– Я не посылал её к вам, Алиса Евгеньевна, – сообщает Дьявол. – Роза докучает вам? Что ж, это её личное дело. Я, конечно, могу потребовать, чтобы она немедленно оставила вас в покое и впредь пряталась за дерево, едва вы покажетесь на горизонте, но за это вы тоже окажете мне услугу…

Наверняка повернись я сейчас, наткнулась бы на многозначительный взгляд прямо в душу. Но может, я и ошибаюсь: Дьявол не похож на любителя избитых пошлых фраз и двусмысленных намёков – он пока говорил прямо и глядел совсем не двусмысленно, а просто с отвращением. Я в любом случае не оборачиваюсь, чтобы проверить.

– А вы? – спрашиваю я, вместо жалоб на ведьму. – Скажете, вы тоже оказались здесь случайно?

– Отнюдь! – возражает Дьявол с заметно слышимой усмешкой. – Я здесь, Алиса Евгеньевна, чтобы почаще напоминать вам, что вы нужны мне. – Он делает паузу и тяжело вздыхает, будто и сам бы рад отказаться от этой затеи и выбрать королеву из тех, кто не отказывается от заманчивых предложений. – Помните, Алиса Евгеньевна, взамен можете попросить, чего угодно.

Останавливаюсь перед дверью в операционную: за ней слышны переговоры и громкий смех, чья-то ругань и козлиное блеянье.

– Но почему я? – спрашиваю у Дьявола громким шёпотом: они наверняка не услышат нас сквозь дверь и царящий внутри шум.

Но Сатана не отвечает мне. Он даже не смотрит на меня. Просто толкает дверь, и мне приходится замолчать. Мы заходим. На нас бросают двусмысленные липкие взгляды, а кому-то совсем не интересно, и сплетничать он не намерен. В операционной в мгновение ока воцаряется тишина.

***

В темноте все кошки чёрные. Это естественный их окрас, легко выдающий тьму и двуличие, сидящие у кошек внутри. Кошки любят притворяться, любят играть и путать, любят прикидываться другими кошками, приходить к их хозяевам домой, есть чужую еду, ходить по столам, рвать колготки, оставлять затяжки на диванах. Среди них бывают и особенно гордые, плюющие на чужое мнение: они не выдумывают себе красивого окраса, они черны, словно уголь, и редко к кому ластятся.

Ночью, когда тьма стирает меж ними различия, кошки собираются у помоек, чтобы обсудить день прошлый и дела дня грядущего, чтобы выбрать того, кто пойдёт на разведку, и оговорить план действий, чтобы выслушать вернувшихся из ада и оседлавших козлов. Кошки встречают своих обидчиков под теми окнами, где нет в эту ночь пьяниц, и с отчаянным воплем «Не смей больше мной притворяться!» бросаются в бой. Фамильяры, чаще настоящих кошек осмеливающиеся носить чёрный окрас, возвращаются к своим хозяевам с донесениями и сплетнями. Те из них, кто ничего не сумел узнать, приносят откупных крыс, воробьёв, а самые удачливые ловят двухвостых ящериц. Других и вовсе ведьмы вытряхивают из котлов, где фамильяр сладко спал, и отправляют на разведку.

Второе Знамение как раз из тех, кого вытряхнули в эту ночь из котла. Он немного благодарен Розе за то, что она успела сделать это до того, как налила на кота бычьей желчи и поставила котёл на огонь. Но лапу он всё-таки ушиб и демонстративно хромал до самой двери туалета, которую ведьма честно держала открытой.

Ночной воздух полон сырости, на мокром асфальте отражаются горящие фонари. Второе Знамение идёт неспешно, высоко задрав плешивый хвост: поручение пустяковое, не требующее спешки, да и вообще выполнения. Зачем, позвольте, следить за королевой? Она не сбежит, как не сбежала до сих пор, и даже не станет прятаться. Она не пойдёт в церковь просить защиты, потому что не видит во всех них угрозы. Да в конце концов Дьявол их об этом не просил! Он присматривает за королевой лично и сам хочет изловить её. Ах, как было бы славно прислуживать самому Сатане, который не отдаёт таких бестолковых распоряжений! Но котам не пристало служить кому бы то ни было, а фамильяр Дьяволу и вовсе ни к чему… Не стоит ли перекинуться в козла?

Думая об этом, Второе Знамение пересекает площадь. Ну конечно, он не оставит Розу: она позаботится о нём, а он – о ней. И если только ведьме будет легче от того, что кот присматривает за королевой, то он, разумеется, пойдёт и присмотрит.

