– Нет, ваше высокопревосходительство.

– Тогда сходите за ним, и мы с вами предметно побеседуем по нему.

Растерянный Федосеев ушёл. Отсутствовал он недолго, а когда вернулся, то Самсонов туту же вызвал к себе адъютанта. Взял список, убедился, что напротив каждого наименования есть адрес и номер телефона, вручил это Липскому.

– Алексей Иванович, – обратился он к нему, – по этим адресам расположено четыре магазина, которые среди прочего торгуют телефонными проводами, нехватка которых наблюдается в нашей армии. Но конфисковать я их не хочу, чтобы не вызвать массового недовольства. Вопрос деликатный, на мой взгляд, и я бы хотел поговорить лично с их владельцами. Поэтому, свяжитесь с каждым из них, и первым делом невзначай поинтересуйтесь, сколько стоит погонная сажень этого провода, а потом представьтесь, от чьего имени вы говорите, и договоритесь об общей встрече на сегодняшний вечер. Чтобы подстегнуть их интерес, говорите прямо, что армия заинтересована в крупной покупке их товаров. Когда с ними закончите, то позвоните вот по этому номеру, это фабрика, которая производит в небольшом количестве провода. Найдите её хозяина и так же договоритесь о встрече, но на полчаса позже. И тоже подчеркните, что мы хотим сделать покупку.

Липский внимательно всё выслушал и кивнул.

– Разрешите идти? – Спросил он.

– Да, ступайте.

Федосеев растерянно хлопал глазами, внезапно осознав, как только что лишился приличного заработка.

– А с вами, господин полковник, я хотел бы теперь обсудить другой аспект деятельности. Мне тут попалась радиограмма, о деятельности вчера нашей кавалерии в приграничных районах. И у меня к вам вопрос, почему этот доклад передан по радио, а не телеграфу?

– Не могу знать, ваше высокопревосходительство. – Ответил Федосеев. – Наверно, им удобней отправлять донесения по радио. У них есть по одной станции в дивизии, а до телеграфа пока ещё доберёшься.

– В каком смысле? Разве эти дивизии не в районе Млавы находятся? Неужели так трудно отправить гонца вёрст на деесять до станции? А то эти радиограммы в эфире разносятся на сотни вёрст.

– Так шифрованные же, ваше высокопревосходительство.

– Понимаете ли, в чём дело, господин полковник. – Задумчиво вещал Самсонов. – Мне в своё время довелось беседовать со специалистами, и меня заверили, что шифры, используемые в нашей армии, не то, чтобы простые, но могут быть довольно легко раскрыты. Трудно сказать, сколько времени на это уйдёт у противника, но это может случиться в любой момент. – На самом деле Самсонов это просто знал, только не мог ему сказать прямым текстом об этом. Пришлось напускать тумана. – Разумеется, в данном послании не содержится ничего важного. Даже если германцы его прочитают, то ничего принципиально нового они не узнают, разве что уточнят наши потери. Но могут же быть и другие ситуации, а мы кричим на весь эфир о наших проблемах и намерениях. Что делать с шифром, я, конечно, не знаю, но вот обсудить с вами, как свести к минимуму количество радиограмм, я бы хотел. Телеграфные и телефонные станции переведены на военное положение?

– Конечно.

– Там выставлена охрана, есть дежурные связисты, которые занимаются передачей и соединением только военных сообщений?

– Безусловно.

– Так в чём же дело? Почему связь осуществляется через радио, хотя насущной необходимости в этом пока нет? Мы сами даём противнику материал для размышлений. И когда возникнет ситуация, где срочность будет иметь первостепенное значение, то он может и догадаться о содержании.

– Исправлю, ваше высокопревосходительство.

– Донесите это до всех командиров корпусов и кавалерийских дивизий. А я издам соответствующий приказ о том, чтобы радиосвязь использовалась только в экстренных случаях.

– Будет сделано. Разрешите идти?

– Да.

