– Похоже, так оно и есть.

– Теперь понятно, почему Свифт так разозлился, что преступление случилось у него под носом! Это не просто убийство в его городе – прикормленного им репортера убили, прежде чем вышла нужная ему статья.

– Вообще-то складывается впечатление, что мистер Брагг еще кое над чем работал.

Достигнув конца коридора, Джекаби толкнул дверь в лабораторию. Она со скрипом отворилась, и детектив протиснулся внутрь мимо блокировавшего ее предмета. На ковер посыпались перезрелые красные яблоки.

– Проклятье, оно опять переполнилось, – рассеянно пробормотал он, проходя под скелетом аллигатора. – Смотрите под ноги. Берите яблоко, если хотите.

Я осталась на пороге. По другую сторону двери стоял тяжелый черный котел, полный свежих фруктов. Я толком не ела с предыдущего вечера, но царивший в комнате запах жженых волос и неизвестных химикатов напрочь отбил у меня аппетит.

Джекаби пересек комнату, снял пальто и небрежно набросил его на манекен. Достав из карманов несколько уже знакомых мне пузырьков, он расставил их на большой металлической подставке. Вытаскивая все новые и новые флаконы, сквозь которые он осматривал место преступления, он заменял их новыми. В карманы летели и другие артефакты, включая китайскую монетку, четки и маленький пузырек, в котором что-то позвякивало. В какой-то момент я поняла, что мне не уследить за всеми его приготовлениями.

Без пальто детектив казался еще более худосочным. Складывалось впечатление, что он состоит из одних углов – от острых скул и до самых пяток. На нем были простая белая рубашка без галстука и коричневые подтяжки. В тускло освещенной комнате его непокорные волосы казались угольно-черными и придавали его вытянутому силуэту сходство с горелой спичкой.

– Над чем еще работал Брагг? – спросила я.

– Пока не знаю. Но, думаю, ответ скрывается здесь. – Он протянул мне сложенный листок бумаги. – Я нашел его под кожаным пресс-папье у него на столе. Что вы об этом скажете?

Я развернула листок и присмотрелась.

– Это карта, – заключила я.

– Блестяще. Вы уже вносите неоценимый вклад в это предприятие.

– Карта не печатная, – продолжила я. – Такое впечатление, что Брагг срисовал ее, но довольно аккуратно. Линия побережья прорисована довольно точно. Мы в самом центре. – Я указала на точку, которой Брагг отметил Нью-Фидлем. – Похоже, карта покрывает около пятидесяти миль вокруг нас. Для улиц масштаб мелковат, но Брагг отметил соседние города и границы округа.

На своей схеме покойный Артур Брагг поставил целую дюжину красных крестиков. Они виднелись по всему городу, причем одни сбились в кучки по два-три, а другие стояли особняком. Рядом с большинством крестиков аккуратным почерком было написано «РГ», а возле нескольких значилось «РШ». Каждый был отмечен датой: самые первые крестики появились на карте тремя месяцами ранее, а последние – не более чем неделю назад.

– Как думаете, что означают эти пометки? – спросила я.

– Именно это я и собираюсь выяснить, – ответил Джекаби.

Закончив пополнять запасы в карманах, Джекаби оставил пальто висеть на манекене, а сам вышел из лаборатории в коридор. Я пропустила его вперед, а затем следом за ним прошла в кабинет.

Детектив взял пыльную тряпку, лежавшую у грифельной доски, и тщетно пару раз провел ею по поверхности. Размазав меловую пыль, он взял мелок и начал писать.

– Начнем с дат, – сказал он. – Озвучьте их. Начните с самой ранней.

Я назвала самую раннюю дату, двадцать третье октября, затем нашла следующую за ней, а потом еще одну. Озвучив четыре-пять дат, я подняла глаза.

– Что вы рисуете? – спросила я.

– Записываю даты, – нахмурился Джекаби. – Продолжайте.

– Вы пишете на эльфийском?

Он отошел от доски и недоуменно взглянул на нее.

– Нет.

– Тогда это пиктограммы? Что за символ вы написали? Похож на гуся с соломинкой в клюве.

– Это семерка.

– О… – Мы оба посмотрели на доску. Я наклонила голову набок. – Точно, теперь я вижу, кажется.

