Вован среди ночи взял собак, факел, и потащился проверять ловушку. Снова попалась косуля, лакомившаяся подсоленными ветками. Но перекладина-давилка переломила ей шею. Пусть бы где-то переломила, но нет — именно у основания черепа ударила! Как у Алины! Вован развёл костёр, покромсал козью тушу одной рукой, помогая себе ногой: наступал на козьи бока и резал, и понёс мясо, сколько смог взять с собой. Вернулся он со Светой, которую разбудил, с Таней, с Пашкой, и выспавшимися Матвеем и Ксюшей. Остальных решили не расталкивать. Я помню, ночью кто-то тихо одевался и выходил, слышались шаги за корпусом, но я не могла проснуться.

Они перенесли в лагерь всё, что вчера ещё бегало оленем, — и рожки, и ножки. Младшие замели ветками кровавый снег. Закончили они перед рассветом, когда небо уже светлело.

Светка сказала, что её Вованчик успокоился, потому что теперь в лагере есть мясо. Своё мясо, добытое здесь.

Не дожидаясь обеда, я сказала Лиле:

— Ты на лыжах можешь ходить?

Лиля призналась:

— Я не пробовала.

Конечно, где нам было пробовать. В школе, оказывается, хранились старые-престарые лыжи, но на уроках мы их за десять лет ни разу не видели. А родители не каждому купят… И зимы у нас случаются без мороза и без снега.

Я размышляла вслух:

— Я тоже не пробовала бегать на лыжах, но это нетрудно. По ровному месту мы сумеем. Здесь лыжи есть. А без лыж нас не отпустит Таня. Без лыж опасно идти на другой берег.

— Пойдём за реку? — спросила Лиля. — К ним навстречу? — она даже зарделась. Влюблена в Адамчика по уши, сразу видно.

Я сказала:

— Рыбка, не будем мы бегать за мужиками! Но река за ночь стала, и снег всё вокруг заносит. А если охотники пойдут через реку не в полосе холода, где лёд уже давно, а по молодому льду? Надо им путь обозначить. Поставим вешки и вернёмся.

И мы взяли у Иванки Метлушко две пары лыж. Она важно записала нас в тетрадь.

Глава одиннадцатая. Младшие

Большой Вован и Света Конторович ушли в домик бывшей постирочной, стоявший на отшибе, возле бассейна. Им нужно было убедиться, что контузия Большого Вована благополучно проходит.

…В первый же день в лагере Денис Понятовский и Вован, заинтересованные лица, навели свой порядок внутри этого деревянного дома, обложенного кирпичом. Оттащили стиральные машины в угол, соорудили на плиточном полу каменный очаг с примитивной вытяжкой в форточку, заготовили дрова. К стене поставили матрасы…

Вован уставился на дверь.

Навесной замок был снят. Кто-то вошёл в бывшую постирочную. А между тем, Понятовский забрал у Алины ключ исключительно для себя и для Вована, договорившись не мешать друг другу.

Кто-то воспользовался припрятанным ключом. А в лагере сейчас из парней только Стопнога…

Дела!..

Света подошла из-за спины Вована и, не зная, что он не открывал замок, просто толкнула дверь внутрь. Внутри в темноте двое заполошно дёрнулись и забились в разные углы. Вован поднял руку, нашарил драгоценные спички за косяком двери, там же — свёрток берёзовой коры и поджег кору, держа её, как факел.

— Опаньки!!! — возмутился он, потому что из углов выскочили Матвей и Ксюша и попытались прошмыгнуть мимо Вована. Но Света быстро захлопнула дверь и клацнула защёлкой. И на пару с Вованом живо принялась раскручивать младших:

— Ты, Мелкая Польза, бегаешь с мальчиком в тёмные углы?!

— Ты, малой, водишь сюда свою девушку?!

— Пустите! — зло шептала Ксюша. — Не ваше дело!

Но Вован уже опрокинул матрас на пол, и, заграбастав лапой куртку Матвея, отправил мальчишку на матрас, следом — Ксению. Приказал:

— А ну, сидеть!

— Рассказывайте! — потребовала Света. — Что делали?! Целоваться учились, да?

— Сама ты! — крикнул оскорблённый Матвей.

— Тогда что? Сказать Тане, как ты залетела, Ксения?

Ксения не знала, что такое залёт, но поняла, — что-то чудовищное. Упоминание о любимой Тане привело её в ужас, Ксюша расплакалась.