Оставшись один, Самсонов перевёл дух, и устало посмотрел на стопку бумаг, требующих его внимания. Но прежде, чем заняться ими, взял чистый лист бумаги, и начал скрупулёзно выписывать на него свои начинания и фамилии людей, задействованных в этом. Голова начинала пухнуть от всего, и требовалось как-то упорядочить мысли. Завершив свой труд, он почувствовал облегчение, и принялся за бумаги. Едва успел с ними покончить, как зашёл Липский, и доложил, что прибыли хозяева магазинов. Самсонов велел позвать Федосеева, и приготовился к беседе. Армейского связиста он вызвал по двум причинам. Во-первых, вдруг что-то дельное подскажет, а во-вторых, чтобы лично убедился, что командующий не просто отнял у него хлеб, но и сам ничего не взял. Ну, и так, в качестве профилактики вороватых наклонностей.

Вошли четыре человека, настороженно поглядывавших на генерала. Наверно, каждый из них понимал, что при желании он может попросту отнять у них всё, выдав взамен ничего не стоящие бумажки.

– Здравствуйте, панове. – Обратился он к вошедшим.

Они поприветствовали его в ответ, и Самсонов, сверяясь со списком, познакомился с ними, запоминая, кого и как зовут. Тем временем явился Федосеев, и Самсонов разрешил ему сесть, чтобы не стоял столбом.

– Ходить вокруг да около не буду, панове, – начал он, – потому скажу сразу, что армии нужны дополнительные провода для телефонов и телеграфа. Первым моим позывом было их конфисковать под долговые расписки, но потом я подумал, что тем самым оставляю вас если не без куска хлеба, то, во всяком случае, без колбасы. И не только вас, но и ваших работников, которые суть простые люди, и на честный труд которых государство вправе рассчитывать. Равно, как и на законопослушность в эти непростые времена. Поэтому, я всё же решил осуществить покупку необходимого, пока в армейской казне ещё есть деньги. Потом они всё равно куда-нибудь уйдут, так уж лучше я их потрачу с пользой для дела. И в силу этого, рассчитываю на ваше понимание. Не пытайтесь на этом нагреть руки, тем более, что цена продажи нам известна, а за оптовую покупку положена хорошая скидка.

– Сколько вы хотите получить, ваше высокопревосходительство? – Спросил высокий худой мужчина в очках.

– Всего нам надо пятьсот километров провода, но поскольку у вас вряд ли есть такое количество, то мы просто купим всё. Сколько у вас есть?

– Шестьдесят примерно. – Ответил спрашивавший.

– А у вас? – Обратился Самсонов к остальным.

У остальных было ещё примерно по пятьдесят.

– В сумме, двести десять. – Подвёл итог Самсонов. – Уже неплохо. Сколько вы готовы уступить в цене?

Начался торг, который всегда составлял суть таких сделок. Пошли жалобы, что дома дети голодные… Как же, устриц давно не ели! Что пан генерал заставляет их идти на убытки и прочее. Самсонов в свою очередь давил на бедность армейской казны, и в конце пригрозил, что передумает, и попросту отнимет. В итоге сошлись на скидке в двадцать пять процентов. И под жалобные стоны «разорённых» коммерсантов, Самсонов подсчитал общую сумму, и вызвал казначея. Тот явился, когда они уже ушли, и, снова в присутствии Федосеева, казначей выписал ему требуемую сумму. В его глазах читалось удивление с непониманием. Связист так искренне хлопал глазами, глядя на Самсонова, что у того даже возникло сомнение, а может он действительно чего-то не понимает в этой жизни? Но он прогнал эти мысли, и попросил обоих задержаться, для беседы со следующим посетителем. Или просто для присутствия, чтобы потом не бегать туда-сюда.

Фабрикант вскоре явился. Им оказался интеллигентного вида человек, но не в смысле «творческого», а рабочего. Глядя на него, в первую очередь и приходила в голову мысль, что это настоящий инженер. На делягу он меньше всего походил, и вообще, напоминал Юрия Соломина в роли Телегина. Умный внимательный взгляд, спокойное выражение лица. После приветствия, заговорили о деле. Самсонов опять прямо ему рассказал о своих потребностях, а также о том, что не хотел бы усугублять ситуацию в стране конфискацией товаров. Фабрикант оценил его благородство, и поинтересовался о нужном количестве.

– Триста километров. – Ответил Самсонов.