По дороге, обдавая брызгами тротуар, проносится одинокая тойота. На Второе Знамение грязная дождевая вода тоже попадает, и он недовольно шипит вслед уезжающему автомобилю. Кое-где ещё горят вывески магазинов, но витрины черны: лишь изредка в них можно увидеть отблеск хрустальной люстры или глянцевого манекена. Но Второе Знамение не крутит головой, осматривая окрестности: время перевалило за полночь, королева скоро может пожелать уйти домой, и тогда фамильяру ничего о ней не разузнать. Впрочем, ведь если она уйдёт, это уже будет кое-что: по крайней мере он будет знать, что она в порядке.

Из каменной урны наперерез ему бросается тощий облезлый кот. Второе Знамение без труда определяет, что при свете этот голодранец серый и полосатый.

– У тебя что-нибудь есть? – беззастенчиво спрашивает серый. В глазах его однако заметна тревога.

– Например?

– Информа-а-ация, – тянет серый, обегая Второе Знамение то справа, то слева, и здорово ему мешая. – Я же вижу, ты фамилья-а-ар. Может, выведал чего?

«Хитёр! – почти с восхищением замечает Второе Знамение. – А уж наглый-то какой! Далеко пойдёт. Может, присоветовать Розе взять его?»

Он уже знает, что ни за что не попросит ведьму взять ещё одного кота домой. Более того, он не позволит это, даже если Роза сама захочет – станет он делить с каким-то блохастым свои обрезки колбасы!

– Всё, что уго-о-одно! – почти умоляет его серый. – Тебе-то хорошо, тебя кормят, а у нас самые роскошные помойки оккупированы советами сплетников.

– У тебя же своя есть, – недовольно замечает Второе Знамение, косясь на маленькую каменную урну и отколотыми лепестками резного цветка.

– Из неё бомжи уже всё выбрали, – почти ругается серый. – Ну что тебе, жалко?

Второму Знамению, конечно, не жалко, вот только в дела Дьявола нос совать не следует, равно как и болтать о его перемещениях и приказах. Если узнает, голову оторвёт, и тут уж не поможет ни Роза, ни магия, ни бродячий серый кот. А Сатана узнает.

Однако серому коту терять нечего, и он не отвяжется, пока не выведает что-нибудь, и, конечно, не поверит, что ведьмин фамильяр совсем уж ничего не знает. А пока он здесь, так и придётся Второму знамению терять время, и королева уйдёт…

– Ладно, – соглашается он: о поручении Розы, наверное, можно и рассказать. – Я иду присмотреть за королевой. Идём со мной: будут тебе и сплетни, и место на помойке.

Довольно замурчав, серый кот бежит следом за Вторым Знамением. Он предвкушает свой сытный ужин и почётное место, с которого поведает о том, что видел саму королеву.

Они находят девушку там, где Второе Знамение как раз надеялся её отыскать: на лебедином мосту – забираются на парапет, откуда их не видно и начинают пристально следить, нервно покачивая хвостами. С ней незнакомый обоим котам человек. Он молод, примерно её лет, от него пахнет хвоей и свежевыглаженной рубашкой. От этого тёплого запаха даже серому делается уютно.

Королева грустна и молчалива, стоит ссутулившись возле перил. Она переводит взгляд с железнодорожных путей на редкие звёзды, виднеющиеся в просветах туч, и затягивает:

– Midnight. Not a sound from the pavement…

Спустя несколько строк она берёт неверную ноту и сбивается. Не намереваясь больше петь, она отходит от перил и опускает взгляд.

– Здорово, – невпопад и нечестно говорит ей человек. Королева знает, что он лжёт, что она не умеет петь, но не возражает ему: она не любит пустых споров. – Что это?

– Из «Кошек», – отвечает она. – Привязалась, уже несколько месяцев пою… Терпеть не могу «Кошек».

– А мне нравятся…

Она только усмехается, не веря сказанному. Не понимая, как можно любить мюзикл и не помнить его главную арию. Но люди часто говорят ей, будто любят что-нибудь, на самом деле сохраняя равнодушие, а то и вовсе не зная, о чём идёт речь. Люди часто ей врут, и она научилась быстро распознавать лжецов. Когда-то ей даже доставляло удовольствие ловить людей на их собственной лжи, но со временем это наскучило. Наскучили даже сами люди, пустые и фальшивые, прикидывающиеся друг другом и ей самой, притворяющиеся друзьями и влюблёнными, пытающиеся изменить её саму, нацепить на неё такую маску, которая им бы понравилась.