Протянув мне мел, Джекаби забрал у меня карту. Не говоря более ни слова, мы поменялись местами и продолжили работу. Джекаби озвучил все даты, и я записала их на доске. Всего дат было двенадцать. В среднем они отстояли друг от друга на пять-шесть дней. Других закономерностей мы не заметили, и Джекаби перешел к аббревиатурам.

– «Г» и «Ш», – задумчиво произнес он. – «Р» повторяется, что бы это ни значило. Что могут значить «Г» и «Ш»?

– Город и штат? – предположила я. – Это ведь карта.

– Возможно, но к чему тогда эти подписи? Крестики поставлены в разных городах, но в одном штате. Какие еще варианты?

– Давайте подумаем… Брагг освещал предвыборную кампанию. Может, буквами он обозначил результаты опросов?

– Неплохо. Вот только большинство крестиков стоит за пределами нашего округа. Точнее, все они за его пределами. Смотрите. Три крестика в Браннасбурге, четыре – в Кроули, по два – в Глэнвиле и Гэдстоне и еще один – в долине реки Гэд. Это как минимум четыре отдельные юрисдикции с собственным… – Джекаби замер, уставившись на карту.

– Что такое? – спросила я. – Вы что-то поняли?

Глаза Джекаби бегали, не успевая за его мыслями.

– Что? Нет, ничего особенного. Возможно. Вероятно. Просто подумалось. Мне нужно выйти и послать телеграмму-другую. Вы можете остаться и обустроиться.

Когда Джекаби передал мне карту и пошел к двери, я быстро взглянула на потолок.

– Пока вы не ушли, – окликнула его я, – скажите, в этом доме есть еще кто-то? Жилец или квартирант?

– Ах, да. Хм… – запинаясь, начал Джекаби и крикнул уже из коридора: – Да, полагаю, это так.

– Хорошо. Мне стоит что-то о нем узнать?

– О котором из них?

– О котором? Сколько человек живет в этом доме?

Джекаби снова заглянул в кабинет. Он открыл рот, словно собираясь что-то сказать, а потом снова закрыл его и сосредоточенно поджал губы.

– Что ж, – выдавил он наконец, – в зависимости от того, кого считать человеком… и что значит жить. – Он натянул свое мешковатое коричневое пальто. – Это сложно объяснить. Хотите, я куплю вам пирог по дороге?

Я всерьез задумалась над тем, кого считаю человеком и что значит жить. Мне все меньше и меньше хотелось оставаться в этом доме одной.

– Может, лучше мне пойти вместе с вами? – предложила я. – В целях… обучения?

– Дело ваше, мисс Рук.

С этими словами мой начальник направился к выходу, и я поспешила следом.

Когда Джекаби купил у торговца два горячих мясных пирога, у меня в животе заурчало. Я пуще прежнего обрадовалась, что решила прогуляться и что пекарня находилась как раз по дороге к телеграфу.

Пироги оказались немного жестковатыми. Благодаря толстой корочке их было несложно есть на ходу. Джекаби прихватил свой пирог кончиком шарфа и подул на него, чтобы остудить. Ужасно голодная, я не могла больше ждать и съела свою порцию гораздо менее изящно, растеряв половину начинки. Бедная матушка пришла бы в ужас от моих манер.

– Итак, нам известно, – вдруг сказал Джекаби, словно продолжая разговор, который до этого шел у него в голове, – что наш преступник бросил бедного мистера Брагга с убитой горем подругой и огромной раной в груди и забрал с собой немалую порцию его крови. Судя по всему, кровью дело и ограничилось. Сердце и другие органы на месте, а бумажник и часы по-прежнему лежат в карманах жилета жертвы.

– Кто вообще ворует кровь? – спросила я, вытирая губы.

– Кровь ворует больше существ, чем вы думаете. Многих вы бы даже в этом не заподозрили. Кровь весьма ценится во многих кругах и применяется по-разному. Легенды гласят, что в шестнадцатом веке одна венгерская графиня даже купалась в крови. Перепуганные крестьяне прозвали ее Кровавой графиней.

– Думаете, Артура Брагга убила венгерская графиня из шестнадцатого века?

– Конечно, нет. Кровавая графиня была человеком. Мы же ищем сверхъестественное существо. Однако нельзя не признать, что наш преступник похож на человека. Прежде чем растерзать беднягу Брагга, он явно успел посидеть на стуле с ним рядом.