Хлопнула негромко дверь сторожки и старик скрылся в темноте.
- Ушёл - снова проворчал наследник престола - гадкий старик.
- Нельзя так - выговорила ему Василиса - он заботится о тебе, а ты... А ещё говоришь, что взрослый. Эх ты...
Мальчишка промолчал.
А Василий надолго задумался, после ухода хранителя.
Василиса же нежно гладила голову Тилианы, и в уголках её глаз нет-нет, да появлялись редкие слезинки. Скатывались по щекам и падали на нос девочки, хоть и в теле кошки.
Та поднимала морду и смотрела ей в глаза - матушка, не надо - проносились у женщины в голове её слова. Василиса смахивала непрошеную влагу и крепче прижимала к груди ребёнка.
Новик, поднялся, налил себе так и нетронутого остывшего травяного взвара, хлебнул, поморщился.
- Пойду, согрею...
И вышел с котелком из сторожки.
На скрип плотно прикрываемой двери, поднял глаза Василий, скользнув рукой по рукояти меча. Но, не обнаружив никакой опасности, повернул голову к подруге.
- Нам нужны деньги - проговорил он задумчиво, но с каждым словом глаза его прояснялись - мы должны уйти из дозора. Иначе я ничему не смогу научить их. А времени всего два года. И я их найду, эти чёртовы деньги. И... Мы должны обвенчаться Василисушка. А то, какие же мы отец и матушка.
- Сколько надо? - подняла она, вдруг просветлевшие, заметные даже при свете коптящего огонька, глаза.
- Тридцать рублей серебром, отступные за каждого из нас, нас трое. И того девяносто. Рубль батюшке. Рубль свадьба.
- Трое? Ты говоришь о Гнате?
- А о ком же ещё? Он теперь с нами по жизни, такую тайну ему доверили. Или..?
- Даже не думай, он хороший парень... А деньги у меня есть. Они на хранении у матушки Пелагеи, в монастыре. Пятьсот рублей золотом. Больше было, но... Моё приданное. Это очень большие деньги. Поверь мне Вася. Мой отец, был купцом первой гильдии. Убили его, когда мне было пять лет, а матушка раньше померла от болезни какой-то. И учили меня в монастыре хорошо. И относились... За такой-то куш, думали постриг приму. А я и так помогала, и монастырю, и сёстрам в трудные годы. И сейчас помогаю. Когда помощи просят. Недавно вот ездила, боярину деньги в долг привозила, якобы от монастыря. Пятьдесят рублей серебром, на оружие и снаряжение, коней ему ещё свежих надо. И детей голодранных он опять из города привёз. Следующей осенью обещал рассчитаться. Расписку дал.
- Так ты и грамоте и счету обучена?
- И не только, ещё языкам. Карты могу читать, это там где мы живём, где другие города и страны, только на бумаге или коже нарисованы. Так в завещании было прописано, отцом моим. А дело его, матушка Пелагея ведёт, через управляющего в городе. Он его монастырю отписал. Только, что-то не ладится у них. А дом в городе пустой стоит, мой это дом. За ним управляющий и присматривает.
- А меня, почему не учила? - Ошеломлённо, спросил он - и не говорила ничего.
- Так и не просил ты... И не спрашивал...
- Да, ведь не знал же я, мечтал только научиться.
- Учиться Васенька никогда не поздно... Вот выглянет солнышко и начнём. А пока одежду нам надо детскую. Хочу посмотреть на детей наших.
- Вернуться мы Василисушка не можем, ты же понимаешь. Клятву давали. Тем более в дозоре мы.
- Это мы в дозоре Вася, а новика в любую деревню отправить можем. Он ещё клятву не приносил. У меня с собой пять рублей, мелочью. На пятьдесят копеек, и одежду привезёт, и хлеба нормального, и молока мороженного детям. А потом догонит, а и мы торопиться не будем.
- Ну, ты даёшь...
- Я всё ждала, когда ты сам спросишь, кто я, откуда? Как в монастыре оказалась? А пришлось самой всё рассказать. И травы я не пила, только заговоры. А они ни надолго. Тебя подбивала, чтобы ты сам ребёнка захотел, а ты Васенька, только железкой махать, да кулаками. Я тоже железки люблю, но детей как оказалось больше. Дом хочу, мужа и детей.
И Василиса, разрыдалась, уткнувшись носом в шёрстку Тилы.
Василий с открытым ртом наблюдал эту сцену. Он первый раз видел, как Василиса плачет. Даже представить себе такого не мог. Вот с кулаками в мужской драке, это да. И это было. Но, что бы плакала?
Огромный зверь слизывал слёзы женщины с её щёк и громко урчал, успокаивая.
Почуяв неладное, в дверь сторожки поскрёбся, а потом и, подцепив её когтём, открыл и заглянул Бестан. Увидел плачущую матушку и вздыбил шерсть.
Василиса поманила его рукой, указывая на место рядом с сестрой. Говорить она не могла. Даже мысленно. В голове сплошной туман.
Тот осторожно приблизился и запрыгнул на лежанку.
Василиса обняла и его, целуя мокрыми губами в лоб и влажный нос. Тот облизал её лицо и, прижавшись, замер.
- Решено - пришёл в себя Василий - это последний дозор.
Тяжело поднялся и обнял всех троих. Только ножны меча звякнули о край полатей.
Гнат сидел у разгоревшегося костра с кружкой в руке и смотрел на частокол чёрных деревьев, переваривая, то, что сейчас услышал.
- Неужели, такое бывает - думал он - человек в обличье зверя... Магия ещё какая-то... И оказывается Василий с Василисой всё, почти всё, знали. То-то брать не хотели. Если бы боярин не настоял... А ведь мне после этого дозора клятву давать. И, что я на исповеди говорить буду? Батюшка Евлампий, дураком сочтёт. И всё-таки это интересно. Вот бы побывать, там, в другом мире. Там и зимы-то не бывает... Чудно...
