Алина предупредила, что завтра всем надо отправляться на поиски еды. Девушки обследуют заросли и луг вдоль реки, парни пусть ищут любую добычу. Лагерных запасов съестного хватит едва на пять-шесть дней, и только если будет прибывать понемногу свежая дичь или рыба. Если здешний лес прокормит нас, растянем запасы продуктов дней на десять.

А сегодня — праздник!

Мы думали, праздник в честь новоселья, но парни объявили, что это праздник они организуют в честь нас, девушек. И собрались приготавливать кашу на кострах за котельной. Где готовить еду на пятьдесят четыре человека, они, видите ли, ещё не думали.

Мы вымылись в душевой.

Славка Левант и Игорь Шабетник разрешили плескать и лить воду на пол, мол, утечёт в сливные отверстия. Правда, они что-то недоговаривали, и Таня переспросила: 'Точно утечёт? Не придётся потом вымакивать её тряпками?' Славка заверил. Мы вымылись: ох, хорошо! Как будто в прежней жизни, только горячая вода из больших кастрюль, снятых с костров, а не из душа, но парни сказали, они над этим работают. Душевых здесь две. Не нужно никуда далеко ходить, наша спальня с печью через коридор от душевых. Следующая комната будет рабочая. С другой стороны временно пустующая комната, дальше административный кабинет и маленькие комнаты сторожа, пультовая, комната электрика и чулан для швабр. На втором этаже кабинеты медиков, изолятор, и Таня и Пашка ждут не дождутся, когда начнут в них хозяйничать. Сейчас Чаплинский носит в изолятор исписанные листы из тумбочек и шкафчиков. Алина когда-то постановила, что бумага для гигиены будет у Тани, и Таня выдаёт её лично в руки каждому, по требованию. Это сделано для того, чтобы к Танюшке подходили и показывали ладони. Случалось, она разворачивала просителей бумаги остричь ногти и хорошенько вымыть руки. Иногда она осматривает всем живот. На первом же осмотре начались злоупотребления: отдельные парни сами заголяют перед Танюшкой пуп а, если Ксюши нет рядом и Пашка отвернулся, то и ниже. Таня вздыхает, говорит, что такова мужская природа. Парням она бурчит что-то типа: "Вижу, вижу, ребёнок развивается нормально, пора брить!"

Димкиным девятиклассникам отвели для спальни административную комнату в нашем корпусе. Старшие пока ещё не определились, и решили первое время угнездиться в котельной: тепло, тесно, вместе. Они туда натаскали матрасов. Таня предупредила, что будет приходить и проверять чистоту в их логове. У Тани специальные полномочия главврача, она может приказывать, если дело касается гигиены и здоровья. Она громким голосом напомнила 'Правило правой руки':

— Все помнят, какая рука у вас правая?!

Парни вскинули правую руку, а кое-кто, шутя, поднял левую, и нарвался на Танюшкино неодобрение:

— Правой рукой здороваемся, берём еду, чистим зубы, а левую суём в куда хотим. Но чтобы и в куда хотим было чисто!

Дружный гогот был ей ответом.

Кто-то крикнул, что готов даже на обрезание в гигиенических целях, если его проведёт Танюшка.

— К Паше! Все к Паше! — отмахнулась Таня.

Лёшка чуть не воет, когда к Тане идут с заботами типа осмотреть голову на педикулёз. Он уверен, что парням лишь бы приложиться к Таниной груди. Тогда Таня, тоже заподозрившая тайные умыслы, стала просить девочек помогать ей в деле осмотра голов: пусть ко всем по очереди подходят, она устала от такой бешеной популярности.

Мы пируем в кинозале. Он просторный, находится через волейбольную площадку от котельной, и в одном корпусе с кинозалом находится кухня и буфет с припасами.

Парни придвинули к высокой сцене стулья для девушек, край сцены застелили плотными лощёными ведомственными газетами, и сцена стала столом. Сами свободно расположились вокруг угощения — полулёжа и сидя на сцене. Славка Левант произнёс тост, в котором пафосно восхвалил женщину, мудрую хозяйку, хранительницу очага. Парням без нас — ну никак, всё не клеится и идёт наперекосяк. Славка признался, опустившись на колено и положа руку на сердце, что сегодня он это прочувствовал всем своим нутром. В общем, ура, девушки, спасибо, что вы у нас есть! Алина Анатольевна, вам наш респект и уважуха! Любим, преклоняемся!

