— В некотором роде.

   — Вот и я тоже поэт. В некотором роде — он захохотал, но тут же перестал, схватившись за сердце. — Сергей.

   — Леша.

   — Будем знакомы. Я тут уже неделю лежу. Говорят, скоро выпустят. Только что-то мне не очень верится.

   — Это почему?

   — Да потому что... я не видел, чтобы сюда кто-то приходил. То есть, сюда вообще никто не приходит, понимаешь?

   — Да?

   — Видишь это окно? — он показал назад. — Тут решетки!

   — Да? — мне было плохо видно.

   — Да-да! Заладил одно и то же! Ладно — он успокоился, — ты еще не пришел в себя по ходу. Как оклемаешься — еще побалакаем.

   Я уснул. Мне снилось, что я шел по больничному коридору. Он был яркий, но пустой. Вдоль стен стояли банкетки. Я дошел до конца коридора и открыл дверь. Следующий коридор был темнее — неровный желтый мерцающий свет, темные пятна на белом кафеле, похожие на песок. Дверь захлопнулась у меня за спиной. Я попал в большое помещение, в котором было много людей в белых халатах. Почти все сидели на полу, кто-то причитал, обхватив голову руками, в углу слышался тихий плач. Я прошел дальше и заглянул в дверь одного из кабинетов. Внутри тоже сидели люди, а посередине комнаты я увидел большую дыру. Рядом с ней на четвереньках стоял мужчина, его не по размеру длинный халат белыми волнами спускался в черноту отверстия. Мне сначала показалось, что его тошнит, но потом я увидел, что он лезет внутрь, как будто это вход. Я закрыл дверь и развернулся. Нужно было выходить отсюда. Справа от меня открылась дверь. Из нее выходил врач, голый по пояс, с руками в крови. Я заглянул внутрь — на столе лежала женщина, ее ноги были раздвинуты, вокруг нее стояли другие врачи. Она что-то кричала, и я почувствовал противный кислый запах. Врач захлопнул передо мной дверь.

   — Что вы здесь делаете? — громко спросил он, и все больные посмотрели в нашу сторону.

   Я оттолкнул его и побежал вперед, к выходу. Люди, сидевшие до этого на полу, встали, и теперь меня окружали чужие глаза, чужие рты спрашивали у меня:

   — Что вы здесь делаете?

   Я расталкивал их, пробиваясь к двери, руки вцеплялись в меня, хватали меня за халат, а я отчаянно вырывался, и когда я наконец-то пробрался к выходу, оказалось, что дверь заколочена.

   — Что вы здесь делаете? — повторяло эхо за моей спиной.

   Я вжался в дверь и смотрел, как толпа медленно приближается ко мне.

   ***

   Когда я проснулся, был вечер. В палате было пусто — Сергей куда-то исчез, его койка была аккуратно заправлена. Я осмотрелся по сторонам, пошевелился и попробовал приподнять голову. Тело не слушалось. Дверь в палату открылась, зашла медсестра.

   — Доброе утро, Алексей. Плановые процедуры.

   Она поставила на стол коробку, выудила оттуда шприц и какой-то пузырек, проткнула его, брызнула жидкостью из иглы.

   — Снимайте халат и ложитесь на бок.

   Я понял, что на мне белый больничный халат. Другой одежды не было. Я послушно улегся. Игла вошла мне в ягодицу, я машинально сжал кулак.

   — Скажите, а где мой сосед? Сергей, кажется. Его выписали?

   — Да, его выписали сегодня ночью.

   — Ночью? И куда же он пошел?

   — Алексей, вам нужно отдыхать.

   Я снова уснул и на этот раз не видел снов. Медсестра приходила каждое утро и делала мне укол. Она же приносила мне еду — склизкую кашу на завтрак, безвкусный суп на обед и бледное пюре с водянистой котлетой на ужин. Есть это было невозможно, но я глотал еду, как ребенок глотает рыбий жир, который дают ему родители. Я потерял счет времени. В моей палате было четыре койки, и три так и оставались пустыми. Одна койка стояла у окна и еще три — вдоль стены. Места вокруг них кое-как хватало, чтобы пройти одному человеку. Как будто помещение нарочно сделали минимального размера. Когда я начал ходить, я в первую очередь посмотрел в окно — сквозь решетку был виден густой лес, до земли было довольно далеко. Странно, зачем ставить решетки так высоко? Неужели кто-то попытается сюда залезть?

   ***

   — Почему меня не выпускают?

   Медсестра не обращала на меня внимания. Она как обычно проткнула резину на стеклянной колбе, набрала жидкость в шприц и выстрелила тонкой струйкой в сторону, удаляя воздух.

   — Вам еще рано выходить.

   Я заметил, что она постоянно запирает дверь, когда уходит, но в этот раз она забыла это сделать. Я прислушался к удаляющимся шагам. Услышал шуршание открывающегося замка. Дверь, слабо скрипнув, открылась, потом захлопнулась, и в коридоре стало тихо. Я прислушался еще немного и осторожно вышел за дверь. В коридоре никого не было. Я шел вдоль закрытых дверей по ярко освещенному коридору. На дверях висели цифры — номера палат. Где-то здесь должна быть дверь без номера. Где-то должен быть выход. На одной из дверей я увидел табличку: "Миловидов Е.В. Главный врач". Я зашел в дверь без стука. Внутри сидел Евгений Викторович — я сразу узнал его лысую голову. Он что-то писал.

   — Проходите — сказал он, не отрываясь от письма.

   Я не узнал кабинет. Не было ни ковра, ни массивных шкафов с большими папками — только белые стеллажи со стопками бумаги. Врач смотрел на меня поверх очков.