– Со мной никто обычно не общается,– буркнул Молчанов. В ответ Лысенко расхохоталась. Эскалатор на «Сухаревской» был на редкость длинным.
Когда контролёры оказались на платформе, они принялись оглядываться в поисках либо Аглицкой, либо плачущего юноши. Молчанов никак не мог найти ни предполагаемого призрака, ни новую знакомую. Он чувствовал, что сейчас произойдёт что-то страшное, что-то очень плохое. Тут наконец Максим Владимирович увидел и Аглицкую, и загадочного юношу. Лера стояла посередине зала и оттуда наблюдала за стоящим у края платформы парнем, по лицу которого потоком струились слёзы. Но если Лера совсем не понимала, что происходит, и просто с волнением наблюдала за плачущим юношей, то Молчанов сразу понял, к чему идёт дело.
Эти сжатые кулаки, трясущиеся колени, губы, которые что-то беззвучно шепчут на прощание. Рука несколько раз дёрнулась к карману. Максим Владимирович знал, что в кармане лежит телефон: хочется напоследок написать кому-то, или позвонить. Всё это Молчанов уже видел как-то раз. И запомнил на всю жизнь. Между тем таймер показывал двадцать секунд до прибытия поезда. Надо было что-то предпринимать. Причём срочно.
Максим Владимирович пошёл в сторону плачущего юноши, ускоряясь с каждым шагом. Тоннель уже был освещён фарами приближающегося поезда. Парень сделал глубокий вдох и, всхлипнув, выдохнул; закрыв глаза, сжал кулаки ещё сильнее и шагнул на пути. Молчанов, не раздумывая, прыгнул вслед и за секунду до непоправимого повалил парня в жёлоб между рельсами.
– Охренеть, я в какой фильм попала?– поражённая увиденным Лысенко с ошарашенной улыбкой подошла к Аглицкой. Лере же захотелось достать телефон и вызвать себе санитаров, а заодно посмотреть, не поседели ли её волосы.
Когда Молчанова и плачущего юношу, который оказался вполне живым и назвался Георгием, достали из-под поезда, Арина нервно смеялась и расспрашивала парня о причинах неудавшейся попытки суицида.
– Ну чего у тебя? Любовь несчастная, да?– юноша кивнул.– Господи, банально-то как! Вот вообще не переживай. Сама она дура. Красавец какой! На такого любая девушка нападёт и не отцепится, если у неё глаза не в жопе! Ну чего ты так кардинально, а? Вот это вообще не выход. От слова совсем. Я тебя лично на сайте знакомств зарегистрирую, если надо будет, слышишь! Тебе лет-то сколько? Жизнь только начинается! Ты таких баб столько ещё встретишь, что считать перестанешь. Вот вы, мужики, странные! Одна идиотка попадётся – и сразу под поезд! Ну кто так делает? Не выход это, ещё раз скажу! Ты внимательно меня сейчас слушай. И реветь не надо. Нервы свои не трать, они не восстанавливаются.
– Восстанавливаются,– хрипло проговорил Георгий.
– Да хрен с ними, с нервами!– отмахнулась Арина.– Тебе просто не обидно столько сил тратить на какую-то пилотку? Ты парень замечательный, по тебе сразу видно. Это она теряет, понимаешь? У меня вот у подруги дочка сейчас есть одинокая. Красавица просто высшего уровня! Лично вас сведу, понял? Ты близко живёшь?
– Да. Дом за церковью. Там во двор… зайти надо. Через арку.
– Я тебя лично доведу и в руки кому-нибудь передам. Не-не-не, ты у меня живее мёртвого будешь!
Пока Лысенко заговаривала Георгия, Молчанов, утирая пот со лба, наблюдал за этим диалогом, сидя на лавке вместе с Аглицкой. Девушка, убедившись, что её волосы сохранили свой удивительный цвет оттаявших после долгой зимы листьев ясеня, повернулась к Максиму Владимировичу и откровенно спросила:
– У вас каждый день такой писец происходит?
– Нет, конечно. Хотя в последнее время что-то часто под поезд бросаются. То собаки то люди…– неожиданно, Молчанов кое-что вспомнил. Он подошёл к Георгию и прервал словесный поток Лысенко.– Простите, молодой человек, а в вашем круге общения не было студенток Бауманки?– юноша помотал головой.
