– Скорее нет, чем да. – И, если кто-то из присутствующих рассчитывал на упоминание Склодовской-Кюри2 или Панкхерст3, то был слегка удивлен итогом: – Возможно, моя мать.

– Ваша мать? – повторил, чтобы убедиться, Тимур, – а кто она по специальности? Чем занимается?

– О, у неё даже нет образования никакого, кроме школьного, – Ника безмятежно указала на подъезд, у которого следовало её высадить, – просто она умеет быть счастливой. Это то, чего не умеют люди, умеющие и имеющие, казалось бы, всё. Вот здесь притормозите, пожалуйста. Спасибо.

Тимур, пока она отстегивала ремень безопасности, бросился вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу.

– Не стоило, – польщено улыбнулась Вероника, находящаяся рядом с мужчиной недолго, а потому ещё не раскусившая его переигрывание. Да и разве каждого можно разоблачить? Кто поручится, что это не природное джентльменство?

Подав ей руку, Тимур довел женщину до домофонной двери.

– Вероника, вы удивительная женщина. Я ещё никогда не встречал такого уровня знаний, такой эрудиции, такого широкого кругозора. Я поражен и очарован. – Она покосилась ему за спину. Постер с рекламой свеженького сериала уже сменился на лицо какой-то актриски с баночкой всемогущего крема, омолаживающего за одну минуту на десять лет. Десять лет. Где-то такая разница в годах между ею и этим, выглядящим немного старше своего возраста, соблазнительным артистом.

– Благодарю, мне тоже было приятно познакомиться, – она принялась искать ключи от дома.

– Можем мы ещё как-нибудь увидеться? – не оттягивая, в рамках вежливой формы, спросил Тимур. Ника подняла глаза, не ожидав, что за комплиментами последует ещё что-то. Или предчувствуя, но уже не придавая подобному значения.

– Приезжайте ещё на лекции, – милостиво пригласила она, всматриваясь в стоящую перед ней фигуру. Красив, крепок, мужественен, обходителен. Очевидно, к чему он попытался перейти, но он друг её студента и открывать свои личные пристрастия с тем, с кем имеешь общих знакомых в пределах работы – неэтично.

– Только так? Иначе вас встретить невозможно? – стараясь не быть ни настойчивым, ни уступчивым, не ушел Тимур.

– У меня сейчас очень забитый график. Совещания, профессорские съезды, конференции, лекции и подготовки, – попыталась отболтаться Вероника, избегая лишней суматохи, которую создадут добавления в хорошо распланированном расписании. Но стоя в полуметрах от затянутого в лоск и блеск молодого мужчины, испытующе и с плохо прикрытым влечением смотрящим на неё, женщина ощущала в себе женщину, которая давненько никуда не выбиралась, тем более, с настолько роскошным спутником.

– Я всё понимаю, у меня самого график просто жуткий, поэтому обещаю не быть назойливым и отнимать минимальное количество времени. Хотя бы один час на ленч или ужин мне подарите? – Взвешивая «за» и «против», Ника быстренько вычислила максимальное совпадение удобства, пользы и удовольствия.

– Заезжайте на следующую лекцию. Прямо из университета заедем куда-нибудь перекусить. Вас устроит? – Не нужно будет идти на метро, доставят до дома, поест в хорошем ресторане за чужой счет. Чудесно. Денег у Ники и самой хватало, и она не была жадной, но несомненная выгода и экономия на лицо. И одна совместная трапеза ни к чему не обязывает.

– Буду как штык, – глазами, наполнившимися обожанием и вожделением, окатил Тимур женщину и, кивнув, отступил к машине. Махнув ему и Косте – в сторону автомобиля, – она пошла в подъезд.

– Что-то ты долго, она не бросилась упрашивать тебя сама взять её на пороге? – ухмыльнулся младший «соблазнитель на спор», не став пересаживаться вперед. Сзади и справа всегда ездит начальство, шефы и блатные. Он на своём месте.

– Нет, но судя по всему она не против к этому прийти, немного поломавшись. Обычная баба, ничего сложного.

