Харди решил пока что не слишком удивляться, а сперва всё выяснить -- чтобы потом удивиться насчёт всего скопом.
Вышел обратно и увидел Джону.
Лосеобразные туземцы сновали туда-сюда, о чем-то переливчато переговаривались, чем-то были заняты, а Джона сидел у костра и хлебал из миски какую-то бурду. Обернулся и приветливо махнул ложкой.
Дескать, иди сюда, тут кормят.
Харди, придерживая свою импровизированную тогу, подошёл и тут же получил свою порцию бурды.
Очень вкусной.
***
<i>Говорящие -- говорят. Слушающие -- слушают. Но не говорящие и не слушающие погружаются в несуществование.
Слушай или говори. </i>
***
Джиппер Харди возвратили после завтрака. А с ним -- штаны, и футболку, и рюкзак, и всему этому Харди чрезвычайно обрадовался. Он включил джиппер и наконец сказал:
-- Спасибо.
А ему ответили:
-- Мир есть любовь.
Надо же, а ведь обещали, что будут каннибалы. Не то чтобы Харди жаловался. Его, ей-богу, всё устраивало, но всё же. И Джона ушёл смотреть что-то там, о чём он довольно бодро договорился на пальцах.
-- Вы восстановили все мягкие ткани. Кожа, мышцы. И никаких шрамов. И у вас звукоизоляция на хижине.
На него поглядели этими их золотистыми глазами с красивыми вертикальными зрачками -- удивленно.
-- Что ж мы, дикари какие? -- спросили. -- Мы, конечно, живем в изоляции, но все свои потребности обеспечить в состоянии. И рады помочь тем, кто оказался в беде.
-- Но... Но ведь находили обглоданные тела... Кости...
-- Так это всё цветы-охотники. Вам повезло, вы столкнулись с детенышем. А есть ведь взрослые, они способны проглотить вас целиком.
-- О.
Харди теперь уже внимательно оглядел своего собеседника. Или собеседницу. Или...
-- Третий пол?
Показалось, что собеседник рассмеялся. Это был такой фыркающий, слегка изумленный звук.
-- Ну, если пожелаете. Я -- Лари. Я тут почти главное.
-- Харди Квинс, культуролог. Это...
-- Учёный.
Лари кивнуло.
-- Да. Исследую культуры народов Вселенной.
Лари качнуло рогами. Потом снова издало нечто фыркающе-непереводимое.
-- Мы стараемся не становиться объектом исследования. Мы намеренно отгородились от мира, потому что хотели бы сохранить свою культуру в неприкосновенности. Мы её очень ценим.
Харди постарался выглядеть как можно более дружелюбным.
-- Я вовсе не намерен нарушать вашей неприкосновенности. Я всего лишь собираю фольклор. Священные тексты. Сказки. Вот это всё.
Лари дернуло ушами и пожевало воздух, глядя на Харди с изрядным сомнением.
-- Когда люди Содружества приходят на крайние миры, они делают всех живущих рабами своих совершенно ненужных штуковин. Порабощают. Поедают. Перемалывают. Делают похожими на себя.
Джиппер подавился каким-то словом.
Харди поднял руки, надеясь, что открытая ладонь и в этом мире символизирует открытость намерений.
-- Я не сотрудничаю с государствами. Я всего лишь путешественник.
***
<i>Люди хотят быть счастливыми. Животные счастливы от рождения столь же, сколько беспамятны и безмятежны в незнании.
А люди -- знают. Многие знания умножают скорби. Многие скорби приближают смерть.
Счастливый человек вечен, несчастный уходит в небытие. Люди обязаны быть счастливыми. </i>
***
Микаэль злился.
Он вообще злость предпочитает волнению и страху, потому что злость хотя бы можно выплеснуть: сломать там что или швырнуть дротик в стену. Дротик, конечно, виртуальный и стены не пробьёт, но всё же.
Шесть стандарточасов.
***
Видимо, его руки пришлись по душе -- мягкие пушистые ладони их обхватили и долго держали, не отпускали. А потом Лори снова пожевало воздух и качнуло рогами:
