– И они позволят нам воспользоваться зеркалом? Свидетелем?

– У меня нет полной уверенности, что кто-то из моих соплеменников все еще там живет. Чистые держались особняком с тех пор, как на Джао э-тинукай’и напали в то время, когда там побывал твой дед. Виньеда, госпожа преданий, привела в Да’ай Чикизу несколько своих родственников и приверженцев. Вполне возможно, что никому не удалось выжить. Но, если мы их найдем, ты должен предоставить мне говорить за нас обоих. Чистые очень горды и полны гнева по отношению к смертным.

Морган заметно удивился.

– Что ты хочешь сказать? Они могут попытаться нас убить?

– Я сомневаюсь, что они настолько утратили мудрость, – ответила Танахайа.

Река несла их дальше, и довольно долго они слышали только ее песнь.

– Я заметил, – наконец прервал молчание Морган, – что ты не ответила на мой вопрос.

– Я знаю. И я бы туда не отправилась, если бы у меня имелся выбор, – только и смогла сказать Танахайа.

Морган старался изо всех сил, пытаясь найти какую-нибудь еду, использовал все свои навыки, полученные от РиРи и ее семьи, собрал дикую смородину и выкопал большой гриб из-под сгнившего ствола. Мысли о маленьком существе, с которым он так долго путешествовал, неожиданно наполнили его грустью. Морган надеялся, что РиРи жива и находится вместе со своей семьей.

От РиРи мысли Моргана перенеслись к сестре Лиллии. Ей хотя бы не приходится опасаться змей и лисиц, но то, что сестра так далеко, причиняло ему боль. Она даже не знала, что он жив! Поэтому Морган твердо решил дойти вместе с ситхи до конца, чтобы иметь возможность вернуться к Лиллии и своим родным.

Когда он собрал достаточно, чтобы вместе с маленькой рыбкой, которую они поймали, у них получилась нормальная трапеза, Морган поспешил вернуться в лагерь на берегу реки. Он знал, что Танахайа больше скорбит о смерти своего наставника, чем ему показывает, и хотел как-то поднять ей настроение.

Поляна, которую Танахайа выбрала для лагеря, находилась в лощине, спрятанной между двумя сильно заросшими лесом холмами, и она развела костер. Морган достал ягоды и грибы из сумки и присел на корточки, чтобы передать свою добычу Танахайе. Она долго смотрела на нее, а потом улыбнулась.

– Спасибо тебе, Морган. Это очень хорошо, что я путешествую не одна и у меня есть друг.

Затем, невероятно его удивив, она взяла его голову в свои прохладные ладони, нежно притянула к себе и поцеловала в лоб.

– Ты добрый юноша, – сказала она.

Морган выпрямился, почувствовав, как его лоб и щеки внезапно стали теплыми, словно он вернулся в дом с холодного ветра.

– Спасибо, – ответил он.

Его должно было порадовать это проявление привязанности, даже наполнить счастьем, но Морган смутился и вспомнил тот день, когда видел, как Танахайа купалась в реке. Он пытался отбросить воспоминание о ее стройном золотистом теле, но оно постоянно оставалось где-то рядом и сейчас вернулось с такой силой, какой не имело даже во время долгих ночей, проведенных рядом с ней.

– Подожди немного, я приготовлю грибы, и тогда мы поедим, – сказала она. – А сейчас постарайся согреться. У тебя такая холодная кожа.

В течение первого часа спустившейся ночи поднялся ветер, и холод окутал речную долину, заставив замолчать ночных птиц и разбудив Моргана. К своему удивлению, он обнаружил Танахайю на земле рядом с собой – ситхи лежала, повернувшись к нему спиной, и, судя по всему, спала, а он редко видел, чтобы такое случалось за время их совместного путешествия. Дрожа от неожиданного и усиливающегося холода, Морган попытался снова заснуть, но не смог, и в голове у него всплыли рассказы деда и бабушки о днях войны Короля Бурь и наступившей в Эркинланде зиме, которая, казалось, никогда не закончится.