– Ну да, ну да, – расплылся Костя, через призму Фрейда вспоминая её фразу, обращенную к нему: «Во время введения вы поразили нас глубоким пониманием темы». Во время введения тем сильнее поражаешь, чем глубже, всё верно. Только они, всё же, ставили на чувства, а не обладание телом и тут, по всем признакам, у него перед Тимуром явное преимущество. Ну что понимает этот жеребец в тонких материях чувствительного мира женских привязанностей? Они же не влюбляются через постель – это мужчины так могут, поэтому Костя и не хотел, чтобы дело дошло до секса. Это слишком интимно и, будь ты хоть трижды холоден и равнодушен к соблазняемой, побывав с ней под одеялом, невозможно будет отделаться от грязного чувства собственной отвратительности, если её после этого бросишь. Если сможешь, потому что секс был маленькой ловушкой для самого Константина.

Сигнал о начале пары был дан, и, не медля ни секунды, Ника, с места в карьер, принялась диктовать закрепляющий материал по классической теории эволюционизма и общественного прогресса Герберта Спенсера, не возвращаясь к краткому экскурсу в его биографию, а сразу же открывая новые знания из рассуждений знаменитого ученого. Ника вообще редко что-либо повторяла, считая, что по-настоящему важное никто не забудет. Если мы хотим есть – мы не забываем об этом, если хотим спать, то не забудем поспать. Если у нас собеседование, решающее всю будущую жизнь, то лишь последний дурак опоздает на него, а нормальный человек придёт загодя. Так она относилась и к знаниям. Если они нужны – они впитаются, и никакой растерянностью, неспособностью и бесталанностью оправдаться было перед ней нельзя, за исключением патологических случаев склероза, вызванного физиологическими нарушениями. Сама она с возрастом запоминала многое быстрее, чем раньше, и корила себя в душе, когда всё-таки что-то вылетало из головы. Возможно, пренебрежение повторениями было связано всё с тем же опытом молодости, когда она поняла, что дважды наступают только на грабли, а остального достаточно и по разу.

В аудиторию открылась дверь, и появился Константин.

– Простите, могу я войти? – он всё это время стоял за дверью и нетерпеливо отмерял минуты, когда можно будет появиться, прикинувшись опоздавшим. Так он намеревался привлечь внимание и, соответственно роли злого гения, позлить женщину. Но педантичный и пунктуальный, Костя разгневал и себя самого, не выдержав стоять дольше ста двадцати пяти секунд в опустевшем коридоре.

– Присаживайтесь, – указала Вероника Витальевна ему на незанятое место, которое он облюбовал на предыдущих занятиях.

– Я задержался, прошу меня извинить, – осознание непоправимой ошибки, кощунства наигранно отразились на лице парня. Ему не понравилось, что разрешив переступить порог, Вероника тут же опустила глаза к записям. Неужели осталась равнодушна к его непозволительной задержке?

– Зная вашу собранность, не сомневаюсь, что при желании вы могли бы и не опоздать. – так же, как она сейчас, мог бы улыбнуться айсберг Титанику: льдинисто, белоснежно, но бездушно, будто говоря «прости, друг, но я тебя потоплю». Костя сел, понимая, что Вероника догадалась о том, что причина его опоздания была либо несущественная, либо вовсе вымышленная. Да нет, она не может так запросто его читать, просто природная язвительность заставила её попасть в цель не метясь.

– Я не много пропустил? – уточнил молодой человек, раскрыв блок-тетрадь на отделенной зеленым разделителем социологии. Тон его, как обычно, был до того щепетилен и вкрадчив, что отвечать на него колкостью или грубостью выглядело бы откровенным хамством, тут преподавательница не могла поставить себя под удар, начав атаку первой.

– Как вы помните, – на радость прохлопавших ушами на прошлой лекции и на удивление себе, освежила Ника, поглядев на Костю, – мы остановились на том, что Спенсер, как эволюционист, рассматривал социологию неотъемлемой от биологии, анатомии, этнологии и антропологии, в связи с чем развитие общества ставил в прямую зависимость с законами природы и её развитием. Общество было для него неким организмом, функционирующим тем лучше, чем крепче во взаимосвязь входят его части – индивидуумы. Однако целостный предмет всегда нечто более значимое, чем сумма его частей. Дом, например, пригождается больше, чем отдельно разбросанные кирпичи, из которых он состоит, даже если их валяется столько же. Именно на этом основывается здоровое общество: оно должно понимать необходимость сплоченности, не превознося над ней собственную, личную значимость каждого.