– То же самое. Надо только поискать. Кроме того, есть товарные станции, некоторые из них частные, где вообще неизвестно что творится. Если туда нагрянуть неожиданно, то можно найти очень много вагонов. Например, в Глиноецке на кирпичных заводах и глиняных карьерах, или Велишеве на песчаных карьерах. Сказать о количестве сходу не берусь, но это может быть очень много.

– Отлично! – Обрадовался Самсонов, потому что это решало много проблем, связанных с медлительностью переброски войск не только к местам дислокации, но и к фронту. – Как вас по имени-отчеству?

– Александр Владимирович.

– Вот что, Александр Владимирович. Завтра с утра зайдите к начальнику военных сообщений, а я распоряжусь, чтобы он выделил вам в помощь ещё офицеров. И начинайте искать любые вагоны и паровозы. Соответствующий приказ я издам. В нашей полосе ответственности в средствах не стесняйтесь, закрывайте всё сообщение по железной дороге, ну, а южнее, соответственно, осторожней, чтобы раньше времени не вызвать гнев ставки. И собирайте всё это в район Новогеоргиевска. Если будет не хватать людей, смело обращайтесь в любое время. На данном этапе вашу деятельность я считаю первоочередной.

– Ваше высокопревосходительство, собрать-то можно, но я сразу могу сказать, что это будет очень много. Они просто не поместятся в Новогеоргиевске, и встанут на подъездных путях, мешая друг другу.

– В Варшаве оставлять всё это опасно. Как мы отнимем, так и у нас отнимут, если всё это будет на виду. Надо куда-то спрятать от любопытных и завистливых глаз.

Лядов задумался, понимая двойственность ситуации. Помолчали вдвоём, ища выход. Но поскольку Самсонов уже имел конкретные мысли на будущее, то первым предложил решение он:

– Значит, нужна своя станция, где-нибудь к северо-востоку от Новогеоргиевска, но недалеко. А для этого нужны рельсы и прочее. И довольно много. Вопрос к вам, как знатоку местного хозяйства – где взять?

Лядов немного подумал, и предложил:

– Сейчас, в виду недавних изменений стратегии, строится новая ветка железной дороги от Плоцка, с левого берега Вислы, до Кутно. Строится она под европейскую колею, но нам главное рельсы и шпалы, которые мы уложим, как захотим. Строится она частными подрядчиками, поэтому проблем с конфискацией материалов не должно возникнуть. Не могу сказать сразу, какие там запасы, но даже если не будет хватать на нашу станцию, то можно разобрать часть уже имеющихся путей.

– Как замечательно. – Обрадовался Самсонов, едва удержавшись, чтобы не потереть ладони.

– А на сколько путей вы планируете станцию? – Задал вопрос Лядов.

– Это будет точно не два пути. Надо подумать и посчитать, возможно, вместе с вами. Но в любом случае, берите по максимуму, потому что даже если что-то останется, нам это пригодится при восстановительных работах в Пруссии. Людей я вам дам и на это, привлечём кого-нибудь из других отделов, главное, чтобы среди них было хотя бы несколько ваших специалистов.

– Нужны будут деньги. Конфисковать материалы можно, но вот разбирать и грузить их будет некому. Причём на разборку простых солдат ставить нежелательно. Проще нанять местных рабочих, но для этого им надо заплатить.

– Ну что же, выделим вам из армейской казны средства. Главное скорость. Всё вроде. – Подвёл итог Самсонов. – Главное сами не пропадайте никуда, посылайте людей. Могут возникнуть новые вопросы, требующие обсуждения.

– Конечно. – Подтвердил Лядов. – Постараюсь быть всегда в штабе.

– Всё, ступайте, Александр Владимирович. Дел у вас невпроворот.

И Лядов, не смотря на свалившуюся на него новую работу, ушёл довольный и преисполненный собственной значимости. Поглядывая на шелестевшего бумагами Орановского, Самсонов снова подошёл к карте. Теперь она выглядела для него несколько по-другому, и начали появляться конкретные идеи, как, не меняя формальных предписаний фронта, изменить суть планируемого наступления. Но по прежнему не хватало конкретных данных, когда оно точно планируется, и какие части к этому времени будут на месте. То, что Пятнадцатый корпус Мартоса надо вести не в Маков, а задержать где-то в районе железной дороги, чуть севернее Новогеоргиевска, это было уже ясно. Оставался вопрос с Первым корпусом, когда он прибудет, и с Двадцать Третьим, когда его передадут в распоряжение армии. И передадут ли вообще, потому что было неизвестно, что предпринял Самсонов в ситуации без вселенца в голове, чтобы заполучить себе и этот корпус. Посмотрев на часы, Самсонов понял, что уже поздно. Предаваться размышлениям можно ещё долго, но лучше на сегодня закончить, и отправиться спать в новые апартаменты, которые ему выделил квартирмейстер, Василий уже наверняка там.

