Дискуссию по поводу понятия денег нельзя причислить к таким главам в истории нашей науки, которые могут называться весьма приемлемыми. Она примечательна, главным образом, дымовой завесой юридических и коммерческих технических подробностей, скрывающей весьма тривиальное содержание, которое сводилось к обсуждению терминологических тонкостей. Решение проблемы классификации считалось самоцелью. При этом из виду совершенно упускалось то обстоятельство, что действительная цель подобных построений состоит просто-напросто в том, чтобы способствовать продвижению в исследовании проблемы. Если дискуссия имеет такой характер, она не может не быть плодотворной.

Пытаясь провести разграничительную линию между деньгами и теми объектами, которые внешне походят на них, мы должны иметь виду лишь цель нашего исследования. Эта дискуссия имеет значение постольку, поскольку наша цель – выявить законы, определяющие пропорцию обмена между деньгами и другими экономическими благами. Это и только это является целью экономической теории денег. Таким образом, используемая терминология должна соответствовать рассматриваемой проблеме. Если из всех объектов, выполняющих в коммерческой практике функции денег, выделяется некая группа, которая (и только она) именуется деньгами и которая противопоставляется остальным объектам (которым отказано в названии денег), то это разграничение должно быть проведено так, чтобы обеспечить продвижение в исследовании главной проблемы.

Эти соображения привели автора настоящей работы к выбору названия «денежные заместители» (а не «деньги») для таких объектов, которые, хотя и используются в качестве денег в коммерческой практике, представляют собой полностью обеспеченные требования, обратимые в деньги немедленно по предъявлении.

Требования не являются [первичными] благами; это средство получить блага в свое распоряжение. Этим полностью определяются их природа и экономическая роль[33]. Они не ценятся непосредственно, сами по себе, но лишь опосредованно, – их ценность зависит от тех экономических благ, на которые они обращены. В процедуре оценивания требования участвуют два элемента – во-первых, ценность блага, право на которое представлено требованием, и, во-вторых, большая или меньшая вероятность того, что право на данное благо будет фактически реализовано. Если требование может быть предъявлено лишь по прошествии периода времени, то учет этого фактора образует третий элемент оценивания. На 1 января некоего года ценность права на получение десяти мешков угля 31 декабря того же года будет равна не ценности десяти мешков угля, но ценности партии размером в десять мешков угля, которая должна быть поставлена через год. Расчеты такого рода есть обычный элемент коммерческой практики, как и тот факт, что при оценке ценности требований во внимание принимается ценность их обеспечения.

Требования, обеспеченные деньгами, не составляют исключения. Те из них, которые погашаются по предъявлении (если нет сомнений в качестве обеспечения и соответствующий акт погашения не связан с дополнительными расходами), ценятся так же высоко, как и наличные. Они уплачиваются и принимаются точно так же, как и деньги[34]. Только требования этого рода, т. е. погашаемые по предъявлении, совершенно безопасны (с точностью до того, что вообще может предвидеть человек) и в юридическом смысле обладают совершенной ликвидностью. В деловой практике только они выступают полными заместителями представляемых ими денег. Другие требования, например ноты, выпущенные банком против сомнительных ссуд или векселей, срок уплаты по которым еще не наступил, также участвуют в финансовых транзакциях и также могут использоваться в качестве общепризнанных средств обмена. Но, в соответствии с нашей терминологией, они не являются деньгами. В ходе обращения они начинают оцениваться отдельно, – они не считаются эквивалентом ни тех денежных сумм, которые лежат в их основе, ни даже ценности воплощаемых ими прав. Факторы, определяющие их меновую ценность, будут раскрыты нами в ходе дальнейшего изложения.

Разумеется, не будет ошибкой, если мы попытаемся включить в наше определение денег те полностью обеспеченные и погашаемые немедленно по предъявлении требования, которые мы выше предпочли назвать денежными заместителями. Но что должно быть решительно осуждено, так это широко распространенная практика называть деньгами определенные типы денежных заместителей, таких, как банкноты, разменные деньги и т. п., противопоставляя их другим видам денежных заместителей, таким как текущие счета, или вклады до востребования[35]. Эта попытка различить то, между чем нет никакой существенной разницы, – ведь, скажем, банкноты и текущие счета различаются только внешне, – возможно, важна для деловой практики или юристов, но не имеет никакого значения для экономической теории.

