- Посмотри Вася, какие они забавные, глазки человеческие и рожки маленькие рядом с ушками. Василий тоже склонился над топчаном рядом с любимой. И в страхе отпрянул, неистово крестясь - свят, свят... Нечистые это Василиса, нечистые, сжечь, сжечь и не сказывать никому...
Василиса неистово вскинула взор на друга и, вдруг, тихим шепотом со злобой проговорила - а мы Василий чистые? Живем в блуде и не скрываемся. А сколько жизней отняли? И не всегда в бою праведном. А сколько раз.... А, да, что там говорить.
Она, отвернувшись, вновь склонилась над котятами, погладила рогатенькие головки, и те, прикрыв маленькие, смышленые глазки, ответили ей ласковым урчанием.
Василий недоверчиво и осторожно приблизился к подруге и тронул ее за плечо - а если прознает кто..?
- Не прознает... Не от меня, точно - скинув резким движением плеча его руку, сухо ответила она.
Василий присел на топчан и задумался. Пока подруга поила молоком котят, а потом и доставала из печи обед для него, он сидел, уставившись в одну точку и, молчал. Мысли крутились разные. Он не был набожным, но и безбожником не был. В храм ходил по большим праздникам, предпочитая все же шумные застолья, до встречи с Василисой, а после, ее общество и нежные слова, чем проповеди.
- А-а - наконец махнул он рукой, чуть не выбив из рук Василисы тарелки, исходящие мясным и овощным паром - семь бед на семь верст, один ответ на сытный обед. Пусть живут... Как назовем-то...
Василиса громко чмокнула друга в вихрастую макушку и обняла, прижавшись...
- Смотри, это мальчик, а это девочка...
- Черт и чертушка. Или как правильно чертилка?
- Вася... - укоризненно покачала головой Василиса.
- Хорошо - смешно надув губы прорычал, пряча улыбку мужчина - пусть будет Бес и Тила.
- Почему... ?- Недоуменно посмотрела на него подруга.
- Тила, от слова чертила, Бес, тот же черт.
За что и получил ощутимую затрещину.
- Ну, тогда сама называй - отскочил Василий, потирая затылок.
- Прости Вася, рука как-то сама сорвалась.
- Твоей бы рукой березы косить...
- Ну, прости... Я согласна, пусть будет Бес и Тила... Как скажешь, ты же мужчина, мой мужчина, твое слово закон - покаянно опустила веселые глаза женщина.
Василий вновь опустился рядом с подругой, все же с опаской косясь на ее руки.
Прошло три месяца, три месяца в тяжелых непрерывных занятиях на площадке за конюшней с мечом, копьем, луком, простой палкой, веревкой, кистенем, верхом и пешим. Боярин спуску не давал. Слишком дорого обходилась леность и расслабленность. Плата - смерть. Каждый месяц уходили в дозор тройки и пятерки на смену тем, что ушли ранее и, слава богу, возвращались в последние месяцы все. Были раненые конечно, стычек избежать не получалось, некоторые тяжело, но живые. И не потому, что кочевые племена ушли далеко в степи, а северные народы не любили долгих переходов из-за скованных льдом рек. А благодаря умению и выучке, так считал боярин. Потому и гонял в хвост и гриву свое малое воинство, не жалея ни себя, ни людей, ни лошадей, сутками ходивших под седлом с вьюками заполненными белесым речным песком. Подходила очередь и Медвелапа с Василисой. Через седмицу и они, тройкой покинут заставу. Он, подруга и молодой вой, новик, почти мальчишка, всего пару, тройку лет назад, как взятый из деревни, но показавший себя вполне достойно и сам напросившийся в дозор. Приключений мальцу захотелось. Василию с Василисой оно привычно, не впервой, да и, что греха таить, самим тоже хотелось отвлечься от рутины непрерывных, изнурительных тренировок. Хотелось вдохнуть свежего свободного воздуха, пролететь как ветер по заснеженному полю, схлестнуться с ворогом, чаяно или не чаяно забредшим в княжеские земли, чтоб кровь взыграла. Эх-х... Но это уж на крайний случай, когда деваться будет некуда, все же основной задачей дозора было наблюдение и разведка. И это неукоснительно соблюдалось, это был закон для дозоров.
Встал вопрос, как быть с Бесом и Тилой? Целый месяц в дозоре. Кормить, поить, выгуливать украдкой по ночам. Этот вопрос висел с первых дней, как они появились в доме, много и горячо обсуждался, но так остро встал только сейчас.
Тила и Бес выросли и окрепли, но все же, были еще котятами. Язык не поворачивался так их назвать, но называть-то как-то надо. Бес - крупный ширококостный зверь, больше походивший на тигра, но ростом превосходившего его, с кошачьим игривым характером и скрытой недюжинной упрямой силой, проверить которую, пока еще не было возможности. Тила на локоть меньше, тоньше, грациознее и осторожнее. В ее глазах, больших и человеческих плескался независимый характер и ум. Небольшие рожки так и остались крохотными и почти полностью прятались в густой гладкой, блестящей шерсти цвета воронова крыла.
- На целый месяц не спрячешь, они сейчас-то в хате не помещаются, а выведи их... - Да и замерзнут на улице, пускай и весна на дворе, ночью-то еще, ой как примораживает - сокрушался Василий, глядя на расстроенную не меньше его Василису.
- Мы не боимся холода, и голод нам не страшен...
Голос прозвучал в хате, как гром среди ясного неба, необычно, ни громко и не тихо и ухо его не уловило, а будто проскользнул прямо в голову.
Василий с Василисой зачарованно и настороженно замерли. Рука Медвелапа потянулась к мечу, что в любое время находился рядом. Зашелестела, извлекаемая из ножен, сталь.
- Сестра говорит правду, и мы не хотим оставаться и прятаться, мы пойдем с вами... Разреши отец.
Второй голос, задорный и ребяческий, как у юноши, переливчатый и звонкий, острым клинком резанул по встревоженным сердцам.
- Кто здесь? - Вскочил Василий, мечом, как короткой молнией, очертив пространство перед собой.