Уже поздно вечером он покинул свой штаб, отправляясь в ресторан поужинать. Варшава, переполненная военными, гуляла. В ресторане было шумно, играл оркестр, около которого танцевали пары новомодное танго. Хотя и ходили слухи, что для офицера императорской армии участие в таком танце предосудительно, ведь в нём дама недопустимо вульгарно «трётся брюхом о партнёра». Но в данный момент это господ офицеров, кажется, нисколько не смущало. Они прибыли на войну, и отдыхали. Постановление о сухом законе ещё не успело докатиться до границы. Или его попросту не выполняли. Поэтому здесь наливали. Правда, заведение было «приличным», и никто не буянил, офицеры пили в меру. С трудом найдя свободный столик, Самсонов уселся за него, сделал заказ подбежавшему вскоре официанту. Пока ждал, наблюдал за публикой. Беззаботность людей поражала. С другой стороны, а чего им грустить? Война хоть и объявлена, но серьёзных боёв не было ещё совсем. Ещё не потянулись длинные обозы с ранеными. Эти люди ещё ни в кого не стреляли, и в них ещё никто не стрелял. Они ещё не потеряли боевых товарищей, с которыми может час назад разговаривали. Люди ещё не знают, что их ждёт пока самая страшная война в истории человечества. И самая массовая. Им даже в голову не приходит, что скоро целые страны исчезнут с карты. В том числе и их собственная – Российская империя. Они ещё не понимали, что мир бесповоротно изменился, а впереди всех ждёт беспросветный кровавый хаос. Вдруг он почувствовал беспокойство. Как у всякого военного человека, это обычно было связано с опасностью. То самое чутьё, у Самсонова развитое неплохо. Он напрягся, внимательно поглядывая по сторонам, хоть сознание и утешало мыслью, что ничего страшного в центре Варшавы случиться не может. И вскоре он понял причину этого внезапно появившегося чувства – его буквально сверлили взглядом до боли знакомые синие глаза, мелькавшие за постоянно двигавшимися фигурами. Анастасия Полонская мало изменилась за те восемнадцать лет, что они не виделись, хотя годы и оставили свой отпечаток на её лице. Музыка исчезла, пары кружились в каком-то одним им ведомом ритме, а он сидел, прямой, словно гвоздь, и не сводил глаз с когда-то столь дорогого лица. И она тоже. Их глаза находили дорогу сквозь мельтешащих людей, и, несомненно, она тоже ничего не слышала, погружённая в воспоминания. Но вот по её красивому лицу пробежала тень, глаза заморгали, и она повернула голову в сторону. Вынуждена была повернуть, потому что к ней настойчиво обращался седой мужчина в пенсне, сидевший за тем же столом. Самсонов быстро опустил глаза. Очень кстати появился официант, принёсший еду и бокал вина. Кажется, никто не обратил внимания на их игру в гляделки, которая продолжалась, наверное, несколько секунд, за которые пронеслась целая вечность. Аппетит пропал, Самсонов вяло ковырялся в тарелке, стараясь не поднимать глаз, незаметно погрузившись в воспоминания…

Это был последний год его первой службы в штабе Варшавского округа офицером. Хотя он и не знал ещё, что это так. Анастасия была прекрасной молодой женщиной, кружившей голову многим, но в свои двадцать лет так и не нашедшей избранника. Самсонов, тридцати семилетний офицер, тогда ещё не женатый, прекрасно знал её, но старательно не обращал внимания на столь ветреную особу. И, как это часто случается в таких ситуациях, это её задело. К тому же, он всегда был видным мужчиной, поэтому мог и сам кружить голову женщинам, чем не однократно и пользовался. Но здесь он сразу понял, что шансов у него немного. Анастасия, в отличие от него, богата, вокруг неё всегда вилось такое количество поклонников, что Самсонову просто претило быть одним из многих. И он старательно не обращал внимания на неё. И дождался! Попав под массированный обстрел женских уловок и хитростей, чтобы привлечь его к себе. Но он держался, чем, кажется, привёл Анастасию в бешенство. Она сама устраивала «случайные и неожиданные» встречи, где бы он ни появлялся. Куда бы он ни пошёл, везде была она. Правда, в компании неизменных поклонников, но не было ни малейших сомнений, что они просто следуют за ней, как стадо баранов. Самсонов уже понял, что это такая игра, но своим принципам решил не изменять, и продолжал игнорировать Полонскую, находя даже некое извращённое удовольствие в своей непоколебимости. Однажды, он даже специально отправился в дешёвый кабак на окраине, где кроме вонючей самогонки и местного шмурдюка, именуемого вином, ничего не наливали. Поскольку о своём походе он известил кого надо накануне, то вскоре с удовлетворением увидел явившуюся в это убогое заведение Полонскую, вместе со сворой ухажёров. Его немало позабавило, как она морщила свой носик, стоя в растерянности посреди зала. Под всеобщий хохот сидящих здесь рабочих и мелких лавочников, она выскочила на улицу, поняв, что над ней таким образом пошутили. На какое-то время нелепые преследования прекратились, и Самсонов уже вздохнул было спокойно, но потом произошёл тот роковой случай на охоте.