С другой стороны, существуют весомые аргументы в пользу включения всех денежных заместителей в единую группу денег. В частности, необходимо отметить, что по своей экономической роли полностью обеспеченные и немедленно погашаемые денежные требования отличаются от требований на любые другие экономические блага. Так, требования на товары рано или поздно должны погашаться, что необязательно для денежных требований. Эти последние могут переходить из рук в руки, занимая в системе обменов место денег безо всяких попыток к погашению. Те, кто хочет получить деньги, вполне удовлетворены требованиями на них, а те, кто тратит деньги, находят, что денежные требования также отвечают и этим целям. Следовательно, предложение денежных заместителей должно включаться в совокупное предложение денег, а спрос на них – в общий спрос на деньги. Можно отметить, далее, что если возросший спрос на хлеб нельзя удовлетворить, напечатав больше хлебных карточек и не увеличив фактического предложения хлеба, то рост спроса на деньги можно удовлетворить подобным образом. Попутно заметим, что денежные заместители имеют определенные особенности, которые лучше поддаются учету, если эти объекты входят в определение денег.

Не собираясь оспаривать аргументы этого рода, по соображениям удобства мы будем придерживаться узкого определения денег, дополняя его как самостоятельной категорией денежными заместителями. Является это кратчайшим путем к истине или нет, может или нет какая-то иная процедура обеспечить лучшее понимание обсуждаемого предмета, судить читателю. Автор считает, что избранный метод является единственным, позволяющим разрешить сложные проблемы теории денег.

Экономико-теоретическая дискуссия о деньгах должна апеллировать только к положениям экономической теории. Она принимает во внимание юридические различения только в той мере, в какой эти последние важны с точки зрения экономической теории. Следовательно, в качестве отправной точки такой дискуссии должно быть взято экономико-теоретическое, а не юридическое определение денег, экономическое, а не правовое их описание. Отсюда вытекает необходимость интерпретировать наш отказ рассматривать тратты и другие требования в качестве денег в собственном смысле слова не только в рамках узкоправовой концепции денежных требований. Помимо требований на деньги, имеющих строгое юридическое обоснование, мы должны рассмотреть такие денежные взаимоотношения, которые, не будучи требованиями в юридическом смысле этого слова, тем не менее считаются таковыми в коммерческой практике, поскольку их, с теми или иными оговорками, фактически используют как требования на себя самих[36].

Не может быть сомнений в том, что немецкие разменные монеты, которые чеканились во исполнение имперского Закона о чекане от 9 июля 1873 г., в юридическом смысле являются денежными требованиями. Возможно, найдутся и такие проницательные критики, которые будут склоняться к тому, чтобы классифицировать эти монеты как настоящие деньги, на том основании, что они представляют собой штампованные диски из серебра, никеля или меди, т. е. являются объектами, имеющими все те же физико-механические свойства, которые имеют деньги. Однако, несмотря на мнение этих проницательных авторов, упомянутые разменные монеты с экономической точки зрения представляют собой тратты на национальное министерство финансов. Параграф 2 раздела 9 Закона о чекане (в редакции от 1 июля 1909 г.) обязывает Бундесрат указать те центры, которые должны выдавать золотые монеты по требованию лиц, предъявляющих серебряные монеты на сумму не менее 200 марок или никелевые и медные монеты на сумму не менее чем 50 марок. Исполнение этой функции возложено на ряд отделений Рейхсбанка. Другим разделом Закона о чекане (раздел 8) устанавливается, что Империя всегда будет в состоянии осуществлять обмен по указанному курсу. В соответствии с этим разделом общее количество отчеканенных серебряных монет ни в какой момент времени не должно превышать двадцать марок на душу населения, а количество никелевых и медных монет – двух с половиной марок на душу. По мнению законодателя, эти суммы представляют собой спрос на мелкую монету, и, следовательно, нет никакой опасности, что общий выпуск разменной монеты, превысит совокупный спрос на них. По общему мнению, для держателей разменной монеты не существовало юридически признанного права обмена [на золото], а количественные ограничения на использование разменной монеты в качестве узаконенного средства платежа (см. раздел 9, часть 1) были недостаточной заменой такого права. Тем не менее общепризнанным фактом является то, что разменные монеты без ограничений принимаются отделениями Рейхсбанка, указанными канцлером [банка].