Матвей обречённо вздохнул. Похлопал Ксюшу по содрогающейся от плача спине:

— Это она придумала. Я был не согласен, но потом подумал…

— И что вы тут соображали на двоих?

— Ксюша сказала, что, когда люди голодают, они сначала терпят, а потом решают, кого съесть первым. Когда все не смогут терпеть голод, они посмотрят на нас. И Алину никто слушать не станет. А если она будет нас защищать, её тоже съедят вместе с нами.

— Ооо! — простонала Света. — И ты в это поверил?

— Ну, кое в чём Ксюша права, — рассудительно заметил Матвей. — Она внимательно слушала, когда читали книжки про путешественников. Поэтому я не стал с ней спорить. Нужно быть готовыми ко всему. И пока мужиков в лагере нет, мы стали собирать нужные для выживания вещи.

— Ага! — заявил Вован, выволакивая из угла пластиковую корзину и заглядывая в неё. — Голодным людям нужны кружки, миски, ложки и кастрюля.

Внутрь кастрюли заговорщики сложили бересту, немного бумаги, спички без коробка и самодельную 'вечную спичку' — Матвей умел её делать с первого класса. Видимо, спичечный коробок пока не добыли: спичечные коробки в племени ещё не все израсходовали, но они были большой ценностью.

Света порылась в припрятанных одеялах, доставая из узла двумя пальцами содержимое:

— И одеяла приготовили. И сухой шиповник. Что я вижу? Пропавший горн! Вот, значит, кто трубу стащил и не признаётся! И ранцы у них тут с вещичками, и верёвка… И, глянь, — костюмы жёлтых зайчиков на синтепоне! — с издевкой пропела она.

Дети перебили её:

— Они тёплые и на куртку надеваются!

— Не считай нас дураками! — воскликнул Матвей.

Краснокутский хмыкнул:

— Нет, что ты, пацан. Я пытаюсь определить, что вы забыли взять из нужного.

— Топор. Топор нужный, но они под счёт. Нож мы стянули, и то сколько было разговоров.

— Ты реально собирался рубить топором?

— Честно, не хотелось никуда уходить. Но ради Ксюши, если бы пришлось бежать из лагеря, я бы ушёл. Одну же её не брошу. Мы решили, если станет опасно, мы не будем дожидаться, когда нас схватят, и сбежим в этот домик. Ненадолго, только время выберем, когда незаметно уйти, и уйдём в школу. И спрячемся там на этажах.

— А потом?

— Потом все или вымрут от голода, или словят какую-нибудь дичь, или ещё что случится, и можно будет вернуться.

— Добрые детки! — кивнула головой Света, и потёрла лицо, чтобы спрятать рвущуюся наружу улыбку. — Но горн вам зачем?

— Если мы заблудимся в лесу, придётся звать на помощь. И ещё медведи боятся шума.

Краснокутский восхитился этим ответом:

— Пацан, дай пять: дуешь музыку медведю в морду, от страха он отбросит копыта и ты танцуешь на его костях. Мне нравится твоя идея!

Надувшийся Матвей поднял внимательные глаза на Вована, но тот сидел невозмутимый.

— Идея как идея, — скромно заметил Матвей. — Не хуже ваших. В костюмах зайцев не сильно в ладоши похлопаешь — там рукавицы пришиты. А медведей отпугивают хлопаньем, шумом и криками, это все знают.

Конторович бросила взгляд на чёрный квадрат окна, выходившего в сторону леса, представила двух жёлтых меховых зайцев с горном в лапах-варежках, одиноко бредущих по бурелому в школу…

Ей расхотелось смеяться, хоть секунду назад она готова была заржать в полный голос.

Она присела к детям на матрас:

— Я офигела от ваших фантазий. Танька Гонисевская со своим Лёшкой к вам никого не подпустит, это стопудово. И это ещё не всё. Алина будет защищать вас с Боксёром. — Она показала на Матвее, как бьёт кулаком Карнадут.

— Наста вообще при власти, она будет с Понятовским, а Понятовский всё-таки главный начальник. А Стопнога — вы верите, что он способен кого-нибудь съесть?

— Ну, как бы нет.

— А Жека Бизон?

— Нет, Жека точно не такой.

— А Сашка гитарист? А Славка Левант и Игорёк Ковалёнок?

— Нет, они нормальные. Хорошие.