Когда Максим Владимирович затребовал у диспетчера отключение электричества на контактном рельсе и задержку поезда, он со спокойной душой направился наблюдать за забавными связистами, которые, переругиваясь между собой, подсаживали лабрадора и его хозяина на платформу. Непонятно, почему ни смотрящие по камерам, ни старший по станции не обратили на происшествие внимания, но это было даже на руку всем участникам. После того как все твёрдо встали вне путей, Молчанов отправил работников станции на свои места, а сам вместе с радостным собачником и его верным питомцем отправился к эскалаторам. Разместившись в будке, Максим Владимирович не стал закрывать дверь, а решил высказать спасённому всё, что о нём думает.

– Это как вас с лабрадором-то пустили?– спросил Молчанов, понимая, что спас от выговора также и контролёршу.

– Да вот, я с собакой обычно на машине, а тут Арнольду на осмотр к ветеринару надо, а она не заводится, зараза! Ну и подумал – проеду разок, и ничего не случится. Так кто бы знал!

– Да, конечно,– пробормотал Максим Владимирович и поднял взгляд на эскалаторы. В этот момент он вспомнил про утреннюю девушку и спросил:

– А вы… вас как зовут?

– Даниил,– мужчина протянул Молчанову руку. Тот торопливо пожал её и продолжил.

– Даниил, а вы случайно не знаете, тут никаких… съёмок не проводят в районе?– он тщательно подбирал слова, но всё равно не смог нормально задать вопрос.

– Каких съёмок?– не понял Даниил.

– Ну, ужастиков там или детективов.

– Да вроде бы не проводят…– задумался тот.

– А инцидентов никаких не случалось, не знаете? Может, кого машина сбила или из окна кто-то вывалился?

– Да нет, не слышал,– Даниил не совсем понимал, куда клонит Молчанов.– А что?

– Да так, увидел одну вещь странную. Объяснить никак не могу,– во взгляде собеседника Максим Владимирович уловил заинтересованность, поэтому продолжил.– Какая-то девушка. Вся израненная, окровавленная. И череп у неё в одном месте откололся немного. И холодная вся была. Она ещё прошла на платформу и села в пустой поезд, куда больше никто не сел. У меня раньше в жизни ничего такого… необъяснимого не случалось,– новые ощущения выводили Молчанова из зоны комфорта даже больше, чем разговор с человеком. Поэтому он пытался разобраться, откуда взялась эта странная девушка. Даниил молчал, а Максим Владимирович бормотал себе под нос:

– И ещё кожа у неё такая… белая… как будто изнутри светится немного…

– Как вы сказали? Светится?– внезапно мужчина напрягся, а его пёс недовольно заворчал.

– Ну, не то чтобы светится… вроде даже отражает свет со станции. Понимаете?– Даниил кивнул:

– Понимаю. У меня тоже что-то такое было.

– Не расскажете?– спросил Молчанов и опешил. Ему стало интересно. Это было ещё одно незнакомое ощущение. Слишком много нового за один день.

