– Прошу вас, передайте господину Тейзургу мою покорнейшую мольбу, пусть он меня хотя бы выслушает!

– Госпожа, замолвите за меня словечко! Я не заслужил такой жестокости!

– Я готов на вечное рабство, если он снизойдет к моей просьбе…

– Неужели мне совсем не на что рассчитывать? Передайте ему, что я готов на все! Так и скажите, на все!

– Молю об одном-единственном снисхождении! Я повешусь у него на ограде, если он снизойдет и поставит такое условие, добровольно сведу счеты с жизнью…

– Неужели он совсем лишен сострадания, если вверг меня в такие муки и отнял всякую надежду?!

Зинта, оглядев их, сердито поинтересовалась:

– Вы, что ли, из тех, кто бесчинствовал и притеснял горожан, когда заправлял Дирвен?

Но страдальцы хором запротестовали: они и сами натерпелись от этих бандитов, чудом уцелели, а тот, что с розой, и вовсе приехал из Гламона, а другой пережил смуту в своем загородном поместье в сорока шабах от Аленды.

– Тогда я не понимаю, что происходит?

– Вы только скажите ему, что я готов переписать на него все свое состояние! – глядя на нее снизу вверх, выкрикнул с обреченным надрывом коленопреклоненный. – Я не шучу, прямо сегодня перепишу! Все документы готовы, со мной нотариус!.. – он ткнул пальцем в сторону коляски, где сидел с книжкой довольный жизнью румяный господин.

– А я готов наутро у него на ограде повеситься, пусть он только снизойдет к моей мольбе! – подхватил приезжий из Гламона.

– Вы лучше отправляйтесь к себе в гостиницу и примите сердечные капли, – посоветовала ему Зинта.

Потребовать объяснений у нотариуса? Или нет, лучше она с этого стервеца Эдмара спросит, что он опять учинил и почему так измывается над людьми! Вначале она по-хорошему собралась к нему в гости, но раз из-за него такое зложительство творится, об этом и пойдет разговор.

– Я поговорю с ним, shy;- пообещала она хмуро, направляясь мимо экипажа к распахнувшимся воротам.

– Пешком дойдете? – спросил амулетчик. – Наряд сюда уже выслали.

Экипаж двинулся следом за ней.

Столбы ворот венчали кованые чугунные орхидеи – волшебные фонари, которые с наступлением сумерек наполняются изумрудным сиянием. Зинта специально приехала ближе к вечеру, чтобы посмотреть, как они светятся, но если она сейчас разругается с хозяином особняка – небось выскочит отсюда, не дождавшись. Она была настроена решительно.

Страдалец, державшийся на дистанции, при ее приближении всхлипнул и выставил перед собой руки, словно защищаясь:

– Н-н-не подходите… Только не подходите ко мне!..

Немолодой, с оплывшим напудренным лицом и подкрашенными губами, он чем-то напоминал Нинодию.

– Что с вами? – спросила лекарка.

Никаких признаков органического умственного расстройства или отравления китонскими грибочками. Может, он ее с кем-то перепутал?

– Не подходите… Только ближе не подходите… – пролепетал собеседник.

Его левый глаз начал дергаться, дряблые щеки под слоем розоватой пудры тряслись, как потревоженный студень.

– Чем я вас так напугала?

Амулетчик остановился рядом.

– У вас это… – искривив рот то ли в брезгливой, то ли в замученной гримасе, страдалец показал на ее живот.

Зинта машинально сделала отводящий обережный жест.

– Ну, так я беременная, на последнем месяце хожу.

Несмотря на объяснение, он прерывисто дышал и смотрел так, точно сейчас сползет по решетке в обморок – как будто у нее не ребенок во чреве, а демон Хиалы под платьем спрятан.

– Прошу вас, не подходите ко мне близко…

– Тогда посторонитесь, чтобы я прошла.

– Да, да, я сейчас… Не смею мешать…

Он бочком засеменил вдоль ограды в сторону, ноги заплетались.

– Извращенец, – заметил охранник. – Бывают такие.

На крыльце особняка появился Тейзург в узорчатой синей баэге. Улыбаясь, пошел навстречу.

– Ты лучше оставайся у ворот, встретишь тех, кого сюда вызвал, – велела Зинта провожатому.

Она приготовилась много чего Эдмару высказать, и ей не хотелось ругаться при чужом человеке.