«Неужели все начинается снова? – подумал он. – И норны насылают на нас бури?»

– Это лишь осень, переходящая в зиму, – неожиданно заговорила Танахайа, казалось, подслушавшая его мысли, но так и не повернувшаяся к нему лицом. – Не бойся холода, в нем нет ничего сверхъестественного. И придвинься поближе ко мне, если ты сильно замерз.

Морган послушно подвинулся и оказался совсем рядом с ней. Его сонный разум в очередной раз подивился природе ситхи, способных все понимать, умевших контролировать погоду и не терять направление, а иногда управлять солнцем и светом в небесах. Но, если они так могущественны, тогда как обычные смертные смогут победить Королеву норнов?..

Его тревожные мысли постепенно потеряли смысл, и он погрузился в сон.

Когда Морган снова проснулся, наступила самая темная часть ночи. Костер едва тлел, и холод стал по-настоящему лютым, он еще теснее прижался к теплому телу Танахайи, и в этот момент ему показалось, что она не особенно отличается от других женщин, рядом с которыми он просыпался с тех пор, как стал мужчиной. Морган придвинулся к ней еще ближе, пока его лицо не зарылось в ее волосы и он не ощутил необычный, чистый аромат ее кожи.

Он вспомнил прикосновение ее прохладных ладоней к своему лицу и как она выглядела, когда купалась в реке, длинные стройные ноги и спину, влажную, блестящую кожу. Морган почувствовал просыпающееся желание, и ему захотелось прижаться к ней еще сильнее. Он обнял Танахайю одной рукой, а когда его губы задели ее шею, положил ладонь на нежный холмик груди.

Через мгновение он оказался на спине, а его рука и запястье горели так, словно их обожгло огнем. Танахайа склонилась над ним, и ее лицо показалось Моргану пугающе решительным в тусклом свете углей костра. Ситхи так сильно загнула его пальцы, что ему показалось: еще немного, и они сломаются.

– Ты что творишь? – резко спросила она.

Несмотря на сильную боль, Морган заметил, что ни одна другая женщина не задавала ему этот вопрос так спокойно.

– Я… я был… просто… я подумал… – Морган настолько удивился неожиданному изменению своего положения, что не мог внятно отвечать на вопросы и лишь лопотал как слабоумный. – Я хочу сказать, что не хотел…

Жесткое выражение лица Танахайи слегка смягчилось, и она отпустила его руку. Он откатился немного в сторону, сел и принялся растирать запястье, пока боль не начала стихать.

– Должно быть, тебе приснился сон и ты принял меня за кого-то другого.

У Моргана создалось впечатление, что она просто дает ему шанс сохранить лицо.

– Я не знаю…

– Да, – продолжала Танахайа. – Должно быть, так и случилось. Никаких неоправданных вольностей, просто путаница, которая иногда происходит во сне. Давай снова укладываться спать. Возможно, будет лучше, если ты ляжешь ко мне спиной.

Морган так и поступил. Он не понял, как ей удалось настолько быстро схватить и вывернуть его руку, а потом оказаться над ним – будто это был какой-то фокус. Он почувствовал, как она придвинулась к нему. Ее тепло обладало двойственным эффектом.

– Хорошо, – сказала Танахайа. – Так тебе удобно? Ты сможешь снова заснуть?

– Конечно, – солгал Морган.

– Ладно. Тогда постарайся отдохнуть. Тебе понадобятся силы, завтра нам предстоит преодолеть большое расстояние. Но лучше не думай о смертных женщинах, пока я пытаюсь тебя согреть.

– Я… я постараюсь изо всех сил.

– Потому что в любом случае есть кое-кто, кого я люблю.

Пристыженный и разочарованный Морган долго размышлял о том, что произошло, а также о ее последнем заявлении, пока снова не уснул.

Не ищи мудрости в войне, написал поэт,