– Молчанов, ты сбрендил? Какая Бауманка?– не поняла Арина. Засмеявшись от глупого вопроса, Лысенко тут же продолжила.– Ты его не слушай. А вообще ты мне сразу показался каким-то несчастным. Как увидела ещё когда ты в первый раз пришёл, сразу поняла – что-то не то!
– В какой первый раз?– Георгий начал отходить от потрясения и попытался понять суть вопроса.
– Ну ты же не сразу решился, раза два до этого приходил сегодня,– пожала плечами Лысенко.
– Ничего п-подобного. Я только один раз сюда пришёл. Сейчас. Чтобы сразу… прыгнуть,– выдавил юноша.
– Бедняжка,– Арина вздохнула.– Всё из головы вылетело. Ничего, оправишься. Ну и вот, слушай дальше…
Максим Владимирович отошёл обратно к Аглицкой и опустился на лавку. Лера не знала, что сказать, а Молчанову нужно было подумать, поэтому на какое-то время воцарилось молчание. Нарушил его, что удивительно, Максим Владимирович.
– Там сейчас другая бригада подъедет, я сегодня работать не буду.
– Ну само собой,– кивнула Аглицкая.– Сейчас бы работать после такого веселья!– и опять тишина. Однако через пару минут Лера вздрогнула и ткнула в бок своего нового знакомого.– Максим Владимирович, дай номер свой.
– Чего дать?– не понял Молчанов.
– Телефон свой дай, говорю.
– Это в каком смысле?– Максим Владимирович совсем не ожидал такой просьбы и нашёл её двусмысленной.
– Ничего не подумай, с тобой весело просто. А у тебя девушка-то есть?
– Нет,– Молчанов помотал головой.
– Найдём. Я тебя в свет выведу. Какой-то ты загнанный.
Когда Максим Владимирович пришёл домой и сел перед телевизором, то даже не включил его. В голове роились мысли. Он отчаянно пытался понять, что за существ видел уже два раза за последнюю неделю. Они наверняка были одного происхождения. Георгий явно был жив, значит, это точно не призраки. Но кто-то же стоял у стены тогда. Кто-то же плакал, поднимая голову к потолку. Кто-то, излучавший загадочное белое свечение. Кто-то, точь-в-точь похожий на Георгия. Кто-то, но не он.
Глава 3. Жизнь ради искусства
Через несколько дней после инцидента на «Сухаревской» Максиму Владимировичу объявили, что какое-то время ему предстоит работать на «Трубной» в великолепной, по мнению Молчанова, должности. Максиму Владимировичу предстояло сидеть в мониторной, куда транслировались видео с камер на станции, и изредка выходить, если появится что-то нехорошее. Это входило в обыденное для Молчанова понятие Службы безопасности. Огорчало немного то, что при таком виде деятельности подразумевался коллега – работа была парной.
Но это можно было перетерпеть. Коллега явно не начнёт вытаскивать Молчанова на прогулки, не будет пытаться пойти с ним в клуб. Дело в том, что за эти несколько дней у Максима Владимировича появилась подруга. Лера была первым человеком, которого не смущала полная безынициативность Молчанова. Она писала ему первой, сама звонила порой, звала на прогулки, и, в целом, Молчанов понял, что её звонки прекрасно помогают справиться с мрачной серостью работы в метро.
В тот день эту серость, помимо Аглицкой, скрасил коллега. Оказавшись в мониторной, Максим Владимирович увидел за пультом знакомый силуэт. Это был едва ли не единственный человек, общество которого Молчанову было приятно – его тёзка, тоже Максим. Но Вячеславович. Максим Вячеславович Иссинский, худой, среднего роста мужчина с длинными тёмными волосами, плотно прилегающими к черепу. На его лице всё время было позитивное выражение. Даже если Иссинский был сосредоточен на чём-то, уголки его губ всегда были чуть приподняты. Рассмешить Максима Вячеславовича было невероятно легко. Он был лёгок на подъём и быстро вникал в суть любой шутки. Приятнее человека Максим Владимирович в метро не встречал. Как всегда, Иссинский сразу же обернулся на звук открывшейся двери.
– О, Молчанов,– Максим Вячеславович засмеялся и, привстав, пожал Максиму Владимировичу руку. Его веки в состоянии покоя всегда были чуть-чуть опущены. Создавалось впечатление, что Иссинский всё время хочет спать. Но в моменты беспокойства и крайнего сосредоточения глаза распахивались во всю ширь.– Как жизнь?