Выпили вина из бокальчиков — культура… Вкусно поели из банкетных лагерных запасов, и почувствовали, что смертельно устали. Парни обещали концертные номера, но отделались парой песен Саши Реута. Игорь Шабетник готовился показать фокусы, но кое-кто сладко всхрапнул прямо на сцене, не дождавшись зрелища. Решили закруглиться с концертом, и все ушли спать.

За пьянку ребята Вована будут всю ночь по очереди нести караул, обходить лагерь.

— Проспят же! — сказал Денис Алине.

— Собаки зашумят, разбудят, — ответила Алина. — Повесьте эту заботу на них. Пока всё спокойно.

Дневник Алины. Оружие

Мастера так и не продумали то, что я просила — возможность по-человечески смыть грязь.

Я ткнула их носом в военно-полевую кухню, стоявшую в трёх шагах от крыльца корпуса, который мы собираемся сделать жилым. Это такая цистерна на автомобильных колёсах, и она в отличном состоянии; прицепом к грузовой машине её доставляли к реке, когда лагерь выходил в поход.

Под ней снизу жгут дрова, а внутри в объёмных кастрюлях варится походная каша на пятьсот человек и сверху из-под крышки-люка поварихи черпают готовую кашу длинными черпаками.

Я сказала, что нетрудно согреть в этой полевой кухне воду для помывки всех людей, но девочек — в первую очередь. Мастера выпали в осадок, потом запрыгали вокруг цистерны, разглядывая её так, как будто эта штука секунду назад приземлилась с Луны.

Впечатление, что только у меня глаза видят вещи, способные послужить нам немного в другом качестве.

Пока снаружи происходила неразбериха с расселением, в которой я отказалась участвовать (пусть отдуваются Левант, Шабетник и Чаплинский, их для того сюда и отправили), я быстро опрокинула на себя два ведра холодной воды, растёрлась докрасна полотенцем и переоделась.

Ко мне притащили пьяного и в кровище Толяна Филоненко. Кровища оказалась вином, расплескавшимся из бутылки, которую Толян прятал за поясом. Но вид у Филоненко был, как будто его пытали и делали харакири.

Денис Понятовский развернул меня обратно в душевую, из которой я вышла.

Десятники шмякнули Толяна на деревянную скамейку под вешалками.

Карнадут поглядывал на меня исподлобья и выглядел обиженным. Остальные смотрели с величайшей заинтересованностью.

Понятовский спросил:

— Про какой пистолет толкуют люди Краснокутского?

Я не стала темнить. Рассказала:

— Первого сентября ночью в компании кто-то подложил Толяну в рюкзак оружие. Граница от нас недалеко, вы не забыли? И с той стороны неспокойно. Толян знает почти наверняка, кто подкинул. Он испугался…

— Я перебздел! — икая, вставил Толян.

— Да, он хочет сказать — сильно испугался. Завернул пистолет в спортивную майку, положил на дно рюкзака. Утром зашёл в класс младшего брата, в начальную школу. Оставил рюкзак в шкафчике, в котором складывают забытые вещи, и пошёл на уроки. Он знал, что никто в начале учебного года не будет туда заглядывать. Он там не в первый раз припрятывал своё… В общем, в начальной школе я нашла чью-то торбу, а в ней лежал настоящий пистолет. Кто хозяин, я не знала, и не была уверена, что этот человек среди нас. Толян тоже долго не решался спросить. Потом понял, что мы здесь застряли, милиция осталась далеко, и вызвал меня на разговор. Я сказала, что пистолет не отдам.

— Да! — болтнул головой Толян. — Она никому не даёт!

— Ты удивлён?! — съязвил Жека.

Я давно перестала обращать внимание на постоянные приколы, этот фонтан красноречия не заткнуть ничем.

Филоненко ненадолго ожил:

— Она не даёт, (ик!) как будто мы все друг друга пере-ссреляем. А это моя пушка! Вован жениться хотел на пушке… на Алине ссс… пуш-кой… (он снова икнул). Боксёр, никогда, слышишь, никогда не бей в грудь, даже легонько… ты мне накостылял, я точно блевану… говно пойло, пацаны…