– Расскажу!– мужчина неспешно погладил бороду и начал.– Это было пару лет назад. Помню, год високосный был. Уже кончался как раз, декабрь на дворе стоял. Я сидел у себя в комнате за компьютером. Жена в магазин ушла, а это обычно долгое мероприятие. Ну и вот, сижу я дома один. Арнольда тогда ещё со мной не было,– он потрепал пса между ушами. Тот высунул от удовольствия язык.– И тут слышу странный звук. Из ванной. Как будто бы стирает кто-то вручную. Я ещё подумал, жена что ли вернулась, но я бы услышал хлопок двери, в квартиру явно никто не входил. Звукоизоляция в доме хорошая, такая слышимость проявились бы чутка пораньше – у нас сразу все соседи имелись, никто не заселялся после нас. А то, может там такая система, что от соседей сверху слышно, а от соседей снизу не слышно, откуда я знаю? А по лестничной клетке у нас такие соседи хорошие ещё тогда были – дед Фёдор с женой Евдокией. Дед пил, конечно, много. А она же всё время болела. Но хорошие такие были соседи. Я это всё не просто так рассказываю, это к моей истории самое прямое отношение имеет. Ну вот, сижу я и думаю, что это может быть. Уже было, например, что у меня жена забывала снять с плиты какую-нибудь сковородку и в ней всё шкварчить начинало. Я поначалу нервничать начинал ещё, а потом привык. Вот и тогда подумал, наверное, она стиральную машинку не выключила, но ещё послушал – а там звук как будто прямо руками стирают, перебирают. Ну решил, что это уже точно что-то не так пошло, и пошёл, в ванную. Дверь открыл и тут же и застыл. Над раковиной стояла бабушка Евдокия и стирала длинное вечернее платье. И сама бабушка, и платье – всё было таким как раз белым, словно светящимся. Я так опешил, говорю ей: бабушка, вы тут чего делаете, а она отвечает, что вроде как стирает. Ну, соображаю – всё правильно, бабушка Евдокия зашла постирать. Жена, наверное, пустила. Может, у них воду отключили. Ну я обратно к себе пошёл и сел за компьютер. Через пару минут чётко слышу хлопок двери. Встаю. Иду в прихожую. Это жена пришла. Спрашиваю, что там у соседей, чего они к нам стирать ходят, а она так на меня странно посмотрела, говорит, что не пускала никого. Иду в ванную, а там никого. Думаю, что за чертовщина, хлопка-то не было. Иду к соседям, звоню в дверь, дед Фёдор открывает – весь в слезах. Говорит, бабка моя померла. Вот тогда мне по-настоящему страшно стало. Не знаю, в общем, зачем ей ко мне на стирку понадобилось приходить, но пришла же…

Некоторое время и Даниил, и Максим Владимирович сохраняли молчание. Оба думали над странными и необъяснимыми событиями, произошедшими с ними. Наконец Даниил вспомнил, что надо бы отвести Арнольда к ветеринару. Мужчины распрощались. До конца смены оставалось ещё долго. Молчанов думал о том, как странно чувствовать интерес к чему бы то ни было после стольких лет полного безразличия. Вполне вероятно, что ни Даниила, ни его собаку Молчанов не увидит больше уже никогда. Но почему-то хотелось, чтобы встреча с этой парочкой ещё хоть раз произошла. Это было не столько желание самой встречи, сколько неприятие той мысли, что больше они не увидятся. Это было странно. Молчанову пришлось бегать по станции, контактировать со связистами и диспетчером, а лабрадор обслюнявил Максиму Владимировичу пальто.

Вроде бы Молчанов должен быть зол. Вернее, конечно же, злиться Молчанов не умел. Но как минимум Максим Владимирович ожидал от себя хотя бы стабильного безразличия. У него и друзей-то никогда не было. Не было в них нужды. Максим Владимирович всегда был уверен в себе и во всём, его окружавшем. Поддержка никогда не требовалась. Общение тоже. Возможно теперь, когда с Молчановым произошло нечто, выбивающееся из привычного распорядка дня и что он не смог объяснить, ему понадобился взгляд со стороны? Да, вполне возможно.

Но тогда что же это была за девушка? Неужели призрак? Но она же не была прозрачной, до неё можно было дотронуться. Бабушка эта вообще воду включала. С другой стороны, что это, если не призраки? В мистических делах у Максима Владимировича опыта не было никакого, поэтому рассуждать на эту тему он не мог. Да и рассуждать он не умел.

Обычно, придя домой после рабочего дня, Молчанов садился перед телевизором и просто смотрел в экран. Мыслей в его голове не было никаких. Когда он начинал чувствовать, что засыпает, Максим Владимирович выключал телевизор и шёл в кровать. С утра, проснувшись со своей дисанией, шёл на работу и там продолжалось ровно то же самое. Только смотрел он не в экран, а на окружающую действительность. Она была не многим интереснее, но нужно было на что-то смотреть. При этом Максим Владимирович не думал абсолютно ни о чём. Практически всегда он просто наблюдал. А тут потребовались усилия, чтобы подумать.

Именно поэтому Молчанов почувствовал облегчение, когда смена закончилась. Значит, скоро он будет дома, может, ляжет спать даже пораньше. Возвратившись в родную квартиру, Максим Владимирович устало опустился в кресло и включил телевизор. И сразу его поразили две вещи.

Во-первых, не пойми откуда взялись ещё два канала. Новостной федеральный и какой-то магазин на диване. Но это Молчанов понял уже позже, когда разбирался, по какому из своих привычных каналов вообще может быть показано то, что он увидел, как только включил телевизор.