жены, которую, отчасти, он сам и создал, всегда раздражала Фрэнсиса. Он не мог достучаться до Элизабет в ее хрустальной башне демонстративной и незапятнанной утонченности.

— Игра хороша для всех времен, любовь моя. Она хороша вместе с едой, выпивкой, охотой и любовью и составляет одно из пяти главных удовольствий в жизни. — Он потянулся к графину с портвейном, мерцающему алым. — Как недавно снова понял кузен Росс благодаря визитам к Уорлегганам. Нужно спросить у Джорджа, сколько Росс выиграл в последний раз. Я был погружен в собственные заботы и не заметил, но с тех пор он сорит деньгами.

— В каком смысле? — спросила Элизабет.

Фрэнсис поднял бровь. Как всегда, упоминание Росса вызвало у нее интерес.

— Ну, эти крестины, да еще в два приема, сама понимаешь. А третьего дня он вытурил со своей драгоценной шахты Тома Чоука, заплатив за его долю чудовищную сумму. Вот бы за мою долю в Грамблере предложили хоть вполовину меньше в расчете за акцию.

— Возможно, это только слухи. Кто тебе сказал?

— Нотариус Пирс. А Том Чоук сегодня подтвердил, когда я с ним столкнулся. Вот почему он не пришел на крестины. Том отказался работать доктором на шахте, и ему пытаются найти замену.

— Что ж, Росс неплохо зарабатывает на Уил-Лежер.

— Прибыль там весьма скромная, ничего выдающегося. Будь я на его месте и получив хоть какие-то деньги, в кои-то веки, прежде всего нанял бы новых слух вместо этих Пэйнтеров, которые шастают по дому, словно получили его в подарок или купили. В конце концов, должен же он как-то поддерживать достойный своего статуса образ жизни.

— Возможно, его жена не одобрит новых слуг из боязни, что ее с ними спутают, — сказала Элизабет.

— Она быстро учится, — раздраженно буркнул Фрэнсис. — Признаюсь, на Рождество я нашел ее довольно занимательной. Что же касается вторника, то не следует винить человека за дрянную родню.

— Именно так и будут говорить о нас, если Демельза попытается изображать великосветскую даму, прежде чем хоть как-то научится вести себя как дама.

Фрэнсис пыхнул трубкой. В таком ключе он об этом еще не думал. И тут он рассмеялся.

— Дорогая, когда я размышляю о людях, которых мы принимаем, то опасаюсь не за Демельзу.

Элизабет окаменела.

— О ком ты?

— Что ж, ведь Полли Чоук — всего-навсего дочь пивовара. А Джордж Уорлегган — внук кузнеца. А Оджерс — жалкий полуголодный лакей с похожим на хомут воротником и париком из лошадиного волоса. Да черт побери, как истинный корнуолец, я мог бы легко спутаться с дочерью рудокопа!

Элизабет спустили с небес на землю, и она сказала, внезапно побелев:

— Удивительно, как это ты не женился на дочери рудокопа.

Нападение застало Фрэнсиса врасплох.

Он вытащил изо рта трубку и несколько секунд ее рассматривал.

— Я не ставлю под вопрос искренность этих слов, но сомневаюсь в их мудрости.

— Да как ты смеешь! — Элизабет повернулась к нему, дрожа от гнева. — Хочешь сказать, что только я несу обязательства в браке?

— Нет, но было бы неразумно предполагать, что их несу только я.

— Ты не можешь отрицать, что я сделала всё, лишь бы тебе помочь! Никто не сделал бы больше! Я только и думала, что о тебе и твоем отце, твоем доме и ребенке. Вечер за вечером сидела в этой гостиной в одиночестве, неделю за неделей, пока ты проигрывал в карты свое наследство и наследство своего сына! Я всячески старалась снизить расходы в тяжелые времена, пока ты швырял деньги на карточный стол и напивался до бесчувствия. И ни разу не дождалась от тебя благодарности или похвалы. Ты приберегаешь благодарности для... для какой-то шлюхи, а похвалы для попрошайки, на которой женился Росс!

Она стремглав выбежала из комнаты, вся в слезах и оставив дверь открытой. Фрэнсис услышал ее быстрые шаги по лестнице.

Прежде Элизабет так с ним не говорила. Если он ждал резкой отповеди, то должен был почувствовать удовлетворение. Однако брешь между ними стала только шире и зияла разверстой, ничем не скрытой пропастью.

Он тихо сидел и курил трубку, с задумчивым выражением привлекательного лица. Все слова Элизабет были правдой, признал он. Она следила за домом и украшала его своим присутствием. Вышколила прислугу, за манерами которой старик Чарльз совсем не следил. Фрэнсис знал, что Джордж Уорлегган и многие другие ему завидуют. Элизабет родила ему сына и со всей страстью этого сына оберегала — может быть, даже слишком. Подлинно благородная красавица-жена с высочайшими стандартами и верными идеалами, добропорядочная и способна понять. Она даже иногда делила с ним постель. Чтила его и довольно часто слушалась. И все же не любила, никогда не любила.

Фрэнсис потянулся к графину.

Перевод: Анна Коржавина

— Мисс Пейшенс Тиг? Вам письмо, мэм.

Лакей в расшитой золотом ливрее Уорлегганов подал ей запечатанный конверт. У Джорджа даже слуги и то одеты лучше нее. Она как раз думала, заштопать ли еще раз чулки или все же выкинуть.

— И какие у тебя могут быть дела с самим сэром Джорджем? Который так вознесся, с тех пор как считался твоим женихом? — ехидно заметила сестра, узнав ливрею.

— Нет у меня с ним никаких дел, — буркнула Пейшенс, схватила письмо и убежала в сад.

Когда-то она ждала от Джорджа предложения. Верила, что нравится ему. Ее семья тоже в это верила. Уорлегган на ней женится, потому что он — внук кузнеца, а она — леди. Потому что его семья хоть и богата, но мало уважаема. Как же они все ошиблись...

Она и сама долго думала так же. Пока однажды на каком-то балу не увидела его рядом с Элизабет Полдарк. И поверить не могла, что Джордж Уорлегган, каким она его знала, может так смотреть, так улыбаться или так говорить. Это было вовсе не мимолетное увлечение и не каприз богача.

Пейшенс стояла недалеко и все видела. И слышала каждое слово. Он желает замужнюю женщину. Жену своего друга. Ее и никого другого.

— Джордж никогда на мне не женится. Не приглашай его к нам больше.

Они тогда поссорились. Страшно. Целую неделю с матерью не разговаривали. Но она все угадала верно, и Джордж в конце— концов заполучил вдову Фрэнсиса Полдарка...

Последний раз она видела его восемь лет назад. Они тогда случайно встретились возле его банка в Труро. Она могла бы стать хозяйкой Кардью. Ему ведь нужна новая жена, мать для его детей...

Все получилось хуже некуда. Джордж отвечал сухо, смотрел сквозь нее. Нет, все это безнадежно. Он, может, и вовсе никогда больше не женится. Если только кого похожего на Элизабет не встретит.

В ответ на приглашение заехать в гости Уорлегган глянул на Пейшенс с таким презрением, что ей стало не по себе. Что ему какая-то Пейшенс Тиг, с его— то богатством, с его связями и амбициями?