Экипаж повернул в боковую аллею, где в конце виднелась за аркой площадка для карет. Несчастные просители топтались возле медленно затворяющихся ворот, но не могли пересечь некую незримую черту – видимо, их не пускало внутрь какое-то заклятье.

– Зинта, до чего я рад тебя видеть! – Эдмар раскрыл объятия.

Лекарка остановилась.

– Ты почему поступаешь, как отъявленный зложитель?!

– Ты о чем? – он не перестал улыбаться. – Я-то надеялся, ты одобришь наши с Хантре планы насчет Сирафа… Или ты что-то имеешь против дирижаблей?

– Причем тут дирижабли?.. То есть, насчет Сирафа будет хорошо, если ты сделаешь, как говорил. И против дирижаблей я не против… – она волновалась и торопилась, поэтому запуталась в словах. – Я сейчас не об этом. Зачем ты мучаешь тех людей, которые стоят на улице возле твоих ворот?

– Ах, эти… Они сами выбрали свою участь. Идем, тебе лучше присесть.

– Нет уж, погоди. Нельзя так издеваться над людьми! Ты угрожал им или что-то у них забрал? Или им нужна помощь, и помочь можешь только ты?

– Угадала с третьего раза. Помочь им могу только я. Но не хочу.

Он развел руками в жесте лицемерного сожаления.

– Прояви милосердие, сделай то, о чем они просят! Я уверена, тебе это ничего не стоит.

– Однако, Зинта… – теперь он уставился на нее шокировано, изобразив на лице изумление. – Вот уж от кого, но от тебя я такого не ожидал… Ты и правда считаешь, что я должен согласиться на то, о чем они просят? Зинта, ты ли это? Ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь?

И опять сощурил глаза в смеющиеся золотые полумесяцы.

– Тогда скажи, чего им надо, и если речь идет о чем-то плохом, о каком-нибудь зловредном колдовстве, я возьму свои слова назад.

– А если не о колдовстве?

– Они у тебя денег взаймы попросили? Хотя на бедняков не похожи, и один говорит, что готов все свое состояние на тебя переписать…

– Зинта, я стал жертвой рекламы. Видишь ли, реклама – страшная сила.

– Это я помню, – согласилась лекарка.

О том, что такое «реклама», она знала из книг путешественников по мирам. Вдобавок прошлым летом она и сама побывала вместе с Эдмаром в другом мире. До сих пор вспоминала с оторопью, как нажала на запретную кнопку, и из телевизора выпрыгнула призрачная рекламная девица, которая принялась заманивать ее в заведение под названием «Гламур-Галактик».

– Только здесь-то причем реклама?

– Да как тебе сказать… Когда Дирвен растрепал на весь мир о том, какое счастье на него свалилось, он много внимания уделил моим достоинствам весьма специфического свойства. И нашлось немало желающих оказаться на месте Дирвена. Какие письма я получаю… Да при этом с какими стилевыми перлами… – он зажмурился и помотал головой. – Истинный ужас! Не буду тебе их показывать, тебе сейчас нельзя волноваться. А некоторые соискатели еще и сюда явились.

– Так вот чего они хотят? – ахнула Зинта. – Я-то думала… А они извращенцы бессовестные… Ну, я им выскажу!

– Ты куда? – Эдмар удержал ее.

– Пристыдить их, чтобы одумались!

– Пойдем лучше чай пить. Кофе и шоколад не предлагаю – тебе ведь не рекомендуется? С ними я сам разберусь. Они жалки и отвратительны, это бросает тень на мою репутацию, но я еще не решил, в кого их превратить.

– Ты что, так нельзя! Это будет зложительство еще хуже… Мой сопровождающий вызвал наряд, их заберут отсюда за нарушение порядка.

– Такое вариант меня тоже устроит, я сегодня добрый. Идем.

Они расположились на балконе. За кронами старых вишен, за черепичными крышами, виднелась далекая башенка – то скрывалась в плывущей по небу пелене цвета сепии, то снова проступала, поблескивая едва различимым циферблатом. За минувшее время почти все завалы в жилых кварталах убрали, но осталась еще резиденция Ложи, там пока ничего не трогали. Как объяснил Суно, вначале там надо выявить и обезвредить все «хвосты» – обрывки и побочные эффекты нарушенных заклинаний. Этим сейчас и занимаются, и Хеледика целыми днями там пропадает.